Цесаревич. Корона для попаданца - Михаил Ланцов

Особняком в этом бурно закипевшем котле стали крупные промышленные проекты, инициаторы которых так и вились вокруг Александра, желая залезть по уши в свежевыструганное корытце в лице Русского промышленного банка. Самый интересный из подобных проектов представлял действительный член Всероссийского промышленного общества, контр-адмирал, командир гвардейского флотского экипажа и директор акционерной компании «Русское общество пароходства и транспорта» Николай Андреевич Аркас.

Дело в том, что в подмосковной Коломне, на базе мастерских, созданных для строительства моста через Оку, уже активно обсуждался проект постройки паровозного завода. Так вот, Николая Андреевича эта идея заинтересовала, и он решил предложить цесаревичу развернуть идею паровозного завода во что-то большее и построить серьезный производственный комплекс по изготовлению паросиловых установок. Само собой, со вполне прозрачным интересом производства отечественных, качественных двигателей для речного пароходства. Его даже не смутила экскурсия на завод «МГ», цель которой сводилась к желанию отпугнуть от столь преждевременной затеи. Ведь Александр твердо и ясно заявил, что все промышленные предприятия, сооружаемые на деньги банка, будут иметь целый перечень особенностей, аналогичных тем, что уже стали обыденными на оружейном заводе. Но Николай Андреевич не только не отступил от своего желания, но и даже, напротив, укрепился, видя, как в руках цесаревича работает то, что он считал практически утопией.

И он такой был не один. По общим подсчетам великого князя, если бы он задумал удовлетворить адекватные и насущные потребности всех просителей, то только в 1864 году пришлось бы вложить более пятисот миллионов рублей. И, по меньшей мере, до миллиарда в течение последующих трех лет. Что многократно превышало совокупное могущество его личного капитала и Русского промышленного банка. И это было только начало. Поэтому Александр был вынужден разворачивать или откладывать в дальний ящик почти все проекты, что к нему приносили. В связи с чем практически все свободное время он думал о том, как и что можно сделать в Южной Африке. И главное, как это сделать в кратчайшие сроки, так как острый дефицит средств не позволял Саше нормально развернуться.

Глава 5

МАСТЕР-ЛОМАСТЕР

(26 февраля 1864 года — 3 октября 1864 года)

Утро 26 февраля наступило внезапно. Ближе к обеду.

Оказалось, что Александр так засиделся с Оболенским в минувший вечер за разбором отчета о ситуации в генерал-губернаторстве, что совершенно забыл о собственном дне рождения. Алексей Васильевич просто из кожи вон лез после начала активной деятельности цесаревича в Москве. Почему он так поступал, Саша не понимал, но пользовался по полной программе. Тем более что проверки показывали достоверность предоставляемой Оболенским информации и вполне нормальный уровень вменяемости при исполнении поручений.

Одна радость, за всей этой напряженной работой Александр умудрился каким-то чудом не прозевать приезд отца «сотоварищи». Впрочем, его участие в этом пышном торжестве оказалось максимально ограничено, то есть он просто ходил во главе процессии и пышно надувал щеки, раскланиваясь с «дорогими гостями». К счастью, то, что он думал о большей части этих «долгожданных» и «горячо любимых», на его лице не отражалось. В конце концов не везде же Саше играть в трижды краснознаменный ордена Ленина гвардейский бронепоезд, иногда политику нужно и «повилять хвостиком».

Но мы отвлеклись. В то внезапно наступившее утро его никто не беспокоил в силу того, что все основные торжества были запланированы на вечер и всю ночь. То есть Александру просто давали выспаться, чтобы предстать вечером бодрячком. Пробуждение же у него шло совершенно стандартно для дней, лишенных форс-мажора. Сначала он умылся в пояс и почистил зубы. Потом сделал утренний бодрящий точечный массаж и разминку, позволяющую разогреть мышцы и растянуть суставы после нескольких часов безделья. Дальше пошли брусья и турник и длинные боксерские мешки с песком. В общем, до часа Саша хорошо, плотно работал на благо своего здоровья и хорошего самочувствия. Впрочем, без особого фанатизма. После окончания подобной тренировки незамедлительно пришел черед водных процедур, расслабляющего массажа и похода в баню, дабы довести свой «товарный вид» до полного блеска, как говорится — душой и телом.

Так уж сложилось, что Саша еще в прошлое свое посещение Москвы пристрастился к банному делу и не раз высказывал предположения о том, что ему очень не хватает бассейна, дабы после парилки поплавать да понырять. Это его желание было исполнено в связи с особым радением Ермолова. Поэтому, когда осенью 1863 года Александр вернулся из долгого похода, ему был преподнесен прекрасный подарок в виде элитной бани с большим и глубоким бассейном. Правда, не в Москве, а в ближайшем пригороде, но от того комплекс только выигрывал, так как вокруг было тихо и безлюдно, что вкупе с приятным охотничьим домиком создавало эффект комфорта и умиротворения. Вот туда цесаревич и отправился, дабы продолжить свою подготовку «ко всенощному бдению» на целой плеяде мероприятий.

Эти мероприятия — отдельная тема для разговора. Наталья Александровна, будучи совершенной непоседой, буквально кипела энергией и не пропускала практически ни одного хоть сколь-нибудь крупного мероприятия в Москве. Само собой, оказаться в стороне от дня рождения Саши она не могла никаким образом, а потому приняла самое полное участие в подготовке торжеств. В сущности, можно даже сказать, что она выступила их организатором.

Наталья Александровна приложила массу усилий для того, чтобы угодить Александру, и сделала действительно фееричный праздник не только с классическими придворными приемами, но и с широкими народными гуляниями. Но для цесаревича весь этот калейдоскоп событий проплыл как туман перед глазами — несколько совершенно потерянных дней. Единственной отрадой стало то, что удалось много времени провести за беседами с отцом, показать ему отчетность Оболенского, оружейный завод, училище, лаборатории, электростанцию и многое другое, а также обговорить детали предстоящей деятельности Саши в роли генерал-губернатора. Дело в том, что мощная эпидемия, поразившая чиновников в его владениях, не на шутку обеспокоила целую массу высокопоставленных деятелей в Санкт-Петербурге. Конечно, они даже квакнуть в лицо царю не смели против цесаревича, тем более что никаких доказательств его противозаконной деятельности не имелось. Однако напряжение наросло настолько, что император всерьез опасался покушений на сына. Тем более что все происходящее в Москве проходило по очень странному, неопределенному статусу — самоуправства (то есть личной инициативы) имперского чиновника. Необходимо было решительно изменить стиль работы.

После нескольких десятков консультаций, прошедших в ходе праздничных торжеств (без отрыва, так сказать), император принял предложенный Сашей вариант выхода из положения. Смысл затеи сводился к тому, что цесаревич должен был заняться подготовкой и реализацией забуксовавших на имперском уровне социальных и административных реформ и провести их в Московском генерал-губернаторстве, которое становилось всероссийской экспериментальной площадкой. Ведь на текущий момент все или почти все претензии к великому князю сводились к тому, что он самочинно рушит старые традиции и по-новому ведет дела. Если эти доводы устранить, то никаких официальных поводов «прессовать» Сашу у высшего света не будет, ибо он де-факто и де-юре будет выполнять распоряжения императора.

Не стоит думать, что Александр Николаевич был вредителем в своем Отечестве или идиотом. Никак нет. Будучи обычным человеком с умом весьма заурядного качества, он испытывал обычное для нормального человека желание улучшить жизнь самых разных слоев общества. Особенно в свете того, что, управляя ими, он видел, как накаляется обстановка. Однако его возможности были очень сильно ограничены отсутствием собственной команды, так как он в свое время попал в коллектив сподвижников своего отца и оказался ими связан по рукам и ногам. То есть, иными словами, сам он практически ничего не мог сделать в плоскости материальной реализации. В то время как оформить любой приказ или манифест имел все возможности и полномочия. Поэтому его попытка провести реформы и забуксовала — команда отца их откровенно саботировала. Александр же имел проблему обратного характера. То есть имел людей и возможности для реализации задумок, но не имел юридического статуса для их проведения. Вот император и совместил две соломинки в один пусть и хиленький, но веник, назначив манифестом от 15 марта 1864 года Московское генерал-губернаторство временно особой территорией империи — Великим княжеством Московским. А также уполномочил цесаревича возглавить процедуру подготовки и проверки успешности внедряемых улучшений в экономическую, административную и социальную модель на вверенной ему части государства. То есть фактически превратив генерал-губернаторство в широкую автономию по типу Финляндской, на земле которой Александр мог менять даже законы. Само собой — с согласования у отца.