Любовный контракт - Александра Джонс

— Мы бы хотели, чтобы вы мисс… э… Оливия… помогли нам. Все дело-то в гараже.

— В гараже? — недоуменно спросила Оливия.

— Ну да, в квартире над ним. Видите ли, Оливия… — Он внезапно расправил плечи и заговорил без эканья и меканья: — Мы с Дженни можем пожениться хоть сейчас, ежели найдем недорогое жилье. С тех пор, как я получил эту квартирку для себя, мне интересно знать, сможет ли Дженни переехать ко мне после свадьбы. Мне-то ее дали бесплатно, но мы с Дженни будем вносить квартплату! Иначе я не смогу остаться на работе, а мне бы хотелось быть с вами и мистером Стюартом. Вы оба были так добры ко мне после того, как ваш отец покинул фирму. Я не возражаю и против дополнительной работы — например, помочь Энди по саду или чего велит мистер Стюарт. Уверен, что Дженни тоже сможет помочь, ежели миссис Даннимотт вдруг не придет.

Оливия не сумела сдержать улыбку.

— Ах, Эрнст, Эрнст, нет нужды так подробно объяснять. Ну конечно, вы с Дженни можете жить в этой квартире! — Его лицо просияло, и Оливия внезапно подумала, что «наши голубки», кроме взаимных чувств, могут спешить со свадьбой и по другой причине — прежде чем отец Дженни кое-что проведает! — Только у меня идея получше, Эрнст! — добавила Оливия. — Внизу, в рощице, есть старый коттедж, маленький, но он побольше, чем квартира над гаражом. Там нужно кое-что наладить, но я уверена — для вас Стюарт все это сделает. Непременно, потому что мы оба не хотели бы потерять тебя.

Эрнст улыбнулся от уха до уха.

— Ну, я прям-таки не знаю, что сказать, мисс… э… Коттедж нам отлично подойдет! Вот расскажу Дженни, она будет на верху блаженства. Спасибо, Оливия! Вы отличная хозяйка, и на вас хочется работать — так всегда говорили Бэрди и Данкерс! — И он бросился прочь, чтобы поскорее сообщить своей нареченной хорошие новости.

Попозже Оливия вышла посмотреть, как идут дела в саду. Она увидела, что Энди Графтер раскапывает землю там, где, по ее планам, когда-нибудь появится привлекательный декоративный сад с фонтаном и водопадом, террасами и дорожками.

— Привет, как дела?

— Двигаются, миссис Маккензи. Но работы еще много, вот как.

— Я пришла помочь. С чего начинать?

Он снял шляпу и почесал в затылке.

— Хорошо бы разжечь костер, чтобы избавиться от пеней и сучьев, мэм.

— Хорошо, я разожгу его. — Она улыбнулась. — Костер — это хорошая идея, сегодня что-то прохладно.

— Осень на носу, мэм, а скоро и Рождество придет.

— Не говорите о Рождестве! Похоже, я только что спрятала прошлогодние украшения!

— Как скажете, мэм. Но моя жена уже поговаривает о Рождестве. Если вам понадобится хороший рождественский гусь, дайте мне знать. Мой брат так откармливает их, что они становятся злобными, как сторожевые псы.

Работа в саду действовала на Оливию оздоравливающе, давала чувство выполненного долга, удовлетворения и свободы. Она поняла, почему Аннабел так увлеклась садоводством. Работая граблями и лопатой, собирая и сжигая мусор, обдирая руки о ежевику и ругаясь сквозь зубы, забываешь о житейской суете и приобретаешь румянец. Садоводство на свежем воздухе, пожалуй, полезнее, чем аэробика в зале, которой она не раз собиралась заняться при своей сидячей работе.

С порозовевшим лицом и блестящими глазами, болтая о том и о сем со старым садовником, Оливия с удовольствием расчищала склон холма — ее холма. Настоящий кентский крестьянин, Энди объяснил ей разницу между словами «из Кента» и «кентские», о которой она понятия не имела.

— Кто родился по ту сторону Медуэя, мэм, тех называют мужчинами и женщинами из Кента, а нас, родившихся по эту сторону, — кентскими мужчинами и женщинами.

Только когда костер превратился в груду тлеющих углей и стало слишком темно для работы, Энди Графтер пошел домой. Оливия оценила то, что он пожертвовал выходным днем ради расчистки джунглей, оставшихся от старого генерала. Стюарт будет доволен, увидев перемены в саду.

Перед сном Оливия долго отмокала в чудесной пузырящейся ванне с «Букинистом» на подставке перед собой. Но чтение не помешало ей задремать. Она проснулась, только когда вода стала неуютно прохладной. Где-то вдали звонил телефон, но, пока она добралась к нему, он замолк. Ну и не надо, подумала она и приготовила себе чашку какао в постель — жалкий суррогат уюта в отсутствие Стюарта.

ГЛАВА 14

На следующее утро Оливия явилась к доктору Гаррету ровно в половине девятого. Ей не пришлось ждать, поскольку она была записана первой. Он подтвердил, что у нее двухмесячная беременность и, возможно, небольшая анемия, отсюда и обмороки. Взяв пробу крови, доктор отослал ее на анализ в лабораторию, а пока что прописал ей таблетки, содержащие железо.

Медсестра записала ее в женскую консультацию — на ежемесячный осмотр в течение последующих пяти месяцев и раз в две недели после этого, если ее состояние не потребует более частого наблюдения. Блестя глазами и очаровательно улыбаясь, что несколько смягчило угрозу, доктор Гаррет обещал лично побить ее палкой, если она не будет регулярно являться на осмотры.

По дороге в офис — пятьдесят пять минут по скоростному шоссе до дымного города, где она прожила всю свою добрачную жизнь, — Мидхэрст представлялся Оливии каким-то иным, отдельным миром. Ни старый Лондон, ни то в нем, что относилось к Лондону двадцать первого века, больше не казались ей таким привлекательным, как в годы девичества. Если уже сейчас в городе полно автомобильных пробок, угарного газа, нищих, террористов и жестокости, то что же будет через несколько лет, в так называемый «рассвет нового тысячелетия»? Об этом невыносимо даже думать!

Жизнь в деревне тоже имела свои отрицательные стороны — отсутствие централизованной канализации, непредсказуемые помехи в компьютере во время грозы… Ах, подумала Оливия, Добрая Старая Англия, которая — теоретически — может каждому помочь достать луну с неба, все еще не способна предоставить сельскому населению городские удобства! Но все-таки там хорошо жить!

Оливия продолжала созерцать затылок Эрнста. Она понятия не имела, почему вид этой коротко подстриженной головы (он никогда не носил шоферскую фуражку, за исключением официальных случаев) вызвал у нее столь сентиментальные мысли о старомодном сельском жилье, о том, как хорошо оно по сравнению с жизнью в городе и как ей повезло, что у нее есть крыша над головой, пища на столе, любовь и забота таких родителей, как Мэгги и Гарольд (вот уж не думала она, что когда-нибудь признается в этом), достаточно денег в банке, чтобы платить людям, делающим за них со Стюартом черную работу, и плюс ко всему — крепкое здоровье. О чем же ей, Оливии Пенелопе Котсволд-Маккензи, еще беспокоиться?