Осажденная Одесса - Илья Азаров

Теперь почти без помех со стороны противника разгружались приходящие в Одессу суда и производилась эвакуация.

— Закончили посадку на «Днепр» шести тысяч пассажиров, погрузили более двухсот пятидесяти раненых, оборудование табачной и суконной фабрик, пять тысяч тонн имущества трамвайного треста, — доложил мне в один из тех дней начальник военно-морской комендатуры Романов.

«Днепр», самый большой по водоизмещению учебный корабль флота, доставляя пополнение, боеприпасы и необходимое для обороны имущество, сделал к тому времени шесть рейсов в Одессу. На нем эвакуировалась не одна тысяча гражданского населения и раненых.

Каждый раз, когда «Днепр» приходил, командир корабля капитан 3 ранга Моргунов и военком полковой комиссар Бубличенко справлялись у меня, как воюют в полку Осипова краснофлотцы из их экипажа, и очень радовались за своих питомцев, услышав похвалу.

Как-то во время пребывания «Днепра» в Одесском порту Моргунов разыскал меня и с досадой пожаловался:

— Недогруженными уходим, товарищ дивизионный комиссар. Пустуют и кают-компания, и кубрики, и каюты.

Меня прямо-таки растрогала честность Моргунова. Это были дни усиленной бомбежки, ожесточенного обстрела порта. Многие корабли пытались как можно скорее отойти от причала. А тут даже жалоба: корабль уходит незагруженным. И «Днепр» принял дополнительно 2000 женщин, детей, раненых и ценные грузы.

…Я уже никогда не увижу ни Моргунова, ни Бубличенко, ни других своих знакомых из экипажа этого корабля.

Отправившийся с шестью тысячами эвакуируемых на борту «Днепр» 30 сентября благополучно разгрузился в Новороссийске. И сразу же получил приказание: срочно следовать в Одессу.

Через несколько часов по выходе из Новороссийска корабль был торпедирован и затонул.

В ноябре 1941 года я узнал в Новороссийске от секретаря партийной организации «Днепра» Карнаухова о том, как погибли Моргунов и Бубличенко.

Моргунов так и не сошел с мостика, до последней минуты делая все, чтобы спасти команду.

Комиссар Бубличенко плавал, подбадривая краснофлотцев:

— Держитесь, скоро за нами придут катера.

Когда катера действительно пришли и начали подбирать плавающих, комиссара среди них не оказалось. Один из спасенных моряков рассказывал: когда комиссар стал уставать, плававший поблизости краснофлотец хотел отдать ему спасательный круг — Бубличенко оттолкнул его и сказал:

— Я уже пожил, а тебе еще жить да жить.

Вскоре, совершенно обессилевший, он ушел на дно.

В сентябре 1941 года в Одессу прибыл в качестве военного корреспондента Л. С. Соболев. Он наведывался на корабли, батареи, аэродромы, пробирался в окопы прославленного 1-го морского полка, бывал и в 3-м морском полку.

Как-то Соболев зашел ко мне, когда я уже собрался ехать в район Татарки, где находился наш отряд разведчиков. Незадолго перед тем ко мне приходил из отряда Григорий Поженян с просьбой, касающейся боевого обеспечения разведчиков. И теперь я хотел проверить, как выполнено мое указание.

Я пригласил Соболева поехать со мной.

— К разведчикам, к тому же морякам, — с большим удовольствием! — воскликнул он.

Дорогой я рассказал ему о многочисленных подвигах разведчиков, о дерзких вылазках в тыл противника, о том, как они доставляли «языков». В небольшом отряде были моряки со многих кораблей Черноморского флота: с линкора «Парижская Коммуна», с крейсеров, эсминцев, подводных лодок, торпедных катеров, из флотского экипажа. А о том, что в отряде есть девушка, забыл сказать.

Во время этой встречи с разведчиками произошел казус, который описан Леонидом Соболевым в рассказе «Разведчик Татьян». Соболев принял разведчицу-девушку за парнишку, к тому же несовершеннолетнего. Он стал расспрашивать «его», подшучивая, ласково хлопая по плечу. Долго и заразительно смеялись моряки и мы вместе с ними над тем, что писатель принял девушку за парня.

Потом в «Морской душе» мы находили много знакомого, схваченного Соболевым при встречах с моряками в Одессе.

Вспоминая встречи с разведчиками, я не могу забыть, какими бесхитростными и скромными были эти бесстрашные люди. Закончив беседу, я спросил, что бы они хотели получить в награду за свои боевые дела.

Не задумываясь, они почти хором ответили:

— Компот на третье!

Я подумал, они подшучивают надо мной. А оказалось, что во 2-й кавалерийской дивизии, куда моряки были зачислены на довольствие, не полагался компот, к которому они привыкли на кораблях. Когда же стали просить краснофлотский паек, над ними посмеялись, сказав, что компот будет после войны, а по красноармейскому пайку не положен.

Пришлось, конечно, помочь им. Хозяйственники дивизии, получив приказание, удивились, но компот разведчикам выдавали после этого исправно.

Я спросил разведчиков, чем все-таки мы можем их наградить, и услышал:

— Сапоги сорок шестого размера Георгию Урбанскому, хромовые сапожки для Аннушки и наган Угольку (так они прозвали Григория Поженяна).

— Штаркман, придется отдать наган, — сказал я адъютанту.

— А я останусь без нагана? — с обидой проговорил тот.

— В Одессе получишь. А какой же он командир разведчиков без нагана?!

Штаркман нехотя отстегнул кобуру, и я вручил наган Поженяну. Через несколько дней полковым комиссаром А. И. Рыжовым были доставлены и сапоги для разведчицы Анны Макушевой и Георгия Урбанского.

Уже позже, будучи членом Военного совета Черноморского Флота, вместе с И. В. Роговым, приехавшим в Севастополь, я был во флотском экипаже, где формировались отряды морской пехоты для отправки на другие фронты. Стоявший в строю Григорий Поженян обратился ко мне с жалобой: у него хотят отобрать тот самый наган.

Радость заискрилась в глазах разведчика, когда я приказал командиру отряда:

— Наган не отбирать. Он вручен Григорию Поженяну в награду. Моя оплошность, что награда не была оформлена приказом.

К нам обратилась тогда и разведчица Анна Макушева с просьбой включить ее вместе с разведчиками в формируемый отряд. Разведчики поддержали ее просьбу. Но Анна была назначена для выполнения особого задания и оставлена в Севастополе.

В один из октябрьских дней я снова заехал в отряд и застал разведчиков опечаленными. На земле, прикрытое бушлатом, лежало тело их боевого товарища Олега Безбородько, моряка из подплава, молодого, красивого и сильного. Он был убит в тылу противника.

Не считаясь с опасностью, которая грозила разведчикам, они пронесли тело Безбородько через минные поля, сторожевые посты врага, по лиманам и плавням, чтобы похоронить у себя. Прошло больше 20 лет, а я хорошо помню их обветренные, загорелые мужественные лица, ставшие суровыми в минуту прощания с боевым другом.