Благородство ни при чем - Люси Монро

– Не торопись. На самом деле притирка не кончилась, ее просто мало осталось.

– Спасибо, моя сладкая. Мое сокровище. Ты об этом знаешь?

– Конечно. Я уверена, что ты всегда мечтала провести лучшие годы, ухаживая за больной сестрой. Так что насчет сокровища ты погорячилась. – Дженни пыталась шутить, но чуткое сестринское ухо уловило горечь.

Более того, Веронику слова сестры повергли в шок, и она добрых пять секунд молчала в трубку.

– Никогда больше так не говори! – сдержанно сказала Вероника. – Когда мама и папа умерли, ты была всем, что у меня осталось. Я и выжила лишь потому, что была нужна тебе. Для меня находиться с тобой рядом в трудное время было смыслом жизни, и я не позволю тебе думать по-другому. Ты – мое благословение. Ты так помогаешь мне с Эроном… Что бы я без тебя делала?

– О, Вероника…

Когда Маркус вернулся в спальню, Ронни вешала трубку.

– Мне надо идти.

– Ты сказала, что должна сообщить мне что-то важное.

Вероника побледнела.

– Да. – Она неопределенно взмахнула рукой. – Я просто поняла, что все будет намного проще, если ты просто зайдешь ко мне. Я скажу тебе там.

Он молча смотрел на нее в ожидании дальнейших объяснений.

– Лучше один раз увидеть картину, чем сто раз услышать о ней, – продолжала она, еще более его запутав.

– Картину? – спросил он беспомощно.

Что за картину может она хранить у себя дома, чтобы та облегчила ей признание в шпионаже?

– Ну, я имею в виду не картину в прямом смысле, скорее визуальную поддержку. Ты ведь понимаешь, что я хочу сказать? – спросила она, нервно теребя простыню. – Помнишь, в школе, когда учитель тригонометрии рассказывал об этих запутанных теоремах, ничего не было понятно, пока он не начинал рисовать мелом на доске?

– У меня с тригонометрией был полный порядок, и теоремы мне давались легко, – сказал он. И только потом понял, что она вовлекает его в довольно странную дискуссию, вместо того чтобы помочь решить ту действительно актуальную проблему, перед лицом которой оба стояли. А решить ее могло только чистосердечное признание.

Она разом осунулась.

– Ну ладно. Ты ведь притворяешься, что не понимаешь? Скажи!

– Я не понимаю.

Руки, зажатые в кулаки, беспокойно заерзали по матрасу, отчего простыня опасно приспустилась, грозя обнажить ее маленькую, но весьма симпатичную и очень чувствительную грудь. Рейтинг вышеупомянутого примитивного и очень мужского способа достижения семейной гармонии существенно повысился.

Она посмотрела ему в глаза, совершенно не замечая того, что простыня вот-вот сползет совсем.

– Послушай. Это как одна из матриц, что так любил использовать Алекс. Знаешь, у него есть такая коробочка, которую он часто достает, когда общается с клиентами – чтобы донести до них информацию.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы ты разъясняла мне методы, которыми пользуется Алекс. Он мой партнер. – Можно было бы и не напоминать об этом, если бы беседа не принимала все более нелепый оборот.

На скулах у нее загорелись красные пятна.

– Верно. Я просто пытаюсь сказать, что эти маленькие коробочки помогают сделать ту информацию, которую он передает, наглядной.

Ронни, эта абсолютно логичная, исполнительная до автоматизма офис-менеджер, несла чушь, как какая-то пустоголовая домохозяйка. Маркус был потрясен.

– Ты пытаешься мне сказать, что твое сообщение будет сделать легче с помощью визуальной поддержки, которая находится в твоей квартире?

Вероника радостно закивала:

– Да, именно это я и хочу сказать.

– Дорогая, – терпеливо заговорил он, – тебе не нужна никакая визуальная поддержка, для того чтобы поведать мне это. Если у тебя проблемы на работе, скажи мне, и я помогу тебе их решить.

Она уставилась на него, наморщив лоб. По глазам ее было видно, что она растеряна.

– У меня нет проблем на работе. Это не имеет никакого отношения к «Клайн технолоджи». С чего ты вдруг решил, что у меня проблемы? Я люблю свою работу.

Наступило молчание.

– Я просто предположил, что это имеет отношение к работе, – промямлил он.

Она надула губки, и тут глаза ее широко раскрылись. В них было понимание.

– А, теперь понятно. Потому что я подняла эту тему на работе?

– Это, и еще то, о чем ты мне сказала вчера, когда я заглянул в твой отсек. – «Ну, давай же, признавайся». Она должна понять, что он не так уж наивен, как ей кажется.

– То, о чем я хочу тебе рассказать, не имеет никакого отношения ни к моей работе, ни к «Клайн технолоджи», ни к состоянию бизнеса в мире в целом.

Он открыл рот и закрыл его, словно выброшенная на берег рыба, которая попалась в сети ребенку, после того как весь сезон ловли счастливо избегала хитроумных приманок и сетей куда более опытных рыболовов.

Тогда что, черт возьми, она хочет ему сообщить?

– Ты меня с ума сводишь, детка. Она пожевала нижнюю губу.

– Я не нарочно.

Он закрыл глаза, досчитал до десяти и открыл их.

– Я тебе верю.

– Послушай, Маркус, мне было бы гораздо проще, если бы ты зашел ко мне домой на ужин. Клянусь, все бы стало куда яснее.

Только один факт сдержал его желание немедленно потребовать от нее разъяснений, невзирая на отсутствие визуальной поддержки, – то, что ее сообщение не имело отношения к работе. Если она действительно была той самой искомой шпионкой, то признаться в этом Маркусу пока не готова.

И, возможно, она ею действительно не была.

Как бы то ни было, его бедная крошка ужасно нервничала, и в ее прекрасных глазах стояла мольба. Эта женщина прямо-таки нуждалась в расслабляющей терапии – в сексе. Она не хотела, чтобы он дожал ее, заставив сделать какое-то бессвязное признание, которое, принимая во внимание ее теперешнее состояние, он, вероятно, все равно бы не понял.

Маркус поймал себя на том, что улыбается. Она приняла его улыбку за знак согласия, лицо ее просветлело.

– Значит, ты придешь ко мне на ужин?

– Да. – Он медленно опустил взгляд, блуждая глазами по ее телу, и увидел по ее почти полностью обнаженной груди, что реакция оказалась вполне ожидаемой. Основной удар приняла на себя простыня. Именно на ней выместила Ронни нервное напряжение. – Как насчет завтрашнего вечера?

Что бы там она ни собиралась ему сообщить, он не хотел ждать целую вечность.

– Ну… В выходные я буду сильно занята. А если в понедельник?

Он нахмурился:

– Чем это ты намерена заниматься в выходные? Было бы нелепо даже представить, что у нее есть мужчина, после того как она ему только что отдалась, но ревность не прислушивается к доводам разума, и острый приступ ее буквально пронзил Маркуса насквозь.

Она пожала плечами, и вздрогнувший напряженный сосок воззвал к его либидо.