Сезон свинцовых туч - Валерий Георгиевич Шарапов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Покои» госпожи Монтейро находились в подвале. У охраны, которой дали четкие инструкции, не хватило духа ее застрелить. Это были англосаксы, и в них не стали стрелять после того, как они вскинули руки. Но «вручную» обработали качественно. С автоматами наперевес бойцы ворвались в комнату, где застали напуганную осунувшуюся женщину с запавшими глазами и безжизненно свисавшими волосами. Она сжалась в углу, молилась, ожидая конца.
«Товарищ Монтейро?» – вежливо осведомился немного знакомый с испанским языком офицер. Получив утвердительный ответ, скупо улыбнулся. «Давайте руку, гражданочка, пройдемте с нами. Только не волнуйтесь, но вы опять президент».
До тюрьмы министерства национальной безопасности в квартале Мурильо штурмовые отряды дошли с опозданием в полчаса. Охрана металась в панике, не зная, что делать. В городе происходило что-то непонятное. Шла стрельба, верные президенту подразделения занимали утерянные в результате путча позиции. Связь с начальством отсутствовала, запросить инструкции было не у кого. Несколько человек сбежали, бросив оружие, но кое-кто остался. По окнам и дверям открыли ураганный огонь, ворвались в здание, подорвав входную дверь…
Вадим очнулся от суматошной пальбы. Что-то новенькое, за четверо суток, проведенных в камере, ничего подобного не было. Отчего-то вспомнился «Михаил Глушков», бороздящий Атлантику. Видимо, уже не бороздит, прибыл. Да нет, чепуха, не может быть… Стрельба нарастала, это вряд ли была галлюцинация. Он вскочил с колотящимся сердцем, стал слушать. Тюрьма сотрясалась от взрывов, наперебой вопили люди. Трещали автоматные очереди. Кто-то хрипел, словно его душили. Послышались шаги, Вадим напрягся. В коридоре работало ночное освещение, пули проводку не повредили. Возник трясущийся от страха тюремщик Хулио Хосе. Дрожали руки, в них бренчала связка ключей. Он насилу вставил ключ в замок, отворилась решетчатая дверь. За спиной у тюремщика кто-то стоял, очерчивался мужской силуэт. Тюремщик повернул голову, пробормотал: мол, сделал, что просили. Прогремел выстрел, Хулио Хосе охнул и повалился на пол. Оттерев плечом стрелка, в камеру ворвалась женщина с пистолетом – одетая во что-то темное, обтягивающее.
– Каталина… – Он чуть не задохнулся, закружилась голова.
– Ну, я так и знала! – вскричала кубинка. – Сидит, бездельник, ничего не делает! А в стране такие события происходят! Ты почему не пришел на Соледад, как мы с тобой договаривались? Ждала его, понимаете ли, на часы смотрела… Ладно, не оправдывайся. – Она рассмеялась, бросилась Вадиму на шею, стала яростно целовать, да так, что чуть обоих не повалила. Потом отстранилась. – Фу, какой ты грязный, небритый, от тебя воняет, как от мусорной машины! Пошли. – Она потянула его из камеры. – Некогда нам, остальных потом освободим… Это, кстати, Анхель Эрдера, помнишь его?
Еще бы не помнить парня, жестко допрашивавшего Эндрю Ллойда. Но он уже испарился, побежал по коридору. Каталина тянула за ним Вадима. Под ногами валялись трупы, прочие посторонние предметы.
– Каталина, ты откуда взялась? Что происходит? – опомнился Вадим.
– Ваше судно подошло, – бросила девушка. – А в нем сюрприз для Гортеса. Опять меняется власть, Вадим, такие вот они непостоянные… Но путчисты еще не выдохлись, всякое может случиться… Я убежала в тот день – ты уже догадался. Бросила машину, отсиделась в какой-то помойке… Выяснила, в какой тюрьме ты находишься. А сегодня, когда начались бои, присоединилась со своими людьми к парням, идущим на Мурильо… Сюда! – взвизгнула она. – Пригнись!
На улице опять стреляли. Подъехал грузовик, утробно работал двигатель. В темноте вспыхивали огоньки выстрелов. Кто-то охнул впереди, схватился за живот и упал. К мертвым тюремщикам, похоже, прибыло подкрепление. С Каталиной шли местные – по-русски никто не говорил. Солдаты с белыми повязками на рукавах выбегали из здания, швыряли гранаты. Несколько человек бросились за обугленный грузовик – один не добежал. Рассветало, было видно, как вдоль здания мечутся люди в форме. Обе стороны пребывали в растерянности. Усилилась стрельба, перебегали военные. Ноги несли через распахнутые ворота, Каталина споткнулась, и уже не разберешь, кто кого тащил. Людей рядом с ними оставалось все меньше. Рычал грузовик, водитель пытался развернуться. Пули хлестали по металлическим частям кузова. За воротами, разбросав конечности, лежал мертвец. Рядом с ним – автомат Калашникова. Вадим машинально нагнулся за ним – пули провыли над головой. Мимо пробежали несколько человек. Он стал строчить с колена по огонькам, автомат трясся, боль отдавалась в плече. Магазин был заполнен едва на треть, быстро иссяк. Каталина схватила его под мышку.
– Да пошли же, не сейчас!
– Каталина, уходите! – прокричал Анхель Эдрера. – Мы прикроем вас! Уходите, говорю, умирать не собираемся!
Возможно, не просто так путчисты проявляли упорство, знали, кого умыкают. Вояки палили вдогонку, все смешалось. Где Анхель, остальные выжившие? Вдвоем побежали через пустырь. Угол кирпичного здания мерцал перед глазами. Каталина толкнула Вадима, и он кубарем покатился за угол. Она влетела следом, тут же высунулась, отпрянула – пуля чиркнула по стене.
– Осторожно! – закричал Вадим.
– Да ладно… – Кубинка засмеялась. – Пуля дура…
А граната – вообще невменяемая баба! Словно чувствовал, потащил ее прочь. За угол вкатилась противопехотная граната, рванула, превратив в труху водосточную трубу. Осколки не задели, лишь немного оглушили. Они неслись как угорелые, пробежали несколько зданий, выскочили на улицу. Забор был какой-то бесконечный – слишком поздно это обнаружили, свернуть некуда! За спиной из переулка с рычанием выбрался грузовик, покатил, разгоняясь, следом.
– Быстрее! – взвизгнула Каталина.
Да куда уж быстрее! Вадим задыхался. Обессиленный организм уже не мог подчиняться командам из мозга.
– Каталина, уходи, ты успеешь… – Он кашлял, захлебываясь. – Ни к чему погибать обоим…
– А я и не собираюсь, – прорычала девушка, подталкивая его в спину. – Ты как хочешь, а я сегодня точно не умру…
– Это еще почему?
– Не хочу! – Она схватила его за руку, поволокла, как на буксире.
Смеяться не было сил, но отчего же так хотелось рассмеяться?
Разогнался неповоротливый грузовик, стремительно сокращая дистанцию. Из кабины уже стреляли. Длинный «Шевроле», идущий по другой стороне дороги, вдруг резко затормозил, начал разворачиваться. До грузовика оставалось метров семьдесят, когда он поравнялся с беглецами, остановился. Закричал водитель:
– Садитесь, быстрее!
Голос был знакомый, но не разбираться же, кому он принадлежал! Скулила от нетерпения спутница. Запрыгнули одновременно – он впереди, она сзади. Водитель дал по газам, двери захлопывались уже на ходу. Еще немного – и грузовик поддал бы легковушке в зад. «Шевроле» понесся как пуля, сзади стреляли, злобно ругались, но мазали. Дистанция стремительно росла, улица входила в поворот. Развилка – водитель, спохватившись, стал выкручивать баранку – и машина красиво влетела в узкий проезд. Мелькал забор, еще пара поворотов – и ни одной живой души. Погоня отстала, но водитель продолжал петлять. Выдохся, остановился у ветхого нежилого здания, выхватил платок из нагрудного кармана, стал вытирать вспотевшее лицо.
– Теренс? – не поверил глазам Светлов. – Теренс Уайт? Вы же американский журналист, нет?
– У вас прекрасная память, Вадим. – Журналист закашлялся, он тоже неслабо перенервничал.
– Подождите… Спасибо, конечно, но… Какая нелегкая вас сюда занесла?
– Вы не представляете, Вадим! – Журналист резко повернулся, он снова был в своей ипостаси. – А может, представляете, кто вас знает, и даже участвуете во всем этом… Но такие феерические события происходят в этой стране! Пять дней назад путчисты забирали власть, и в Сантамарко творилось сущее непотребство! Людей хватали, избивали, бросали в машины!
