Спин - Роберт Уилсон

— Удачно, что Саймон спустил меня с поводка?

— Ну… Я этого не говорил.

— Да, конечно. Но, по сути, это так. Он иногда любит покомандовать. Он хочет знать, где я и чем занимаюсь.

— Это тебе мешает?

— Ты хочешь спросить, в опасности ли мой брак?

Нет. Я бы этого не допустила. Это не означает, что у нас с ним не бывает расхождений. — Она поджала губы. — Да, имей в виду, я говорю это только тебе. Не Джейсону.

Я кивнул.

— Саймон изменился с того раза, когда ты его видел. Мы все изменились, если сравнивать со старыми днями «Нового царства». «Новое царство» связано с молодостью, с общностью веры, священным пространством, в котором мы не опасались друг друга, могли обнять друг друга не только образно, но и буквально. Эдем на земле. Но мы заблуждались. Мы не обращали внимания на СПИД, не замечали ревности, воображали, что этих пугал не существует, что близкий конец света упразднил их значение. А конец света не спешил. Конец света — долгая работа, дело всей жизни, и надо оставаться сильными и здоровыми.

— Вы с Саймоном…

— Мы сильные и здоровые, — она улыбнулась, — спасибо за заботу, доктор Дюпре. Но мы потеряли друзей, друзья погибли от СПИДа, от наркотиков. Это движение — как американские горки, вверх — любовь, вниз — страдание. Любой из побывавших там скажет тебе то же самое.

Этого я проверить не мог, так как, кроме Дианы, ни с кем из «Нового царства» знаком не был.

— Последние годы ни для кого не были легкими.

— Саймон тяжело воспринимал происходящее. Он искренне верил, что мы были избранным поколением. Он говорил, что Бог так близко подошел к человечеству, что ощущалось его тепло, как будто зимним вечером сидишь у очага и греешь руки. Мы все чувствовали то же самое, грелись в лучах Царствия Небесного, но Саймон ощущал все острее. И когда все начало разваливаться, когда столько наших друзей пало жертвами болезней и вредных пристрастий, он страдал глубже, чем остальные, не мог себе места найти. Тогда же закончились деньги, ему пришлось искать работу. Нам обоим пришлось искать работу. Я подрабатывала, где придется, Саймон ничего себе найти не мог, сейчас он убирает церковь в Темпе, в Финиксе, «Иорданский табернакл»… Платят ему нерегулярно, когда деньги есть, у них у самих не густо… Он учится на курсах сантехников, хочет получить сертификат…

— М-да, не скажешь, что земля обетованная…

— Да, но знаешь, мне кажется, что так все и быть должно. Я и Саймону так говорю. Может быть, грядет Царствие Небесное, и мы чувствуем его приближение, но оно еще не наступило, и мы должны играть по правилам игры, даже если исход этой игры предрешен. И судить нас будут по делам нашим. Мы должны играть так, как будто все происходящее имеет какое-то значение.

Мы поднялись обратно на этаж. Диана остановилась перед дверью своего номера и сказала:

— Я хорошо помню, как приятно мне с тобой говорить. А ты не забыл наши беседы по телефону?

Делиться своими страхами по целомудренным каналам электросвязи. Интим по проводам. Ее любимый дистанционный секс по телефону. Я послушно кивнул.

— Может быть, у нас снова получится. Может быть, я позвоню тебе из Аризоны.

Она позвонит, разумеется, потому что Саймону может не поправиться, если позвоню я. Она предлагала мне роль платонического дружка. Довериться, поплакаться, пожаловаться на жизнь тяжелую. Персонаж при доминирующей даме, мелкий пидорок из мелодрамы для многоэкранпого кинотеатра. Поболтаем, поделимся, никому не обидно. Завидная роль, ничего не скажешь.

Это, конечно, вовсе не то, чего я хотел и в чем нуждался. Но она смотрела на меня с воодушевлением, аж глаза блестели. Что ж я ей мог ответить?

— Да, конечно, конечно.

Она обняла меня и оставила в коридоре.

Долго я сидел в своем номере, нянчась со своим оскорбленным достоинством, под аккомпанемент смеха и музыки из соседних номеров, из-за окон, не желая видеть инженеров из «Перигелиона», из Лаборатории реактивных двигателей, с космодрома Кеннеди, газетчиков и телевизионщиков. Мощные прожекторы освещали пусковые установки с ракетами, все мы участвовали в работе, определяющей ход человеческой истории, играли так, как будто все происходящее имело какое-то значение.

Джейсон прибыл на следующий день к полудню, за десять часов до начала первой волны запусков. Погода радовала, чистое небо казалось добрым предзнаменованием. Из всех разбросанных по свету пунктов запуска не повезло лишь комплексу Европейского космического агентства в Куру во Французской Новой Гвинее. Там бушевала мартовская непогода. Денек-другой задержки с запуском выльется в отсрочку на полмиллиона лет по Спин-времени.

Джейс сразу поднялся в мой номер. Диана пришла намного раньше и с нетерпеливым беспокойством дожидалась брата. Джейс прятал нос в дешевую синтетическую куртку, кепку «Marlins» натянул на глаза, опасаясь, что его обнаружат журналисты.

— Тайлер, извини, я не смог прилететь на похороны, — начал он с порога.

— Понимаю.

— Белинда — лучшее, что было в нашем доме, честно говорю.

— Спасибо, Джейс.

Диана приблизилась осторожно, выжидающе глядя на брата. Они остановились в ярде друг от друга, оба молчали. Первым заговорил Джейсон:

— Этот воротник делает тебя похожей на банкира викторианской Энохи. Только брюха не хватает. Что, в вашем коровьем краю жрать нечего?

— Скорее кактусовый край, чем коровий, Джейс; — ответила Диана.

Они рассмеялись и обнялись.

Когда стемнело, мы с удобством расположились на балконе и заказали в номер мелко наструганные салатики из сырых овощей (выбор Дианы). Тьму обычной беззвездной ночи прорывали прожектора, ярко высвечивавшие пусковые платформы и бросавшие бессчетные блики на мягкую морскую рябь.

Несколько дней назад Джейсон побывал у невропатолога, и диагноз специалиста полностью подтвердил поставленный ранее мною: устойчивый рассеянный склероз в тяжелой форме. Единственное средство борьбы — наборы фармацевтики паллиативного действия, вызывающие временную ремиссию. Невропатолог порывался сообщить о случае Джейсона в Центр контроля заболеваний, в последнее время вплотную заинтересовавшийся подобными случаями, для которых уже даже придумали специальное название — атипичный рассеянный склероз (АРС). Джейс каким-то образом отвертелся от настырного специалиста и пока что держался на прописанном лекарственном коктейле, не проявляя заметных признаков болезни. Диану его вид, во всяком случае, совершенно успокоил.

В честь знаменательного события он привез с собою бутылку дорогущего французского шампанского.