Король — узник Фантомаса - Пьер Сувестр

Регулярно доносившийся снизу грохот поездов прекратился. «Наверное, сейчас около трёх часов ночи, — подумал Фандор. — Метро прекратило работу…» Он находился теперь где-то совсем близко от поверхности туннеля и продолжал лихорадочно копать.

Вдруг его слух уловил шум приближающегося поезда. «Неужели уже утро? — подумал он. — Или они теперь работают всю ночь без перерыва?.. Однако, как явственно доносится звук! Можно подумать, что я стою на своде туннеля…»

Притопнув ногой, Фандор убедился, что так оно и было: он стоял на цементной поверхности… Шум поезда приближался, и журналист почувствовал, как задрожало под ним цементное перекрытие. «Туннель под площадью Согласия проходит очень близко к поверхности земли, — подумал он. — И всё же…»

Фандор не успел закончить мысль. Голубоватая вспышка, похожая на электрический разряд, вдруг осветила его подземелье. Потом яркое пламя охватило его со всех сторон, грянул взрыв… И больше он уже ничего не чувствовал.

Заполненная газом камера, в которой находился журналист, взорвалась. Почва обрушилась у него под ногами…

Судьба оказалась сильнее человеческих расчётов и усилий!

26. УЛИЧАЮЩИЙ ЖИЛЕТ

— Оказывается, господин Жюв, знаменитый сыщик Видок, прежде чем стать полицейским, был преступником и убийцей?

Этот вопрос задал Вульфенмименгляшк, удобно устроившийся в широком кресле с книгой в руке.

Сам Жюв в это время был погружён в какое-то чрезвычайно для него важное занятие. Не оборачиваясь, он отвечал своему гостю нечленораздельными междометиями.

Сцена происходила на квартире у инспектора, в его личном кабинете.

— А не приходилось ли вам, господин Жюв, — не унимался разговорчивый Вульф, — сталкиваться с противоположным случаем: когда полицейский превращается в преступника и убийцу?

Комиссар пожал плечами:

— Ей-богу, никогда не сталкивался.

Вульфенмименгляшк больше не настаивал…

День для Жюва выдался тяжёлый, инспектор очень устал. Он даже задавался вопросом, надолго ли у него хватит здоровья, чтобы вести подобную жизнь…

С тех пор как он очнулся в кладбищенском склепе в Глоцбурге, у него не было ни минуты отдыха. Драматические события следовали друг за другом с головокружительной быстротой. В поезде он провёл бессонную ночь. Сразу по прибытии в Париж он поспешил в министерство, где имел с господином Аннионом длинный и трудный разговор. Потом — посещение «Рояль-Паласа» и другие расследования…

И вот, наконец, наступил вечер. Около десяти часов вечера Жюв находился у себя на квартире в обществе неподражаемого Вульфенмименгляшка. Но пока гессе-веймарский полицейский кейфовал, почитывая мемуары Видока, его французский коллега был занят напряжённой работой. Разложив на письменном столе что-то вроде жилета от мужского костюма, он изучал его самым тщательным образом. Этот жилет по своему покрою отличался от тех, кои предписывает носить французская или английская мода. Жюв вертел его и так, и сяк, потом позвал Вульфа:

— Скажите, господин Вульф, этот жилет действительно пошит в ателье Якоба, в Глоцбурге, как это написано на ярлыке?

— В этом не может быть сомнения, — важно ответил толстяк. — Уж я-то в таких вещах собаку съел! Обратите внимание на буквы «Я» и «Г», стоящие на ярлыке. Сейчас я вам объясню, что они означают…

— Я и сам знаю: «Якоб» и «Глоцбург»…

— Правильная мысль. Но это я вам её подсказал!

Не обращая внимания на хвастливую реплику своего коллеги, Жюв продолжал изучать жилет, как будто это была важная вещественная улика. Теперь он занялся подкладкой, удовлетворённо ворча себе под нос:

— Однако… Чёрт возьми!.. Я так и предполагал!.. Ну и ну!..

Поведение Жюва заинтриговало бы кого угодно, кроме Вульфенмименгляшка, который преспокойно вернулся к прерванному чтению.

Что же привлекло столь пристальное внимание знаменитого сыщика?

Жюв заметил, что материя жилета натянута и потёрта как раз в том месте, где находится жилетный карманчик. Теперь комиссар рассматривал этот карманчик с изнанки. Он предположил, что материя растянулась и потёрлась оттого, что в карманчик засунули слишком большой предмет.

Полицейский раскрыл на столе какую-то книгу и, заглядывая в неё, стал лепить из пластилина шарик величиной примерно с грецкий орех, придавая ему совершенно определённую форму. Потом с помощью плоской палочки он стал наносить на его поверхность множество мелких граней. При этом он рассуждал вслух:

— Во всех справочниках по ювелирному делу сказано, что красный алмаз из Гессе-Веймара превосходит знаменитый бриллиант Ко-хи-нор, принадлежащий английской короне, по крайней мере на десять каратов. Конечно, я не могу на моей пластилиновой модели воспроизвести все грани, но во всяком случае, я должен соблюсти объём, форму и вес драгоценного камня, принадлежавшего Фридриху-Христиану… Положив этот пластилиновый шар в карманчик жилета, я проверю свою гипотезу…

Именно так он и поступил: с тысячью предосторожностей Жюв вложил шарик в жилетный карман, где он занял именно такое место, которое соответствовало растяжению материи.

— Не может быть никаких сомнений! — торжествующе воскликнул знаменитый детектив. — Именно в этом жилете был вывезен Фантомасом красный алмаз из Гессе-Веймара!

— Что вы думаете по этому поводу? — спросил он, обращаясь к Вульфенмименгляшку.

— Честное слово, — ответил тот, — вы проявили большую проницательность… может быть, даже слишком большую… Но я не вижу, чем это может нам помочь…

— Неужели не видите?

— Конечно! — самодовольно продолжал толстяк. — Что из того, что алмаз лежал в этом жилете? Надо же знать, кому этот жилет принадлежит… Это — главнейший пункт!

Но снова погрузившийся в свои мысли Жюв ничего не ответил Вульфу и даже не заметил, что тот, скрестив руки на груди, смотрит на него взглядом инквизитора с многозначительной и иронической улыбкой на губах. Комиссар перебирал в памяти события истекшего дня.

Убедившись, что в «Рояль-Паласе» находится настоящий король Фридрих-Христиан, Жюв первым делом задумался о судьбе Фандора. Ибо, если он узнал много важного в Глоцбурге, то совершенно не представлял себе, что же творилось в Париже во время его отсутствия. «Надо быть таким несерьёзным человеком, как Фандор, — думал он, — чтобы так долго не подавать о себе никаких вестей! Неужели он не понимает, как мне необходимо с ним увидеться? Куда он мог запропаститься?»

Переходя от раздражения к тревоге, он строил самые разные предположения, но, за недостатком реальных фактов, отбрасывал их одно за другим.

— Ба! — сказал он себе в конце концов. — Если Фандор решил исчезнуть, то у него для этого должны были быть свои причины. Я тут ничего не могу поделать… Придётся ждать, когда он сам соблаговолит пожаловать…

А пока Жюв взял такси и приказал везти себя на улицу Монсо.

В подъезде трагического дома, где была убита Сюзи д'Орсель, он встретил служительницу, заменявшую мадам Сейрон, каковая по своему обыкновению отсутствовала. Служительница знала и беспрепятственно пропустила комиссара, который первым делом поднялся в квартиру Сюзи д'Орсель, где бывал уже неоднократно, но каждый раз обнаруживал что-нибудь новое.

И на этот раз его визит тоже оказался далеко не бесплодным. Едва войдя в квартиру, он своим чутьём сыщика почувствовал, что за время его отсутствия здесь что-то произошло. Но что? Ответ ожидал его на кухне: Жюв сразу увидел покрывавшую пол тонкую угольную пыль и отпечатавшиеся на ней следы. Полицейский перенёс их на бумагу: это были следы маленьких женских ног, обутых в изящные туфельки. Их, безусловно, не могли оставить ни мамаша Сейрон, ни кухарка. На минуту Жюв подумало Сюзи д'Орсель, но вспомнил, что, как установило следствие, в этот трагический вечер на ней были домашние туфли из восточного бархата. Оставалось предположить, что следы принадлежали Мари Паскаль. «Ладно, разберусь с этим позже…» — подумал комиссар.

Но тут же, хлопнув себя по лбу, он воскликнул:

— Даю руку на отсечение, что прошлый раз, когда я сюда приходил, этих следов не было! Дело усложняется… Скорее всего, это камуфляж: меня пытаются направить по ложному следу!..

В глубине души Жюв не сомневался, что игру против него вёл не кто иной, как Фантомас, истинный убийца Сюзи д'Орсель.

Комиссар решил осмотреть чёрную лестницу. С помощью универсальной отмычки он открыл кухонную дверь, ведущую на лестничную площадку. Спускаясь по лестнице, он не заметил, как миновал дверь первого этажа и оказался в подвале. «Как здесь легко ошибиться, — подумал он, — а эта лестница кажется короче, чем есть на самом деле… Но раз уж я здесь оказался, осмотрим подвальные помещения…»

Жюв зажёг электрический фонарик и стал осматриваться. Он находился в просторном сводчатом помещении, разгороженном по обе стороны от центрального прохода на отдельные ячейки: это были личные кладовки жителей дома.