Александр Македонский. Пески Амона - Валерио Манфреди

Первый солнечный луч уперся в золоченую квадригу на вершине Мавзолея; остальной город еще оставался в сумерках. Потом из-за гор медленно выплыл солнечный диск, и конус света упал на огромную ступенчатую пирамиду с разноцветным фризом работы Скопаса и Бриаксия, на пышную коринфскую колоннаду, зажег золоченые завитки и колонны с продольными выемками, очерченными золотом на пурпурном фоне.

В этом буйстве красок, в этом торжестве хрустального света охватившая Галикарнас призрачная тишина внушала дрожь. Могло ли такое быть, что даже матери не оплакивали своих павших в бою сыновей?

— Может ли быть такое? — спросил Александр у подошедшего к нему Евмена.

— Может, — ответил секретарь. — Наемников никто не оплакивает. У наемника нет ни матери, ни отца, ни друзей. У него есть лишь копье, чтобы зарабатывать свой хлеб, нелегкий и горький.

ГЛАВА 30

К царю подбежал Птолемей:

— Александр, мы ждем твоих приказов.

— Возьми с собой Пердикку и Лисимаха, разделите между собой штурмовиков и «щитоносцев» и прочешите весь город. Для поддержки вас будут сопровождать греческие гоплиты и наши педзетеры. Выгоните из укрытий всех вооруженных мужчин, а особенно постарайтесь разыскать Мемнона. Я не хочу, чтобы ему причинили какой-либо вред; просто найдите его и приведите ко мне.

— Сделаем все, как велишь, — заверил его Птолемей и удалился, чтобы предупредить товарищей.

Царь с Евменом остались ждать под сводом одного каземата в стене, откуда был хорошо виден весь Галикарнас. Спустя некоторое время от Птолемея прибыл вестовой со следующим посланием:

Сатрап Оронтобат, тиран Пиксодар и персидский гарнизон засели в портовой крепости, где до них не добраться: стенобитные машины туда не подвести. О Мемноне пока никаких известий, никаких следов. Жду указаний.

Александр велел привести Букефала и отправился осмотреть город, где все двери были заперты, а окна закрыты ставнями: жители в страхе попрятались. Добравшись до порта, у входа в который возвышались две крепости, он встретил Пердикку.

— Что нам делать, Александр?

Царь осмотрел укрепления и обернулся к городской стене.

— Разрушьте все дома на левой стороне ведущей сюда дороги, а потом все те, что заполняют портовую зону: таким образом, мы сможем пододвинуть машины к крепостям. Персы должны понять, что ни за какими стенами, ни за какими бастионами они не найдут убежища. Им придется уйти отсюда, чтобы никогда не возвращаться.

Пердикка вскочил на коня и поскакал к выжженным кварталам, чтобы взять с собой отряды штурмовиков и землекопов, еще способных работать. Ему пришлось разбудить их сигналом трубы, потому что после продолжавшейся всю ночь работы они заснули на месте от усталости.

Инженер, фессалиец по имени Диад, велел разобрать две верхние платформы одной из башен, чтобы воспользоваться ею в качестве опоры для тарана при разрушении домов. Между тем Евмен разослал глашатаев донести до всех жителей приказ покинуть назначенные к сносу дома.

Люди, увидев, что нет ни бойни, ни насилия, ни грабежей, начали выходить на улицы. Сначала показались дети, привлеченные странной деятельностью в городе, потом женщины, и, в конце концов, вышли мужчины.

Однако разрушения оказались серьезнее, чем предполагалось, поскольку многие дома прилегали один к другому впритык и таран, разбивая одну стену, рушил и многие другие. Вот почему позднее разнесся слух, будто Александр снес до основания весь Галикарнас.

По прошествии четырех дней была расчищена достаточно широкая полоса, чтобы выдвинуть осадные машины к портовым укреплениям и начать разбивать их. Однако ночью Мемнон, Оронтобат и Пиксодар с некоторым количеством солдат погрузились на корабли и вышли в море, где соединились с персидским флотом, крейсировавшим в северных водах близ острова Хиос.

Оставшиеся в живых греческие наемники укрылись в акрополе, где до них было практически не добраться.

Александр не стал терять время и выкуривать их из этого убежища, считая, что все равно у них не будет выхода, когда их со всех сторон окружат его войска. Он велел выкопать вокруг цитадели ров и оставил нескольких младших командиров дожидаться сдачи осажденных.

В этот же вечер в городском зале собраний царь созвал совет высшего военного командования. Пришел также Каллисфен, который попросил позволения присутствовать. Вскоре доставили сообщение, что отцы города просят встречи с царем.

— Не хочу их видеть, — заявил Александр. — Я им не верю.

— Но ты должен решить политическое устройство очень значительного города, — заметил Парменион.

— Ты мог бы ввести здесь демократическую систему, как в Эфесе, — вмешался Каллисфен.

— Ну да, конечно! — усмехнулся Птолемей. — Это бы понравилось твоему дяде Аристотелю, верно?

— Ну и что? — раздраженно возразил Каллисфен. — Демократия — самая справедливая и уравновешенная система для управления городом, дающая самые надежные гарантии, что…

Птолемей не дал ему закончить фразу:

— Эти, однако, заставили нас покорячиться. Под стенами Галикарнаса мы потеряли больше людей, чем в битве на Гранике. Будь моя воля…

— Птолемей прав! — крикнул Леоннат. — Им пора понять, кто теперь командует, а кто платит за все доставленные неприятности.

Дискуссия, несомненно, перешла бы в потасовку, но тут Евмен расслышал за дверью какое-то движение и выглянул, а затем подошел к Александру и что-то шепнул ему на ухо. Царь улыбнулся и встал.

— Печенье кого-нибудь интересует? — спросил он громко. Это предложение заткнуло всем рты, и спорщики переглянулись.

— Ты шутишь? — проговорил Леоннат, нарушив тишину. — Я бы сейчас съел четверть быка, не то что печенья. Но хотел бы я знать, кому в голову пришла мысль в этот час принести печенья и…

Тут дверь отворилась и появилась пышно наряженная царица Ада, приемная мать Александра; за ней следовала свита из поваров с вазами, доверху наполненными душистой выпечкой. У Леонната отвисла челюсть, а Евмен взял одно печенье и засунул ему в разинутый рот:

— Ешь и молчи!

— Как твое здоровье, матушка? — спросил Александр, встав и выйдя ей навстречу. — Принесите царице кресло, быстро! Но какой сюрприз! — продолжил он. — Никак не ожидал увидеть тебя в такой момент.

— Я подумала, что после всех этих неимоверных усилий тебе захочется попробовать моей выпечки, — полушутя-полусерьезно ответила она. — А, кроме того, я приехала проследить, чтобы ты не причинял слишком много вреда моему городу.

Царь взял печенье и захрустел.

— Твоя выпечка превосходна, матушка. В последний раз я был не прав, отказавшись от нее. Что касается твоего города, мы как раз обсуждали, что с ним делать, но, как только ты появилась, мне пришла в голову правильная мысль.