Фультон - Владимир Дмитриевич Никольский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Смешная лодка с железной трубой не привлекала больше внимания парижан. Любопытство толпы было вполне удовлетворено интересным зрелищем 9 августа. В эту зиму Париж волновали иные события. Раскрытие заговора Кадудаля и Пишегрю, замышлявших убить Первого консула, расстрел герцога Энгинского, загадочное самоубийство Пишегрю в тюремной камере Венсенского замка, подготовка к борьбе с будущей коалицией европейских держав и, наконец, рождение новой французской империи. Таковы были важнейшие события, промелькнувшие в недолгие месяцы между августом 1803 года и маем 1804 года.
Паровое судно на Сене было очень скоро забыто, а от’езд его изобретателя был отмечен лищь паспортистом у парижской заставы. Фультон покидал столицу Франции с двойственным чувством грусти и радости. Шесть лет упорного труда, знакомство с замечательнейшими умами своего времени, годы дружбы и совместной работы с Барлоу и Ливингстоном, успешные опыты с подводной лодкой и пароходом и— оскорбительный отказ в помощи для дальнейших работ.
Теперь все это позади, но все это было пережито здесь, в этом огромном городе, в стране, которая почему-то сама оттолкнула талант и энергию Фультона. Теперь он навсегда уезжает отсюда. Бесполезно делать новую попытку повидаться с Наполеоном, как советуют ему в министерстве. Генерал Бонапарт и Первый консул не пожелал иметь дела с американским авантюристом. Несомненно, что и Наполеон-император останется при том же решении.
Снова дорога… Обратная дорога из Парижа в Калэ. Яркая майская зелень полей и садов. Дорога полна бесконечными воинскими обозами и отрядами войск всех родов оружия. В порту таможенные чиновники долго вертели в руках паспорт Фультона. Паспорт как будто законный, выданный американскому гражданину Роберту Фультону. Возраст — тридцать девять лет от роду. Рост выше среднего. Волосы и глаза черного цвета. Нос прямой, лицо чистое. Особых примет не имеет. Едет по собственным торговым делам в Англию. Знаем мы эти торговые дела! Но паспорт в полной исправности — подписан американским послом и завизирован в министерстве.
— Можете ехать, гражданин Фультон. Все в порядке…
Крепостные башни Калэ как-то сразу потонули в дымке скоропреходящего весеннего дождика. Уже видны изломы Дуврской скалы. Совсем близко проносится дозорное английское судно. Вот и шумное устье Темзы. Фультон снова в Англии…
ФУЛЬТОН НА ПУТИ
В АМЕРИКУ
По своему внешнему виду Лондон остался тем же, что и семь лет назад, когда Фультон решил переехать в Париж. По сравнению с доками Соутгемптона, где ключом кипела напряженная работа по оснащению военного флота, Лондон даже показался Фультону каким-то странно спокойным. Так же важно, с сознанием собственного достоинства шествовали в суд адвокаты и стряпчие; шумной стайкой из темных контор Сити выбегали в обеденный перерыв молодые клерки; так же грохотали кареты и кэбы. Только чаще, чем обычно, маршировали по улицам отряды волонтеров и моряков. Немного гуще были, пожалуй, кучки зевак перед книжными ларьками и лавками. В бесчисленных памфлетах и ядовитых лубочных карикатурах, изображавших Первого консула, бесследно исчезла британская сдержанность. Глядя на эти раскрашенные листки, можно понять ярость Наполеона против зарубежных «писак» и «сочинителей пасквилей», выдачи которых он требовал от Англии.
В Лондоне Фультон повидался с лордом Стэнгопом. Он горячо приветствовал возвращение Фультона в Англию и выразил надежду, что его пребывание в ней будет на этот раз более продолжительным.
Фультон рассказал Стэнгопу о своих последних работах. Едва сдерживая волнение, передал он свою беседу с Наполеоном.
— Первый консул дал мне ясно понять, что считает меня обманщиком и авантюристом! Посмотрите, разве это обман!
И Фультон развернул перед Стэнгопом связку чертежей и рисунков. Подводная лодка, подводная мина, судно, движущееся силой пара… Десятки новых идей и интересных конструкций.
Стэнгоп знал уже из газетных сообщений и из правительственных кругов о новых работах Фультона, но то, что он увидел на этих помятых листках, поразило его до глубины души. Будучи дилетантом в технике, Стэнгоп мог, тем не менее, оценить и понять огромное значение фультоновских изобретений.
Особенно поразили его результаты опытов с подводной лодкой и миной. Перед глазами лорда Стэнгопа возникла возможная картина уничтожения английского флота. — И такая возможность была упущена Наполеоном! Поистине судьба хранит добрую старую Англию… Стэнгоп взял с Фультона обещание ни с кем не говорить о своих изобретениях, обещая ему полное содействие во всех его новых планах.
Но эти планы были еще неясны для самого Роберта Фультона. Ближайшая задача заключалась в заказе машины для будущего парового судна, которое вместе с Ливингстоном они решили построить в Америке. Ливингстон был прав — никто, кроме завода «Уатт и Бултон», не мог лучше справиться с этой задачей.
Путь от Лондона до Бирмингама, где около Сохо находились уаттовские заводы, занял день езды в почтовой карете. Дорога эта была хорошо знакома Фультону. За его долгое отсутствие на ней почти ничего не изменилось. Разве что прибавилось несколько заводских труб, также коптивших серое небо. Выросло несколько новых заводов. На окраинах Бирмингама выстроились новые дома и дачи заводовладельцев. Фабриканты не могли пожаловаться на плохие дела. Война приносила отличные барыши. Уаттовские заводы в Сохо тоже расширились. Паровые машины еще не обслуживали военную технику, но они были необходимы английским заводам и рудникам. Скромная механическая мастерская «Бултон и Уатт», еле сводившая концы с концами четверть века назад, сделалась одним из крупнейших английских заводов. Кроме правительственной монополии, защищавшей права компаньонов, у фирмы был опыт, оплаченный первыми неудачами и годами упорной работы. Вот почему завод «Бултон и Уатт» был тогда фактически единственным заводом в мире, который мог удовлетворительно выполнить паровую машину по любому заказу.
Нужны были годы, чтобы машины Уатта завоевали доверие и клиентов. С 1775 по 1785 год, за первые десять лет своего существования, завод в Сохо построил всего 66 машин общей мощностью в 1 238 лош. сил. Иначе говоря, средняя мощность машины была около 19 лош. сил. В следующее десятилетие, с 1785 по 1795 год, общая продукция завода достигла 2 009 лош. сил, а с 1795 по 1800, т. е. до конца истечения срока главных патентов Уатта, его завод дал еще 79 машин общей мощностью в 1 296 лош. сил.
Фультон мечтал о «сверхмощной машине», в полсотни лошадиных сил, но скоро убедился, что даже лучшим в мире заводам не справиться