Второй Карибский кризис 1978 (СИ) - Арх Максим

В связи с тем, что съёмки будут проходить за границей, актёрский состав и съемочная группа должны иметь высочайший моральный дух, дабы не упасть в грязь лицом перед местным населением. И хотя об этом уже говорилось, но упомянуть, товарищи, это ещё раз не помешает. А посему, те актеры, которые пройдут сегодняшнее собеседование, должны будут строго выполнять все предписания, которые будут сформулированы комиссией и розданы им в виде памяток.

Их нужно будет выучить наизусть от «А» до «Я», и обязательно следовать им как при съемках, так и в повседневной жизни.

Любое несоблюдение правил будет пресекаться, а совершивший проступок будет дисциплинарно наказан вплоть до отстранения от съёмок и увольнения.

Дисциплина, дисциплина и ещё раз дисциплина! Три раза!! Именно это залог нашего будущего успеха!

– Саша, поспокойней, – прошептал мне Хмельков.

Однако я его не услышал.

– Да, товарищи, условия в экспедиции будут жёсткие, если не сказать больше – жесточайшие. На всё время съёмок вами будет править тиран и самодур. Любое неподчинение мне или членом комиссии будет жестоко караться. И поверьте, никто нарушителю ничем не поможет. Ни друзья, ни знакомые, ни даже родственники. Почему? Да всё очень просто! Во-первых, мы будем за тридевять земель – на другом конце мира. А во-вторых, у меня в кармане будет лежать постановление Совета Министров СССР с приказом, который можно будет сформулировать одной фразой: «Выполнить любой ценой!»

– Васин… Васин… ты чего говоришь-то?! Откуда ты это взял? – раздался шёпот Мячикова, но я на это не обратил никакого внимания, а продолжил запугивание золотой молодёжи и не только молодёжи.

– И именно эта бумажка будет вездесущим приказом для всех тех, кто решится идти на нечеловеческие самопожертвования ради достижения поставленной цели. С помощью неё и железной дисциплины я со своими соратниками пойду на любые жертвы, преодолею любые трудности, выполню приказ и вернусь домой с победой.

Поэтому подумайте хорошенько ещё сто раз, тысячу раз, прежде чем соглашаться идти в это опаснейшее приключение всей вашей жизни, которое смогут выдержать только лучшие из лучших! Я кончил!

Завершив свой небольшой спич, минуток так на сорок, несколько необычной фразой, величайший из величайших вновь шмыгнул носом и прошёл на своё место. Там сел на стул, как ни в чём не бывало, налил себе из графина воды и с удовольствием выпил освежающей влаги. Поставил стакан на стол и посмотрел на притихший зал. Оценил мёртвую тишину, поморгал ресницами и, переведя взгляд на своих откровенно обалдевших коллег, негромко осведомился:

– Будет кто-нибудь ещё выступать или перейдём к частному собеседованию, которое в странах загнивающего Запада называется – кастинг?

Не прошло и полминуты, как товарищ замминистра, наконец, отошёл от шока и, кашлянув, встал с места, после чего, даже не подходя к трибуне, вновь начал выступать.

– Товарищи, Александр Сергеевич ещё юн и по своей неопытности, вероятно, не знает, что перед съёмками нельзя пугать актёров.

Сказав это, он осуждающе посмотрел на величайшего.

– А я и не пугаю, товарищ Мячиков, – решительно взял слово величайший, вскочив со стула. – Я со всей прямотой говорю прямо в лоб: кто слаб, и кто не в состоянии выполнять мои приказы, тот должен остаться на берегу! В экспедиции мы не сможем возиться с отстающими и не подчиняющимися главному командованию! Точка!

Вновь уселся на стул и вновь налив воды выпил.

– Почему же не сможем? – решил продолжить прения «тесть». – Обязательно сможем.

– Не сможем! – встал со стула его юный друг и добавил: – У нас не будет времени на всё это! – сел.

– Александр, – по-отцовски решил приструнить меня замминистра. – Ты не понимаешь, что для руководства таким серьёзным проектом одних запугиваний мало.

– А я говорю, что это не запугивание, а констатация будущих трудностей.

– Так, – зашипел Мячиков, и чуть нагнувшись в мою сторону, негромко произнёс: – Ты так и будешь пререкаться?

– Естественно, – прошептал я в ответ. – Во-первых, Вы меня дискредитируете в глазах будущих подчинённых. А во-вторых, лучше избавится сейчас, а не в предстоящей компании.

– В какой ещё компании? Чего ты себе в голову вбил?!

– Могу ответить и разложить всё по полочкам?

– Не можешь! А ну-ка сядь, – зарычал «тесть», видя, как я стал подниматься, сам выпил воды и буркнул: – Сиди и молчи! – обратился к залу: – В общем так, товарищи, более подробно о самой командировке мы поговорим на втором собрании, а пока вот что… Товарищ Минаев сейчас будет называть фамилии. Чью фамилию назовёт те подходят к моему секретарю, у которого в руках будет табличка с надписью 1-й «А» класс. Он их отведёт в аудиторию, которая предназначена для собеседований, где, соответственно, это самое собеседование и будет происходить. Остальные же товарищи в это время, в течение часа, могут быть свободны, сходить в буфет и отдохнуть. Но ровно через час, все, за исключением 1-ого «А», вновь должны собраться в этом зале. Далее будет сформирована новая группа – новый класс – 1-й «Б». И так далее.

В зале раздался недовольный шум, а затем в сторону президиума полетели вопросы.

«А можно я в 1-й „А“?»

«Товарищи, у меня дела. Мне некогда тут рассиживаться!»

«А мне нужно ребёнка из школы забрать».

«А почему одни пойдут, быстренько отстреляются и по домам, а остальные должны сидеть?»

«Я не собираюсь ждать! Беседуйте со мной первым!»

«Сначала я с Юрием Петровичем, а потом остальные…»

«Давайте я тоже в первую группу! То есть в первый класс… А то мне некогда. Машину из автосервиса забрать надо».

«Хорошенькое дело… Нам чего, тут до вечера, что ль, торчать?!»

Мячиков завертел головой, бубня:

– Товарищи… Товарищи… Успокойтесь…

Но его никто не слушал. Наоборот, голосов с каждой секундой становилось всё больше и больше.

– Они все хотят в 1-й «А», – прошептал Хмельков.

Посмотрел на растерявшегося замминистра, на второго секретаря горкома, который тоже находился в прострации и негромко засмеялся голосом злодея из третьесортного фильма.

– Ну, хоть теперь-то вы поняли, зачем и для чего я говорил свою речь?

Не дав им ответить, поднялся и без спроса взял лежащий на столе список претендентов на роли.

Второй секретарь МГК был крайне озадачен, растерянно смотря то на зал, то на замминистра, то на меня, так что на «похищение» личных вещей никак не отреагировал, а лишь вновь прошептал:

– Этого мы не предусмотрели! Как же так?! Все хотят в 1-й «А»…

– Мало ли чего они хотят! – усмехнулся великий, быстро пробежал глазами по списку, хмыкнул и, подойдя к краю сцены, попросил тишины.

Народ, которому куда-то нужно было срочно ехать, идти или лететь, угомонился не сразу.

Поэтому пришлось громко заорать:

– А ну-ка тихо, мать вашу!!

И когда галдящие люди успокоились, понизив голос холодным тоном, произнёс:

– Прошу подойти ко мне тех, кто очень спешит… – поднялось более половины зала, – …и кому… – на своих местах сидеть осталось человек тридцать, – …некогда… – люд развернулся в мою сторону и собрался бежать ко мне как можно быстрее, – …участвовать… – некоторые уже начали стартовать – …в съёмках фильма.

«Э-э, что?» – произнёс зал ошеломлённо застыв.

– Я говорю, пусть те, кто занят и не может сниматься подходят ближе. А как подойдут, то пусть свою фамилию назовут. И я их нахрен из списков вычеркну!! – последние слова я буквально проорал. Потряс бумагами и напомнил забывчивым товарищам: – Я же вам всем только что, ёлки-палки-моталки, говорил о трудностях!! Я же только что втолковывал о сложностях! А вы, етить-колотить, даже два часа в буфете посидеть-подождать своей очереди не можете?! Да нафига вы мне такие нужны?! – и, видя, что собравшиеся начали проникаться, заорал ещё громче: – А ну быстро подходи по одному! Буду вычёркивать нахрен!!

Люд мгновенно рухнул на свои места и те, кто не получил сердечные приступы стали молча, тихо и беззаботно смотреть себе под ноги, всем своим видом показывая, что они никуда не торопятся.