Званый ужин в английском стиле - Валерия Вербинина

— А я желаю остаться! — запальчиво выкрикнул Владимир Сергеевич. — Не забывайте, речь идет о моем брате!

— Если уж на то пошло, — вмешался Никита, — я был бы тоже не прочь услышать, почему сия особа убила женщину, которая не сделала ей ничего плохого!

Антуанетта затравленно покосилась на него и вытерла слезы. Но Марсильяк был неумолим: он, его помощник Соболев и мадемуазель Беренделли должны остаться здесь, а остальные весьма его обяжут, если подождут в другой комнате.

Громко переговариваясь и бросая на убийцу возмущенные взгляды, Верховские и их гости покинули большую гостиную и перебрались в небольшую курительную, обставленную старой дубовой мебелью. Доктор закурил, но сломал несколько спичек, прежде чем ему удалось зажечь сигарету.

— Сразу же можно было догадаться, что убийство графини и адвоката ее рук дело, — заявила Евдокия Сергеевна. — Ведь ни один из нас не способен на такое!

Ей никто не стал возражать.

— Странно, — задумчиво произнес Митенька. — Преступность — результат социальной несправедливости, но по виду барышни я бы не сказал, что она испытывает лишения.

Амалия закончила возиться с рукой Билли и насмешливо поглядела на юношу.

— Вы, Дмитрий Павлович, придаете слишком большое значение книгам, которые того не стоят, — заметила она. — Уверяю вас, реальная жизнь плохо укладывается на страницы учебников. Как выразился немецкий поэт Гете, «сущее не делится на разум без остатка». Не болит? — спросила она у Билли. — Вот и прекрасно.

«И все-таки баронесса слишком умничает, — подумала Варенька. — Разве такое может нравиться мужчинам?»

— Вы не верите во влияние социальных условий на человека? — отважно ринулся в атаку Митенька. Мать тревожно взглянула на него.

— Почему же? — любезно откликнулась Амалия. — Однако выбор все равно остается за конкретным человеком. Он может поддаться влиянию среды, а может противостоять ему. И вообще любые условия подчиняют нас ровно настолько, насколько мы согласны им подчиниться.

— Но преступность… — вновь начал Митенька.

— Конечно, вы знаете о ней куда больше, чем господин Марсильяк, раскрывший сотни убийств, — вмешался Александр, которому не терпелось щелкнуть по носу самонадеянного юношу.

Митенька вспыхнул. Он хотел ответить, что господин Марсильяк тут совершенно ни при чем и вообще это абсолютно разные материи, но ни с того ни с сего на молодого человека напал страшный чих. И пока он чихал, барон Корф успел прочно забыть о его существовании.

— Занятный выдался вечер, — заговорил он, подойдя к Амалии. — Однако сдается мне, господин Марсильяк не справился бы без вас… И без вашего друга. По-вашему, что руководило мадемуазель Беренделли? Она мстила за убитого отца? Не верю. Не в привычках покойной графини было подсыпать людям мышьяк или вонзать им в грудь нож. А Константин Сергеевич вообще вне подозрений, потому что у него, как пишут в уголовных романах, неоспоримое алиби. Тогда что? Ревность дурнушки к хорошенькой женщине? — Он пристально поглядел на Амалию. — Тогда она точно не поставила бы графиню на первое место.

— Спасибо за комплимент, сударь, — сопроводила легкий поклон ироничной улыбкой баронесса. — Хотите сказать, что Антуанетте надо было взяться за меня?

— Боюсь только, — Александр чуть кивнул и продолжил медленно, с расстановкой: — Что в таком случае вашему старому знакомому Марсильяку пришлось бы арестовать меня. Потому что, если бы итальянка тронула вас, я бы убил ее, не задумываясь.

Билли шмыгнул носом.

— Если бы успел, — вполголоса обронил он. — Потому что я бы раньше до нее добрался.

Евдокия Сергеевна заметила, каким взглядом смотрит Варенька на жениха, который беседовал со своей бывшей женой, и вздохнула. Ох уж эти юные девушки, которые думают, что одной свежести и миловидности достаточно, чтобы привлечь мужчину… Привлечь, может быть, да, но чтобы его удержать, нужны совсем иные качества. И женщина, гордо приосанившись, стряхнула с рукава мужа какую-то нитку.

Меж тем в дверь заглянул помощник Марсильяка и, найдя глазами Амалию, направился прямиком к ней.

— Госпожа баронесса, Аполлинарий Евграфович просит вас заглянуть к нему. — Соболев помолчал, явно колеблясь, но все-таки добавил: — Кажется, у него возникли сложности с мадемуазель Беренделли.

Александр Корф повел бровями с таким видом, будто ожидал чего-то подобного. Амалия оглянулась на Билли, вполголоса велела ему вести себя прилично и вышла вслед за помощником следователя.

Едва она скрылась за дверью, Евдокия Сергеевна со скучающим видом прислонилась к стене, разделяющей две комнаты. Тайная советница рассчитывала услышать немало любопытного. И хотя на самом деле она уловила только отдельные обрывки беседы, чутье ее не обмануло. Разговор в большой гостиной положительно стоил того, чтобы его подслушать.

— Она отказывается говорить со мной, — были первые слова Марсильяка, как только Амалия в сопровождении его помощника переступила через порог.

Баронесса Корф вздохнула.

— Мадемуазель настаивает на своей невиновности?

— Вовсе нет. Она призналась, что застрелила графиню Толстую и адвоката Городецкого, но о причинах молчит. Я полагал, что убийство как-то связано с гибелью ее отца, но девушка это отрицает. А истинные причины ее поступка мне неизвестны.

Амалия села напротив Антуанетты и задумчиво посмотрела на нее.

— Она упоминала, что отец привозил ее в Ментону, чтобы показать доктору Ротену, — внезапно сказала баронесса.

Марсильяк поднял голову.

— Ротену? Но он же специалист по душевным болезням!

— Вот именно. Хотя она говорила мне, что лечила легкие.

— Тогда все ясно, — вздохнул Марсильяк. — Когда она увидела труп отца, у нее наступило временное помешательство. Она дождалась, когда почти все выйдут из дома, взяла ружье, зарядила его и убила первых людей, которые ей попались. — Следователь поморщился. — Возможно, как раз по причине ее болезни отец Антуанетты не хотел, чтобы она появилась на вечере. Вспомните, ведь сначала он хотел быть вместе с ней, но затем передумал и пришел один. Теперь все ясно. — Аполлинарий Евграфович поколебался. — Если бы не…

— Да, да, если бы не удивительное самообладание мадемуазель, — кивнула Амалия. — Она очень точно рассчитала момент, объявила, что идет за нюхательной солью… побежала за ружьем, которое заметила в комнате, где лежало тело ее отца и куда я ее приводила… ружье не заряжено, она лихорадочно ищет патроны, но те оказались совсем рядом, в ящике бюро, зарядила ружье, испачкав руки и оставив пятно на оборке возле запястья, убила двух человек, после чего бросила ружье, кинулась за солью, нашла ее: и вернулась в большую гостиную.

— А Евдокия Сергеевна не заметила долгого отсутствия мадемуазель, так как была поглощена тем, что происходило в саду, а в подобные моменты кажется, будто время летит очень быстро, — добавил Марсильяк. — Вдвоем они стали приводить хозяйку в чувство, тут из сада вернулись люди, потому что услышали второй выстрел, но мадемуазель рассказала крайне правдоподобную историю, и никто даже не заподозрил ее.

— Она заметила, что испачкала руки, и при первой же возможности вымыла их. Все шло прекрасно, никто ее не видел и никому в голову не могло прийти, что убийца и есть она. — Амалия покачала головой. — Однако для безумной девушка действовала на редкость обдуманно… Кажется, нам далеко не все известно.

— Полагаете, у нее все-таки были свои мотивы? — спросил следователь. — Но какие?

— Хотела бы я знать, — вздохнула баронесса.

Пока длилась их беседа по-русски, дочь хироманта переводила взгляд с лица Амалии на лицо Марсильяка, явно пытаясь понять, о чем они говорят.

— Если даже девушка в своем уме, — заметил следователь, — то ее защита все равно будет настаивать на невменяемости, чтобы смягчить приговор. И то, что она, по-видимому, лечилась у Ротена…

— Я не сумасшедшая! — внезапно произнесла Антуанетта. Ее голос прозвучал, как карканье вороны.

— Простите? — быстро проговорила Амалия.

— Я не сумасшедшая, — сердито повторила Антуанетта. — И вам не удастся это доказать!

Амалия пожала плечами.

— То, что вы лечились в Ментоне у доктора Ротена, говорит скорее об обратном. Может быть, вы не знали: месье занимается болезнями души, а не тела.

— Я не лечилась у него! — вспыхнула Антуанетта. Глаза ее угрожающе сверкнули, но Амалия только мило улыбнулась.

— К чему возражения, мадемуазель? Ваш адвокат приведет в суде необходимые бумаги, чтобы облегчить вашу участь. Произнесет несколько эффектных фраз о бедной сироте и состоянии аффекта, в котором она совершала преступление. Сейчас подобное в большой моде. Можете считать, что вам повезло.

Антуанетта схватилась за голову.