Третья Сила (СИ) - Чернышева Марина

Вот и здесь, уже совсем было собрался князю облегчить транспортировку дочери до монастыря, а потом поймал его взгляд с эдаким оценивающим прищуром и решил промолчать, дождаться от «сиятельства» инициативы в виде просьбы или предложения. Может даже покочевряжиться слегка, типа устал очень? А эти умники, выходит, тоже этот вариант просчитали, ведь сделай я так и их планы на инициацию княжны накрылись бы пи… э-э… короче: не срослось бы у них ничего. А симпатичный молодой парень, не простолюдин, да еще и сильный маг, рядом с девицей, на которую они свои виды имеют, заговорщикам совершенно ни к чему!

Злость комком поднялась к горлу и я даже почувствовал ее горечь на языке, а еще царапнуло, как этот урод сказал про Лилли: «Нашу девочку»! А вот хрен бы вам она ваша, уроды!

А разговор тем временем продолжался…

— Ну и как мне это сделать прикажите?! Заколоть под кровом Нугварского?!

— Ну, зачем же так грубо?! Тоньше действовать надо!

С этими словами священник встал из-за стола и на ходу вытирая салфеткой жирные пальцы прошел к стоящему у окна бюро из орехового дерева.

Я перешел к следующей паре отверстий, через которые лучше было видно именно то место, где он сейчас стоял и мне даже удалось заглянуть в бюро. Там в ячейках стояли пузырьки разной формы и цвета. Из одного из них, изумрудно-зеленого, падре сейчас переливал что-то в пустой пузырек меньшего размера. Подняв его на уровень глаз и поболтав, он полюбовался зелеными искрами, так и раскатившимися от волнующейся жидкости и прищелкнул языком:

— Дивное зелье! Хоть и яд, но не отравляет явно, а бьет именно по тому органу, в котором у кого слабина! Слаб головой — умрешь от удара. Сердцем — задавит грудная жаба. Желудок — откроется кровавая рвота. Хоть какое, а слабое место найдет!

«Инсульт, инфаркт, прободная язва», — автоматически мысленно перевел я для себя его слова на современные мне термины.

— Но этот маг вроде молодой и здоровый… — с хмурым видом усомнился в словах «святого отца» один из его собеседников.

— Говорю же: слабое место найдется всегда! Только и дел, что для молодого и здорового дозу надо двойную или тройную.

— А здесь..? — полюбопытствовал еще один из сотрапезников.

— Пятикратная! — припечатал священник и перекрестился на крохотный образок, встроенный в бюро по центру.

Его сотрапезники уважительно покивали головами и тоже осенили себя крестным знамением: никакого конфликта совести, веры и готовящегося убийства не наблюдалось!

***

Из дальнейшего диалога я узнал, что акция по моему устранению, без особых затей, будет поручена одному из лакеев, который оказался доверенным лицом падре и одновременно пользовался симпатией здешней старшей кухарки, а потому, мог не внушая подозрений, периодически отираться там, где готовились подносы для господ, желающих трапезничать в своих покоях. Вот он-то и должен был перелить содержимое флакончика мне в графин с вином.

«Вот же сволочи», — мелькнуло злое, — «а то, что я могу ужинать не в одиночестве?! Вон к примеру, сколько раз Лилли наведывалась ко мне в самое разное время?! Мог и еще кого-нибудь пригласить… Впрочем, о чем это я?! Известно же, что этот тип людей в подобных ситуациях руководствуется исключительно старинной поговоркой: «Лес рубят — щепки летят!» Щепкой больше, щепкой меньше, а я о какой-то гуманности думаю! Лилли они в расчет не берут, а на всех остальных в роли случайной жертвы, им глубоко фиолетово!»

Радовало только одно: получалось, что о наших близких отношениях с княжной и о ее визитах в мою спальню, заговорщики ничего не пронюхали! Видимо, такой вариант им даже в голову не приходил, а то ведь у мужиков, что со мной приехали, дознаться что и как, не представляло бы сложностей.

Впрочем — это тоже ожидаемо: много вы знаете идиотов, которые бы рискнули закрутить амуры с вампиром?! А то, что Лилли не так опасна, как представляется окружающим, так ведь откуда, по их мнению, об этом мог узнать я? Верно? Так что нашу близость с княжной никто не заподозрил. Как и мой интерес к ее благополучию. В глазах окружающих, я просто авантюрист, который элементарно рискнул на таком стремном деле бабла срубить, а значит ничего «сверх», предпринимать не должен!

Угу. Сижу на халяве и жду, пока князь мне еще подзаработать предложит, а вместо этого дождусь винца с начинкой и торжественного погребения! Или «не»? В смысле, что зароют без всякой помпы? Что, кстати, тоже предсказуемо, поскольку с умыслом или без, но встревать в планы заговорщиков, во всех мирах и временах, было чревато именно подобным результатом: безымянная могилка на захолустном кладбище…

А пока я размышлял на эти темы, компания прекратила насыщаться и изъявила желание перебраться в соседнее помещение. Я немного замешкался, отыскивая отверстия для наблюдения еще и в этой комнате, но к счастью они имелись, правда несколько ниже, чем прочие. Пожав плечами, сильно согнулся в пояснице, что с моим ростом сейчас изрядно добавляло неудобства, и заглянул на этот раз не в «глазницы», а в узкую щель.

Мда, а батюшка-то оказывается изрядный гурман и сибарит! Видимо поэтому и впутался в заговор: ведь каково проповедовать смирение, аскезу и умерщвление плоти, когда самому хочется прямо противоположного?! Ведь пастве и пример какой-никакой подавать надо, а до чего же не хочется!

И понятно, почему отверстия пришлось прорезать настолько ниже: обстановка открывшейся мне комнаты, представляла из себя что-то вроде мужского будуара, оформленного на восточный манер. Мебель здесь оказалась явно очень удобной, но низенькой. Кушетки, диванчики, почти плоские тумбочки, такие же, под стать им, столики и все — едва ли мне по колено! Один столик, с непривычно изогнутыми ножками — явной потугой мастера на изящество, нес на себе несколько разноцветных кальянов, другой, более простой по форме, с сигаретницей и почти полудюжиной шкатулок с разными сортами сигар. Ну и бар, конечно, ту присутствовал на почетном центральном месте! Куда же в мужском гнездышке без этого атрибута?!

И кстати: из всей мебели, бар больше всего напоминал скорее изделие моего мира и времени, чем громоздкую и лишенную изящества мебель средневековья. Эдакий небольшой и изящный столик-тумбочка, с множеством резных ячеек для вина по бокам и на каком-то механизме, позволяющем поворачивать его не сдвигая с места. Когда гости выбрали себе курево по вкусу и расположились на диванах, хозяин, явно хвастаясь диковинкой, лихо крутанул бар вокруг своей оси и щедрым жестом предложил им выбрать еще и выпивку.

Сам же, снял с руки браслет в виде четок, (ну или четки в виде браслета — не суть), на котором на короткой цепочке висел маленький ключик, отпер этим ключом единственную дверку имеющуюся на баре и достал оттуда приличных размеров фляжку в кожаном чехле. Поболтав флягой около уха, он удовлетворенно улыбнулся и, не предлагая напиток гостям, щедро плеснул себе в один из бокалов алую жидкость с лиловыми бликами.

Я заметил, как сидящие ко мне лицом господа, сопроводили действия падре завистливыми взглядами и даже дернули кадыком, сглатывая слюну, а тот, будто издеваясь, с какой-то кокетливой интонацией, пояснил:

— Извините, почтенные, но сей благодатный нектар я вам не предлагаю, ибо берегу его исключительно для себя! Не взыщите, но больной желудок не позволяет мне принимать другие крепкие напитки, а запас удается пополнить не так часто, как хотелось бы.

— Да уж известно, где вы его пополняете! — раздался сварливый голос из того угла, который я видеть не мог, — давно следовало сжечь эту старую ведьму, а вы мало того, что сами пользуетесь ее услугами, так еще и выхлопотали старухе охранную грамоту от самого епископа, благословляющую ее деятельность!

— Напрасно вы так, достопочтенный Ривз! Сжечь никогда не поздно, а вот если приспичит?! Святость ведь не всегда помогает от недугов…

На этом месте гости состроили многозначительные гримасы и потупились, видимо соглашаясь с падре, что со святостью у них у всех имеются некоторые проблемы. Хотя-я… Может я просто неверно истолковал их мимику? А святой отец звучно отхлебнул из своего бокала и продолжил: