ИМАГО (Phasis imago) - Васильев Владимир Николаевич

– Взять в руки нож древних может кто угодно, – тем же тоном произнес пожилой охотник.

Артем растерялся. Он лихорадочно соображал – каким образом можно доказать этим людям, что он – это он. И понимал, что его опыта жизни в Поднебесье для этого недостаточно. Удачного хода прямо так, с кондачка, он не придумал, поэтому принялся импровизировать:

– Послушайте, а какая, в сущности, разница – тот самый я человек с Неба или другой? Я просто ищу ва Дасти или ва Тана, но застрял на этом Листе. Крыльев тут полно, но у меня нет упряжи. Сказочник, как я понял, жив и здоров. А о Тане что-нибудь слышно? Он жив?

– Тан по зову логвита и старейшин вернулся в свой клан и снова стал ло Таном, – сообщил охотник, который помоложе. Говорил он не слишком приветливо, однако же говорил – и это Артем счел маленькой победой.

Большой победой, несомненно, следовало считать тот факт, что Тан не пал жертвой хранителей, как сам Артем, а либо был ими отпущен, либо сбежал.

Наверное, радость слишком уж явно отразилась на лице Артема, потому что оба охотника неожиданно смягчились.

– Мы дадим тебе упряжь, – сказал пожилой, как показалось Артему – со скрытой хитринкой. – Если ты нас накормишь. Мы не успели поохотиться, а ты всю дичь распугал.

– Да не вопрос! – обрадовался Артем, лишь на середине фразы сообразив, что это очередная проверочка от аборигенов: как никак в Поднебесье его знали в качестве мастера поварского искусства. – У меня все готово, разогреть только!

То, что пир удастся, Артем понял, когда выяснилось, что у охотников есть соль. Настоящая, натрий-хлор.

Видя его неподдельную радость, пожилой тут же отдал Артему весь походный мешочек-кисет, размером превышающий кулак взрослого мужчины и довольно увесистый. Артем и сам до такой степени соскучился по нормальному вкусу пищи, что и не подумал возражать как того требовал обычай: подарки от гостей хозяевам в целом дело благое, но для начала следует поотнекиваться и только на второе или третье предложение соглашаться. Гости на нарушение этикета внимания не обратили, они с живейшим интересом наблюдали за поварскими манипуляциями хозяина.

Подмаринованные со вчерашнего дня бедра молодого оленя (оба) были должным образом нашпигованы чесноком и туземаком, натерты смесью специй и соли в пряном соусе, завернуты в листья долмана и прикопаны в угли. А Артем пока суть да дело подал нарезанные копчености, салаты, лепешки и веселящее из лучшей закладки.

Неизвестно что послужило основной причиной – веселящее ли, которое позволили даже пацану, закуски ли, по меркам Поднебесья действительно превосходные – но холодок между Артемом и охотниками клана Димма мало-помалу истаял без следа. Хотя аборигены могли его и скрывать, но Артем новыми своими умениями ясно ловил их эмоциональный фон и не чувствовал в нем затаенного негатива, только чистое и незамутненное удовольствие, преимущественно гастрономического свойства, но не исключительно. ло Рой, ло Вадди и то Сев совершенно искренне отдались отдыху и наслаждению, потому что в жизни охотников и их детей слишком много труда, рутины и выживания, а настоящие праздники сравнительно редки. Особенно внезапные. Кто же не порадуется пиру, если ожидалась пахота?

Артем старался не торопить события и намеренно не спешил переводить разговор в интересное для себя русло – больше слушал байки да сплетни из жизни клана Димма. Тот факт, что в Поднебесье знали о смерти Артема (точнее, о принесении его в жертву) сам по себе уже о многом говорил. Люди Поднебесья приняли это знание и не считали его чем-то из ряда вон выходящим. Да и с чего бы? Просто еще один эпизод, послуживший основой для сказки. И на том спасибо, далеко не все случившееся становится фольклором – судьбы тысяч и тысяч людей просто обрываются в положенный срок и постепенно блекнут в памяти тех, кто пока жив. Так было всегда и так было везде, даже на Земле с началом информационной эпохи. В особенности после ее начала. Артем вообще считал, что с этих времен человеческая память стала короче и мельче.

Человечество накопило и хранит прорву информации, но процент той, к которой обращаются повторно – ничтожен. Мало кто находит в себе силы хоть раз перелистать снимки и записи из последнего отпускного вояжа, чаще всего это навечно ложится в память кристаллов и годами пылится в чехлах или ящиках столов, так более и не попадая в ложе считывателя.

Сидели допоздна. Артем еще дважды нырял в кладовую за веселящим.

Пацана быстро сморило и он свернулся калачиком на сосновых лапах недалеко от костра. ло Рой укрыл его плащом. Часа через полтора и сам ло Рой начал клевать носом, а потом сполз с бревна и уснул. Последний из оставшихся в сознании гостей – ло Вадди – укрыл старика своим плащом, совершенно тем же движением, которым старик недавно укрывал подростка.

Артема с ло Вадди хватило еще минут на сорок, которые запомнились смутно и фрагментарно. А пробудился Артем главным образом от нестерпимой жажды.

Судя по солнцу, было около полудня. Посреди остатков вчерашнего угощения бесстыдно пировал молодой енот. Ни гостей, ни их скудных охотничьих пожитков у погасшего кострища Артем не обнаружил. Зато нашел упряжь для крыльев, аккуратно зажгутованную в кольца и сложенную на свежем листе лопуха. Ремешки были явно собранные с бору по сосенке, разной выделки и изношенности, но откровенно истертых не было вовсе. Добротный, хоть и разнобойный комплект, который несомненно должен был Артема порадовать, только не прямо сейчас, а чуть позже.

Мех с водой Артем искать не стал, кое-как поднялся на ноги и побрел к лианам-водянкам, благо росли они совсем рядом. Точнее, это Артем поселился невдалеке от них. Сейчас он тихо радовался этому факту, поскольку в организме полыхало адское пламя.

Многовато вчера выпили, пусть и на радостях. Предыдущее злоупотребление алкоголем закончилось пробуждением на абсолютно пустом лайнере и в конечном итоге привело Артема в Поднебесье без шансов когда-либо вернуться на Землю. Даже во время первых чернейших депрессий Артем не давал себе воли и не позволял перебирать. А вчера как-то все само собой получилось – по человеческому обществу истосковался, что ли? Возможно. Слабость, конечно. Понятная, но тем не менее непростительная. Ему бы Тана со сказочником отыскать и возобновить поиски капитанского кристалла, а не квасить с залетными охотниками из чужого клана. Хотя, упряжью, например, Артем в результате разжился, а это еще одна степень свободы, на текущий момент, прямо скажем, немаловажная.

Утолив жажду, Артем почувствовал себя получше и как следствие прекратил сеанс самоуничижения. Ладно. Перебрал – и шут с ним. Иногда не то, что можно, а даже и нужно, нервы-то не железные. Напряжение следует время от времени заземлять, а в его положении выбор релаксантов не слишком-то велик. По-хорошему, и нет его, никакого выбора.

"Теперь будет, – внезапно подумал Артем, вспоминая подаренную упряжь и прежние свои полеты на крыльях. – Высота лечит, если не панибратствовать с нею".

В этот день он решил даже близко не подходить к крыльям – пусть весь хмель как следует выветрится из организма. Да и не следует кидаться очертя голову за третью кромку, сначала хорошо бы вспомнить все, чему научил его ма Фидди. Проверить тело, рефлексы, снова ощутить себя летателем, сначала на Листе и только потом в реальном полете.

Два дня он собирал из разрозненных ремней и петель рабочий комплект летателя. Потом еще день скрупулезно подгонял по размеру каждый ремешок, потеряв счет вывязанным и распущенным узлам. Несколько дней освежал мышечную память, а заодно и непогоду переждал: редкую в Поднебесье грозу с ливнем. Лес неслабо оросило, но потом облачность ушла вниз, а Лист завис в слое белесой дымки, чуть выше свинцово-серой пелены набрякших влагой туч. Снизу сверкало и громыхало. Но в конечном итоге погода установилась самая что ни на есть лётная: голубой купол неба, ни облачка, ветер умеренный и ровный, восходящих потоков сколько угодно – летай не хочу. Артем рискнул и полетел.