Ричард Длинные Руки — принц-консорт - Гай Юлий Орловский

— Все сделаю, — заверил он с облегчением, — а не стоит ли сразу же разместить там же и оружейные или бронные? Чтобы не тратить время и деньги на длительные перевозки?

— Правильно мыслишь, — одобрил я. — Только металл нужен не только для доспехов и оружия. Над этим подумаем, а ты помни, что дороги к тем рудникам должны протянуться широкие и удобные.

— Ваше высочество! Уже есть некоторые наметки, даже предварительные чертежи!

— Мудро, — сказал я. — В общем, помни — дороги сейчас самое главное. Бросай все ресурсы на их строительство. Но, конечно, чтоб без потрясения основ государства.

— Ваше высочество!

— Ну-ну, вижу, проблему понимаешь. Составишь смету, приноси. Помни, я не только подписываю, но и читаю, что подписываю! Все, иди, пока не вдарил.

Зря это сказал, это Вайтхолд сразу приноровился к моим грубым шуткам, сам такой, и мы перекидываемся такими вот словечками, но Бальза принял всерьез, согнулся, втягивая голову в плечи, и так поспешно шмыгнул за дверь, что зацепился подолом, слышно, как треснула ткань.

Мне стало неловко, хотя есть подозрение, что Бальза тоже подыграл, кто его знает, чужая душа потемки. Это явную опасность я научился чуять, а нюансы чувствуют только муравьи и женщины…

Вайтхолд просто умница, моментально ловит мои мудрые распоряжения и внедряет, хотя, как мне кажется, Бальзак все больше перехватывает инициативу в хозяйственных делах. В политическое не лезет, рискованно, там пусть рыцари, они благородные, им жизни не дороги, а дурные головы терять не жалко, зато в вопросах развития промышленности он просто композитор в том смысле, что компонует даже из дерьма такое, что начинает работать весьма слаженно и с достаточной эффективностью.

До поздней ночи я решал неотложные задачи, подписывал указы и распоряжения, Вайтхолд подготовил целую гору бумаг, а сам только успевал шлепать печатью.

На карте я наметил пунктиром новые дороги, которые желательно проложить: в Ламбертинию через Шателлен, и в Мезину, с которой Турнедо граничит непосредственно. Правда, королевство Бурнанды на севере влезает между ними клином, там дорога была прямее и удобнее, но придется либо вести в обход, либо заманить и бурнандцев в наш свободный демократических союз королевств, базирующийся на базовых либеральных ценностях гуманного тоталитаризма.

Наконец, отпустив всех, я перешел в спальные покои, старший слуга как раз сменял свечи, а когда я потащился к ложу, он взглянул вопросительно и указал взглядом в сторону двери ванной комнаты.

Оттуда доносится плеск воды, я чуть приоткрыл и увидел в щель молодую девушку с распущенными волосами, полностью обнаженную. Сидит на корточках в большом тазу, две фигуры в темных плащах и с надвинутыми на лица капюшонами медленно и торжественно поливают ее теплой водой, вернее, поливает уже одна, а вторая взяла чистую холщовую тряпицу и трет нежную белую спину купальщицы, не знавшую лучей солнца.

Появилась третья, у этой в руках зеркало, размером с тарелку. Купаемая тут же начала всматриваться и то вскидывать брови, то выпячивать губы трубочкой.

По грациозным движениям я сообразил, что все три фигуры в бесформенных темных халатах — женщины, а скрывают свои лица для того, чтобы все внимание было сконцентрировано на этом белом нежном холеном теле, уже созревшем, но еще девственно чистом, нетронутом.

Я отступил, слуга стоит на том же месте и наблюдет за мной, но лицо непроницаемое, словно вырезано из дерева.

— Это, — поинтересовался я, — к чему?

— Для вас, — сообщил он.

Я буркнул:

— А как… гм… смотрит общественность?

Он вскинул брови, переспросил:

— Это кто, родители?

— Ну хотя бы…

— Это они и добились чести, — сообщил он смиренно, — чтобы их дочь сумела обойти подруг и попасть в вашу спальню!.. Все родители хотят, чтобы их внуки были сильными, умными, здоровыми. Потому всегда стараются подложить дочерей под великих героев, знатных полководцев, победителей драконов…

— А-а-а, — сказал я, — это понятно, практично и разумно. Уже только ради этого можно стараться стать великим героем, знатным полководцем или победителем драконов. В общем, разумный обычай! Правильный.

— Ваше высочество?

На его лице было некоторое замешательство, ибо голос мой звучит странно, нет в нем одобрения, а только непонятная горечь.

— Да только я не правильный, — ответил я.

— Неправильный?

— Неправильный, — уточнил я. — Человек должен быть выше, чем быть правильным.

Он смотрел с некоторым непониманием, а я уже от своего ложа сделал понятный знак отрицания.

Судя по его лицу, он так ничего и не понял, это же мечта любого простолюдина: взобраться на трон, а там жрать в три горла, пить лучшие вина и трахать всех женщин, на которых раньше только поглядывал с трусливой завистью.

А я, в свою очередь, подумал с холодным цинизмом политика: а потому ли я отказался от этой молодой девственницы, что весь из себя такой благородный и справедливый? Потому ли, что, когда становишься властелином, уже не хочется того, о чем мечтал, будучи простолюдином? Или хочется особой экзотики, к примеру, возвышенной любви?

Или же сработал инстинкт предосторожности? Когда сам себе выбираешь по дороге из крестьянок, то почти наверняка это и есть крестьяночка, а если вот так тебе кого-то подготовили, то может быть всякое. А я уже та пуганая ворона, что и на куст дует.

Дождавшись, когда все затихло, я наклонился и поцеловал сонного Бобика в лоб.

— Ждите меня, — сказал я тихонько. — Вернусь. Скажи Зайчику, что я его люблю.

Он посмотрел на меня сонными глазами, лизнул в руку и тут же задрых снова.

Глава 15

Через пару минут я вышел из зеркала, и сразу же в окно ударил ярко-розовый луч утреннего солнца, высветив сцену сражения на гобелене, а воздух показался теплее и чище.

Здесь уже утро, поспать не удастся, ну да ладно, все равно не заснул бы, тело потряхивает радостное возбуждение и странная жажда куда-то бежать, что-то делать, ломать, строить…

Я прошелся взад-вперед, торопливо вживаясь в мир Сен-Мари и вспоминая его проблемы, затем отворил дверь в коридор.

Стражи подхватились, лица ошалелые, но никто не спал, вижу, просто мое внезапное появление в кабинете всякий раз несколько ошарашивает.

— Секретаря ко мне, — распорядился я. — Сколько можно спать?

Далеко за пределами дворца прокричал петух. Кажется, после его крика исчезает всякая нечисть, а я вот, как чисть, появился на смену, можно сказать.

Жерар Макдугал, угрюмый и молчаливый, сдержанный до неприличия, переступил порог, поклонился и уставился в меня тяжелым взглядом.

— Доброе утро, — сказал я саркастически.

— Утро доброе, — ответил он сдержанно. — Это в самом деле вы?

— А кто же?

Он ответил равнодушно:

— Да тут появлялись двое… Правда, выше второго этажа не прошли, рассеялись… не сами, правда, но внизу обманули многих. Ваше высочество?

Я спросил сварливо:

— Неужели и вас надули?

— До третьего этажа не дошли, — напомнил он вместо того, чтобы уверять громогласно насчет своей необманимости. — Ваше высочество, вы весьма вовремя.

— Еще бы, — сказал я саркастически.

— У нас, — сообщил он, — накопилось немало дел, которые требуют именно вашего вмешательства.

— Тащите, — сказал я обреченным голосом. — Все-таки придется подумать над системой наместничества…

— Работы будет еще больше, — предупредил он немедленно, будто тоже только что раздумывал о наместничестве.

— Почему?

— Придется контролировать и самих наместников.

Я промолчал, а он исчез и через пару минут принес из соседней комнаты, где его кабинет, большой ларец, откинул крышку и начал вытаскивать тщательно уложенные бумаги, грамоты, указы, распоряжения. Почти все требует только подписи, но с десяток бумаг вообще только с заголовками, состоящими из перечисления моих титулов.

— Как вообще обстановка?

Он разгладил первый лист и, придвинув ко мне ближе чернильницу с торчащим из нее пером, разместил так, чтобы мне было удобнее ставить подпись.

— В город съезжаются знатные гости, — сообщил он. — Из-за того, что вы поторапливали, решено коронацию не откладывать до весны, как принято, а провести сразу же после выборов нового короля.

— Наконец-то, — буркнул я.

— А каковы новости… у вас?

Мне показалось, что спрашивает не только настороженно, но и с некоторым затаенным испугом.

— Что вас бросает в дрожь? — полюбопытствовал я. — Известие, что у нас где-то неприятности, или же сообщение, что в наш братский союз возжелало войти еще одно королевство?

Он вздрогнул, натянуто улыбнулся.

— Надеюсь, шутите?..