Телохранитель - Сюзанна Брокман

Гарри поскреб подбородок.

— А я полагал, ваш отец связан с банковским делом.

— Только днем, — сказала Алессандра. — А по вечерам и в выходные он был игроком. Его официальная работа не слишком хорошо оплачивалась.

— Господи, как жаль! Должно быть, это высасывало все деньги из семьи?

— Да, верно. — Алессандра рассмеялась, но смех ее был невеселым. — Так я познакомилась с Гриффином.

— Во время игры?

Она молча посмотрела на него, потом нехотя произнесла:

— Должно быть, вам очень скучно, если вы задаете такие вопросы.

— Просто меня интересует… По правде говоря, вы так хорошо справляетесь с этой ситуацией, что мне интересно все узнать о вас. Вы оказались сильнее и умнее, чем я предполагал раньше. Откровенно говоря, я так и не понял, почему такая женщина, как вы, связалась с Ламонтом и его дружками. Это первое, что я хотел бы знать.

— Как просто. — Она вздохнула. — Пленительная искренность и честность. Очень подкупает, как вы выкладываете карты на стол, Гарри. — Внезапно голос ее обрел жесткость. — Если не считать того, что в последний раз, когда вы это делали, у вас в рукаве была вся колода. Вы извините мое любопытство, если я спрошу, что вы от меня скрываете на этот раз?

Она снова уставилась в окно. Подбородок ее был вызывающе высоко вздернут, но это было игрой. Алессандра изо всех сил старалась скрыть, что уязвлена. Он видел, как дрожат уголки ее рта, видел обиду в ее глазах.

«Я думала, вы особенный, другой».

— Господи, — сказал Гарри, с отвращением и ненавистью к себе. — Желаете полной откровенности? Солнышко, я счастлив быть с вами честным и откровенным. Вы не хотите никаких секретов, никакой тактичной лжи, вам подавай жестокую правду? Это действительно то, на чем вы настаиваете?

— Да.

— Великолепно! — воскликнул Гарри. — Посмотрим, так ли это. Начнем сначала: я до дрожи в коленках боюсь встречи со своими ребятишками. Не уверен, что Эмили меня узнает, или, что еще страшнее, я и сам смогу не узнать ее. Я боюсь разговаривать с Мардж. К тому же я все еще беспокоюсь за Джорджа. Я знал одного копа, который отлично шел на поправку после огнестрельного ранения, и наступил день, когда казалось, что все обстоит отлично. Его выписали, но на следующий день снова поместили в палату интенсивной терапии с осложнением, вызванным инфекцией. За день до этого мы сидели у него в доме и пили за его здоровье. Простите, я отвлекся. Когда вы сидите вот так, поджав ноги, то похожи на большой мяч с головой. — Гарри поморщился. — Стрижка у вас отменно скверная, просто ужасная. Возможно, что я потеряю работу из-за того, что помогаю вам, и… И я умираю от желания трахнуть вас. — Он обреченно посмотрел на нее. — Ну, как это звучит? Достаточно честно, на ваш взгляд?

Когда Алессандра вышла из туалета, Гарри стоял, прислонившись к стене, и ожидал ее. Лицо его оставалось бесстрастным. Она поборола желание дотронуться до волос, попытаться хоть как-то поправить зло, смягчить урон, нанесенный ее красоте. Из зеркала в дамской комнате на нее смотрело страшилище, но именно это от нее и требовалось — ее уродство было ее спасением. И потому она покорилась судьбе, сочтя, что другого выхода все равно нет.

Возможно, кто-то нашел бы выход, купив пистолет и научившись защищаться, но Алессандра не сделала даже такой попытки — она понимала, что ей никогда не научиться стрелять лучше наемного убийцы, даже если тренироваться годами. Она приняла предложение Гарри, понимая, что для нее единственный путь остаться в живых — это сделаться невидимой.

Теперь перед ней стоял еще более сложный вопрос — кем же она стала в результате, лишившись красивого лица и скрыв тело под мешковатой одеждой? Получилось некое запуганное до смерти существо, не умеющее и не привыкшее делать ничего полезного, потерявшее способность общаться с людьми и не знающее, как с этим справиться. Когда она была прежней Алессандрой, то знала, как ответить на заявление: «Я умираю от желания трахнуть вас». Хотя ей никогда не говорили об этом в столь грубой форме, однако были и иные способы показать специфический интерес к женщине, и она достаточно часто ощущала направленное на нее желание, обычно проявлявшееся в языке жестов, в мимике, а не в словах. В свою бытность Алессандрой она могла разрядить ситуацию одним взглядом или движением, но в образе Элис Плоткин просто не знала, как на это реагировать. Прежде всего ей было непонятно, как интерпретировать такую декларацию. Действительно ли Гарри имел в виду то, что сказал, или под этим крылось нечто иное? Возможно, его слова надо было несколько переиначить: «О, вы так непривлекательны, что на вас не польстится ни один мужчина. Поэтому я воспользуюсь ситуацией и сделаю вид, что желаю вас. Не исключено, что мне удастся уложить вас с собой в постель, а потом я буду посмеиваться над этим эпизодом».

А возможно, он хотел ее подбодрить таким странным способом, и тогда его откровенность означала совсем другое: «Я скажу ей это, чтобы она чувствовала себя чуть увереннее. Она не станет меня отталкивать, а уж если дело дойдет до постели, то я позабочусь выключить свет».

— Послушайте, Элли, я не собирался морочить вам голову тогда, в машине, — произнес Гарри. — Это вполне серьезно.

Только тут Алессандра осознала, что послушно следует за ним и они уже стоят в одной из очередей, ведущих к стойке, ожидая своей обычной каждодневной порции несъедобной пищи.

Она невидящим взглядом уставилась в меню.

— Вы ждали от меня правды и честности, — продолжал Гарри. — Я и хотел быть с вами честным. — Он пожал плечами. — Но как это обычно со мной бывает, я зашел слишком далеко. Некоторых вещей не стоит произносить вслух.

— Даже не знаю, что ответить, — призналась Алессандра. — Говорить с мужчинами легко, когда ты красива, но теперь…

Гарри посмотрел на ее неузнаваемое, ставшее менее броским лицо. Его темно-карие глаза были серьезными, а взгляд напряженным. Казалось, толпа вокруг них перестала существовать. Он дотронулся до ее волос, попытался заправить за ухо мягкую прядь.

— Эта прическа много проще, — сообщил он. Алессандра прикрыла глаза.

— Да, кажется, вы уже упоминали об этом.

— Но ведь я говорил только о волосах.

— И это тоже важно, учитывая, что оценку дает король скверной прически.

Она потянулась к нему и сняла с него бейсбольную кепочку. Его волосы, как всегда, стояли торчком.

Гарри пожал плечами и провел рукой по ее щеке — пальцы его были теплыми и слегка шершавыми.

— И все равно вы красивы, — сказал он тихо. — Даже слишком красивы. Это меня пугает, потому что, если кто-нибудь будет внимательно к вам приглядываться… — Он покачал головой.