Женские лица русской разведки - Михаил Михайлович Сухоруков

литературному творчеству, несмотря на то, что уже в отставке он был пожалован чином коллежского асессора. По Табели о рангах этот чин относился к 8-му классу гражданской службы и соответствовал чину штабс-капитана гвардии. Позже и Александр Сергеевич, возможно, по примеру своего дяди, находясь на гражданской службе, предпочтение отдавал поэзии и прозе в ущерб чиновничьим занятиям.

Дядя вёл образ жизни московского барина. Путешествовал по Европе, поочерёдно проживал в столице и в Москве. К такой же жизни стремился и его талантливый племянник, однако царь не позволял А.С. Пушкину выехать за пределы Российской империи. Было в жизни дяди и племянника немало общего. Оба состояли в масонских ложах. В 1811 году В.Л. Пушкин стал соучредителем Общества любителей российской словесности при Московском университете. Спустя 5 лет он вступил в кружок «Арзамасское общество безвестных людей», на заседаниях которого бывал, а позже стал его членом лицеист Александр Пушкин. Этот неформальный литературный клуб, который существовал с 1815 по 1818 год, объединял известных русских писателей и поэтов.

Однако Е.Н. Пучкова по своим взглядам и убеждениям примыкала к другому крылу русского литературного сообщества, которое возглавлял президент литературной Академии Российской русский писатель, филолог, а также государственный и военный деятель А.С. Шишков. Она пользовалась его протекцией и даже проживала у него в доме в Петрограде в 1826 году и время от времени в более поздние годы. Благодаря помощи Шишкова Екатерина Наумовна несколько раз получала денежные пособия от супруги Александра I императрицы Елизаветы Алексеевны и пользовалась её благосклонностью.

Путь в секретные агенты

Можно предположить, что на тропу тайного сыска и скрытого надзора поэтессу и писательницу привели два основных фактора. Во-первых, рушились надежды на широкое признание на литературном поприще. Её произведения подвергались острой критике, насмешкам со стороны мужчин, являвшихся коллегами по писательскому цеху. Общественное признание её литературных успехов при жизни так и не наступило. Более того, не произошло этого и позже. Хотя её и упомянули в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, но посвятили её жизни и творчеству всего 12 строк. Таков её след в отечественной литературе.

Во-вторых, и это наиболее реальная версия, что на путь секретного агента её привела постоянная нужда в деньгах и тяжёлые жизненные обстоятельства. Для проверки наших предположений остаётся лишь ждать, когда будут полностью открыты и доступны исследователям все материалы III отделения. А пока приходится довольствоваться тем, что удаётся разыскать в открытых источниках.

Сведения о первых агентах III отделения и «кандидатах в агенты» имеются в письмах фон Фока, адресованных Бенкендорфу, находившемуся в июле — октябре 1826 г. в Москве в связи с коронацией Николая I. В их числе… Е.Н. Пучкова — «писательница и умная женщина», ее сестра Наталья…[222] Как видим, руководитель тайного сыска и политического надзора многоопытный фон Фок характеризует её как «умную женщину». На наш взгляд, это высокая оценка секретного агента Пучковой, которая сообщается главному руководителю политической полиции Российской империи.

О месте, роли и участии её сестры Натальи в деле политического надзора в качестве секретного агента, кроме приведённого выше упоминания о ней в письме фон Фока, сведений обнаружить не представилось возможным.

Содействие возвращению на родину декабриста Тургенева

В своём донесении фон Фок указывал, что агент Пучкова 14 августа 1826 года передала ему важную информацию о своих встречах в Париже с «невозвращенцем» — русским экономистом и публицистом Н.И. Тургеневым. Оказавшись в вынужденной эмиграции после его заочного осуждения как декабриста, ему пришлось жить за границей, занимаясь написанием трудов по актуальным проблемам российского общества. По имеющимся открытым материалам можно сделать вывод о том, что по заданию руководства III отделения секретный агент Пучкова выезжала во Францию с целью изучения на месте ситуации вокруг вынужденного эмигранта Тургенева, а также для выяснения при личных беседах его взглядов и намерений.

Младший брат известного историка в чине действительного статского советника и камергера А.И. Тургенева Николай действительно состоял в тайном обществе и принимал участие в собраниях заговорщиков. Однако на момент декабрьского восстания 1825 года в Петербурге он находился в Англии в продолжительном отпуске по болезни. В январе следующего года он узнал, что заочно привлечён к следствию по делу декабристов. Его объяснительная записка с пояснениями о непричастности к декабрьским событиям в столице не была принята во внимание. Он отказался по состоянию здоровья прибыть в Петербург и предстать перед судом, из-за чего был объявлен государственным преступником.

Английские власти отказали в его выдаче России. Тогда Министерство иностранных дел империи направило всем русским посланникам в Европе предписание о его аресте и доставке в российскую столицу. Рассматривался даже вариант его силового захвата русскими тайными агентами в Англии и переправка морем в Россию, однако позже от него отказались из-за опасения громкого международного скандала.

На родине гонениям подвергся его старший брат Александр, отставленный от службы. Он убедил брата-заговорщика написать покаянное письмо императору Николаю I. В письме он признал вину в том, что не явился в суд, объяснив это предвзятостью к нему следствия, заранее объявившего его государственным преступником.

Видимо, в рассматриваемый период времени он наездами из Англии бывал во Франции, поскольку в донесении секретного агента Пучковой указывается Париж в качестве места встреч с Н. Тургеневым. После проведённых с ним встреч агент сообщила начальству, что Н.И. Тургенев вполне лояльно настроен по отношению к императору Николаю I и его правительству. Однако царского прощения он так и не дождался.

Только после вступления на российский престол императора Александра II опальному Тургеневу вернули его чин и дворянство. Но негласный надзор за ним сохранили.

При этом надо отметить, что схема прохождения агентурной информации была достаточно проста: агентурные сообщения и донесения, поступавшие к жандармским офицерам и чиновникам III отделения, сначала ложились на стол управляющему фон Фоку. Тот их анализировал, систематизировал и обобщал. Затем все агентурные сведения оформлялись в виде сводок, которые поступали графу Бенкендорфу. А уже Александр Христофорович решал, что следовало докладывать императору Николаю I, а что лучше сразу отправить в архив.

В секретные агенты особо не стремились

Кстати, далеко не всегда даже среди дворян служение на благо Отечества в рядах секретных агентов III отделения