Императорский отбор - Сергей Николаевич Чехин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот и славно, — Герман расплывается в змеиной улыбке и указывает на пол перед креслом. — А теперь раздевайся и вставай на колени — сегодня тебя ждет тесное знакомство с моей запасной рапирой.
— Вот же сволочь, — я тряхнул волосами, отгоняя гнетущие мысли. — Альберт — я готов. Делай, что хочешь, но утром я должен надрать этому щеглу задницу.
— Насчет задницы погорячился, но поразить цель хотя бы раз ты сможешь. Гессен — очень опытный боец, пусть ему нет и двадцати, но и мы, знаешь ли, не в бирюльки на тренировках игрались. Как-то раз ты попал мне в плечо, а уж я-то немца уничтожу одной левой и с завязанными глазами. Залог победы — позволить Трофиму управлять телом, а то время как ты сохранишь власть над разумом. И первое, что надо сделать согласно трактату, — старик развернул листы и выбрал нужный, — это усмирить плоть.
— А что не так с моей плотью?
— Серьезно? — наставник встопорщил моржовые усы. — Уж не знаю, чем вы там занимались в спальне, но тебя трясет, как одержимого! Нужно сбросить напряжение, иначе ничего не получится.
Пожалуй, в чем-то дедушка прав — не стоило оставлять красавицу на ночь, потому что от ее объятий и сонного постанывания на ухо до сих пор бросало в дрожь. А если учесть, что было до этого в ванной, то ничего удивительного в том, что я веду себя как бабуин в брачный период и кидаюсь на всех подряд. Ладно — сбросить так сбросить. Приму ванну еще раз и решу проблему в ручном, так сказать, режиме.
— Ты куда? — строго бросил Альберт.
— Ну… усмирять плоть.
— Сначала прочитай, как это делать, а не то натворишь бед.
— Да я как бы и так умею, — в голове скользнула мысль, что лучше бы обсуждал такие вопросы с горничной, а не со сварливым дедом.
— Что ты там умеешь? Сперва надо изучить отрывок из трактата. Идем в дом, тут темень лютая.
К нашему возвращению Амелия превратила мой «творческий беспорядок» в идеальный немецкий стиль. Все вещи расставила по местам как под линейку — на радость перфекционистам и баварским педантам. Нас же встретила низким поклоном и немедля осведомилась, желают ли господа отобедать или выпить. Альберт пожелал, чтобы она погуляла где-нибудь часок-другой — причем сказал это настолько резко, что блондинка вздрогнула и сжалась, как от удара. Старика можно понять — у него в принципе характер не сахар, а тут еще проблема за проблемой. Но реакция новой служанки весьма удивила и немало озадачила.
— Я что-то сделала не так? — пробормотала она.
— Все хорошо, — в душу закралось недоброе подозрение. — Просто нам надо поговорить наедине.
— Если в чем-то ошиблась — только скажите, — Амелия вцепилась в передник и понурила плечи. — Я едва привыкла к порядкам господина Гессена, а тут вдруг новое назначение, и…
— А что у него за порядки? — я оборвал ненужные объяснения и сосредоточился на самом важном.
Блондинка выглядела слишком зашуганной, чего меньше всего ждешь от бессмертного и могучего существа, пусть и ниже статусом, как носферату. Но это все равно не бесправная и бессловесная крестьянка — надо сильно постараться, чтобы довести вампира до состояния перепуганной овечки. Я меньше всего хотел знать, что белобрысый ублюдок с ней вытворял, но все равно не удержался от вопроса.
— Порядки армейские, ваше сиятельство. Можно сказать, казарменные. Все приказы должны выполняться с полной выкладкой и точно в срок. Подъем и отбой строго по расписанию, свободного времени — минимум. А если господина что-то не устроит…
— То что? — закипающая кровь загудела в висках.
— То последует наказание.
Амелия посмотрела мне в глаза, я же едва сдерживался, чтобы снова не наведаться к ублюдку и не закончить начатое, невзирая на последствия. Но из-за слов, что услышал после, ярость в душе уступила место цепким коготкам страха и тревоги.
— Среди придворных о вас ходит один слух, — продолжила она, и на острых скулах проступили алые пятнышки. — Говорят, вы лучше всех обращаетесь с прислугой. Цените ее, уважаете, проявляете заботу и доброту — словно это и не слуга вовсе, а ваш близкий друг. Моя просьба наверняка покажется эгоистичной, и все же я бы хотела как можно дольше не возвращаться к прежнему хозяину. Если это, конечно, возможно.
У меня аж в груди защемило, а желание расправиться с выродком выросло до небывалых высот. Еще никогда в жизни я не хотел так сильно набить кому-то рожу. Возможно потому, что прежде не встречался с такими отъявленными мудаками, как Гессен. Хотя, признаться честно, таких хватает и в нашем развитом и гуманном мире.
— Амелия… Если бы мне позволили взять двух горничных — я бы приютил вас обоих. А лучше вообще всех, но такое вряд ли разрешат. Но вот что могу тебе пообещать — я приложу все усилия, чтобы тебя никто и пальцем не тронул.
— Хватит лясы точить! — огрызнулся Альберт. — Сколько можно? Ты не забыл, что до рассвета четыре часа?
Служанка присела в реверансе и упорхнула за дверь. Наставник тем временем положил посреди стола исписанный лист, сделал керосинку поярче и углубился в пространные пояснения, точно тот кот с лампой.
— Слушай и запоминай. Автор приводит в пример случай, когда некий промышленник в дальней экспедиции стал одержим суккубом. Проклятая демоница изводила его ночи напролет, из-за чего сей добрый муж потерял покой и сон, захворал и едва не отправился на тот свет. Клирика среди них не было, но следопыт из числа аборигенов подсказал, что надо обратиться к шаману. Так и поступили — лучше уж договориться с язычником, чем держать ответ за потерю знатного дворянина. Прибывший ведун заявил, что для избавления от злого духа надо усмирить плоть. А именно — раздеться донага, смочить в снегу или проруби полотенце и обмотать им чресла, после чего выйти на мороз и стоять так, пока ткань полностью не высохнет. Если демон появится снова, ритуал надлежит повторить до полного избавления от одержимости. Промышленнику понадобился всего один сеанс, чтобы изгнать похотливого беса.
— Ну да. Яйца просто отморозил — и не до суккубов стало. А может и почки заодно — и тогда ему не черти являлись, а святой апостол у райских врат.
—
