Верь мне (СИ) - Jana Konstanta

— Горская, ты сведешь меня с ума…

— Давай без паники.

— Ладно. Но дай мне слово, что каждый день сама будешь мне отзваниваться.

— Договорились, — улыбнулась Лика. — Не переживай за меня. Я позвоню тебе…

Все, что нужно было Власову услышать, он услышал. Лика поспешила отключиться, пока Руслан, не зная, что их разговор стал достоянием общественности, не начал обнажать перед посторонним слишком интимные вещи: тихий ласковый шепот, нежности и жалобные просьбы о встречи.

— Я почти поверил, что ты не такая, как Каринка, — задумчиво проговорил Макс, с осуждением глядя на Лику. — Тебе его совсем не жалко?

— Почему мне должно быть его жалко? — все тот же вызов в ее глазах, все так же открыто, без тени стыда и смущения, смотрит на Власова. — Я его чем-то обидела? Обманула? Предала?

— У вас странные отношения, не находишь?

— Что странного? Это называется «доверие», Власов. А без доверия нет смысла отношения продолжать.

— Ты хочешь сказать, что он нормально отнесся к тому, что его невеста собирается жить с другим мужчиной? Он у тебя совсем олень, что ли? Или это у вас извращение такое?

— Во-первых, его невеста не собирается «жить с другим мужчиной» — она всего лишь пытается помочь попавшему в беду человеку не спиться и не сдохнуть с голоду. Во-вторых, я никогда не давала Руслану повода во мне сомневаться. Ну и, в-третьих, он прекрасно знает, что если бы я захотела от него уйти, я бы ушла и врать не стала б. Это называется «доверие», Власов. И ничего противозаконного я здесь не делаю. Еще вопросы есть? Если нет, давай уже, наконец, завтракать.

Глава 13

Никогда не верьте женщинам — они умеют пробираться под кожу. Никогда не верьте мужчинам — прикормятся и отпускать не захотят.

Лика осталась у Власова. Сначала на день, потом еще на один… Через неделю два врага уже спокойно могли ужиться на одном диване. Оказалось, Макс умеет улыбаться — в эти редкие минуты уголки его губ чуть-чуть приподнимаются, обнажая зубы, хмурость отступает, а падающие на глаза пряди темных волос даже придают его лицу некую игривость. Замечая в эти редкие минуты проблески «доброго Власова», Лика откровенно любовалась парнем… Жаль, что недолго — замечая встречную улыбку, Макс быстро брал себя в руки и возвращал дочери опального семейства привычную родную злюку.

И все же прогонять свою внезапную квартирантку Власов уже не спешил. Вот уйдет она — что будет? Ни тебе вкусной еды, ни тебе ворчливой перепалки, ни тебе доброго взгляда — опять звенящая тишина, пустые неприветливые стены и бесконечная злость. А рядом с ней он даже злиться перестал, и жажда мести как-то незаметно приутихла… Раздражали только постоянные звонки ее жениха — ну вот зачем надо названивать по пять раз на день? Что вообще за мода сюсюкаться в трубку? Взрослые ведь люди… Но зато после этих разговоров Лика всегда приходила к нему. Частенько растерянная, подавленная… Макс не лез с расспросами — догадывался, что жених ее недоволен и ждет дня, когда невеста к нему вернется. Макс молчал. Это личное их дело — ему-то зачем лезть? Хотя на месте этого Руслана он бы столь благородных позывов невесты не потерпел. Ну да ладно, ему-то что? Это же «доверие»! Не его ж невеста с посторонним парнем живет — вот пусть сами и разбираются. А он пока, пользуясь ее добротой, залечит притихшие свои раны. Авось, и сможет как-нибудь смириться с несправедливо обошедшейся судьбой. Авось, отогреется и найдет в себе силы жить дальше.

***

Кофе Олега Сажинского казался особенно горьким. Обычно в этом кафе его делают сносно, но сегодня то ли бариста перестарался, то ли просто настрой такой, что хочется съездить кому-нибудь по физиономии, и неважно кому и за что — да хотя бы за этот отвратительный, уже остывший кофе. Олег сидел за столиком у панорамного окна и гладил ободок керамической чашки, вглядываясь в серое здание через дорогу — городской драмтеатр.

Десять часов вечера. Как ни крути, Артист должен был уже освободиться. «Небось, опять кого-нибудь зажимает в своей гримерке!» — с раздражением подумал Олег, уже в который раз поглядывая на время. Ну вот почему, когда человек нужен, его никогда нет? Окончательно разозлившись, Сажинский набрал знакомый номер.

— Да бегу уже, бегу! — вместо ответа раздался в трубку запыхавшийся голос.

И правда, не успел Олег отключиться, как из-за угла, со стороны служебного входа, показался худощавый растрепанный парень, едва ли не бегом спешащий к светофору.

С Антоном Стрелковым они друзья уже давно, еще со школы. В институтские годы жизнь их раскидала: Олег ломал зубы о камни великой экономики в гостиничном деле, а Антон с утра до вечера пропадал на репетициях, греясь надеждой стать когда-нибудь настоящей звездой, обрасти толпой фанаток, раздавать автографы и бегать от вездесущих журналистов. Звездой ему пока стать не удалось, фанатками не обзавелся, а автограф требовала лишь строгая вахтерша на проходных театра, отлавливая прогульщиков, но Олег упорно звал его Артистом — так и прижилось это прозвище. Впрочем, Антону оно нравилось — звучит многообещающе. После долгих лет учебы дорожки школьных друзей опять пересеклись. Дружба оказалась крепче разошедшихся путей, и теперь стабильно, раз-два в месяц, они заваливались в какой-нибудь кабак и весело проводили время, вместе пьянея, вместе дурачась и вместе страдая на утро от похмелья. Но сегодня Сажинскому не до гулянок. Стоило Артисту вернуться с гастролей по Европе, как Олег его вызвонил и назначил встречу.

— Ну прости, прости! — театрально заламывая руки, взмолился взлохмаченный парень, усаживаясь напротив.

— Я не твой зритель, для меня можешь не играть, — пресек Олег друга.

— Ты не в духе? Что случилось?

Случилось. Чуть меньше месяца назад исчез Власов, прихватив с собой Лику Горскую. Не совсем, конечно, исчез — Олег прекрасно знает, что Макс вернулся домой. Но разве это что-то меняет? Власов сам не звонит и на звонки не отвечает, не приходит больше, не делится душевными терзаниями… Горская после происшествия в сауне уволилась. Олегу доложили, что той ночью Макс не тронул Лику, и, что особенно неприятно, Горская даже