Тайны волков - Дороти Херст
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Ты еще слишком мала, чтобы многое уметь, и я не знаю, не разучишься ли ты понимать животных, когда вырастешь, — продолжала бабушка, как будто рассуждала не с Тали, а сама с собой, — но если вороны тебя разыскали, лучше не медлить».
Она встала и стряхнула сухую зимнюю пыль с одежды из оленьей шкуры.
«Я приду за тобой сегодня ночью. Спи в сторонке от сестры и тетки. Пора тебе познакомиться с моими друзьями».
Тали снились кролики, когда кто-то потряс ее и разбудил. Она чуть не вскрикнула, но крючковатая рука закрыла девочке рот. В свете огня она разглядела бабушкино лицо.
— Идем, — сказала женщина. — Не шуми.
Тали, хотя и напуганная, повиновалась. Ей бы и в голову не пришло перечить старухе, которая была крианой племени.
Тали молча следовала за крианой, пока они не дошли до реки. Тогда Тали испуганно ойкнула. До сих пор она переходила реку только раз, когда все племя отправилось на охоту, да и то Тали висела на спине у тетки, закоченев от ужаса. Стоило слегка ослабить хватку, и течение потянуло девочку прочь, словно голодный зверь, который хотел проглотить добычу. Тетя схватила ее за руку, так что на запястье остались синяки, и вытащила из воды. Тогда Тали была еще меньше, а Ринали сильнее бабушки. Девочка и представить не могла, что можно перейти такую быструю реку в одиночку.
— Тише, — велела бабушка.
Достав мягкую и прочную полосу антилопьей шкуры, одним концом она связала себя с внучкой, а другой прикрепила к длинной кожаной бечевке, которая тянулась через реку. Тали разглядела в лунном свете, что на том берегу бечевка была привязана к толстому стволу ивы.
Женщина начала переходить реку, ловко ступая по полузатопленным камням и удерживая равновесие при помощи палки и антилопьей шкуры. Тали, связанная с бабушкой, вынужденно следовала за ней. Ноги у девочки не доставали до камней, поэтому она с отчаянной решимостью цеплялась за бечевку. Сначала, пока было мелко, она держалась прямо, хотя и увязала в тине. Но когда вода стала глубже, Тали оставалось лишь барахтаться и ползти от камня к камню.
На полпути через реку она увидела мальчика, несколькими годами старше, который стоял рядом с ивой и крепко держал бечевку. Каждый раз, когда Тали падала, он тянул, чтобы ни она, ни бабушка не свалились в воду. После перехода, длившегося как будто целую ночь, Тали преодолела последние несколько шагов.
— Научись плавать, — произнесла старая криана. — Но смелости тебе хватает. По крайней мере начало положено.
Тали отогнала страх. Если бабушка считала ее смелой, она не собиралась трусить. Не говоря больше ни слова, старуха зашагала в заросли. С любопытством взглянув на мальчика, Тали пошла следом.
Через десять минут она уже сидела в жилище крианы, все еще дрожа, хотя старуха и дала ей огромную, теплую медвежью шкуру. Девочка проглотила травяное питье из выдолбленной тыквы и немедленно ожила. Интересно, что бабушка туда положила?
— Хорошо, — сказала женщина, когда Тали допила. — Теперь пойдем.
Они шли почти час, пока не оказались на плоской прогалине, окруженной камнями. Здесь были люди, которых Тали не знала. Они поприветствовали бабушку.
— Это и есть та девочка, Ниа? — нахмурившись, спросила незнакомая женщина. — Она слишком мала.
— Она вырастет, — возразила бабушка.
— К тому времени она разучится разговаривать с животными. Так было со всеми детьми, которых мы находили с тех пор, как умерла Карали.
Тали выпрямилась. Карали звали ее мать.
— Может быть, — невозмутимо ответила бабушка. — Мы не узнаем, пока она не вырастет.
— Она понимает волков-хранителей?
— Именно за этим мы сюда и пришли.
Другая женщина открыла рот и склонила голову набок, совсем как ворон, который посмеялся над Тали. Девочка захихикала.
— Они идут, — сказала женщина, похожая на хмурого ворона, и Тали удивилась, услышав в ее голосе смесь радостного волнения и страха. — Слишком поздно уводить девочку. Надейся, что они не голодны.
Женщина усмехнулась, глядя на Тали.
— Ты вкусная, малютка?
Ниали положила руку на макушку внучки.
— Все будет хорошо, — произнесла она. — Неужели ты думаешь, что я не способна отличить человека, у которого дар? Я ведь нашла тебя, Инала, хотя твои способности были надежно скрыты гордостью и глупостью.
Женщина собиралась возразить, но тут на прогалину вышли восемь огромных волков. Тали подавила вскрик и покрепче прижалась к бабушке.
Гигантские волки — почти вдвое больше обычных — уставились на Тали. Двое шагнули вперед, принюхиваясь к девочке. Тали подавила желание завизжать, убежать, оттолкнуть волка. Она стояла спокойно и позволила животным обнюхать себя.
Один из них издал какой-то звук — Тали могла поклясться, что это смех. Ниали внимательно слушала, потом обратилась к Тали.
— Яндру говорит, что ты ему нравишься, — объяснила она. — Он считает тебя достойной.
Люди и волки разговаривали несколько часов, ну или так решила Тали, потому что, на ее взгляд, волки просто фыркали и двигали мордами. Когда усталость взяла верх над страхом и любопытством, девочка заснула.
Она проснулась, окруженная мягкой волчьей шерстью. От волка пахло лесом и живой плотью, и Тали чувствовала себя в полной безопасности. Поначалу она ничего не видела, кроме шерсти и просветов розовой кожи. Повернувшись, Тали заметила бабушку, которая стояла с довольной улыбкой на лице.
— Что скажешь, Яндру? — спросила криана, обращаясь к горе шерсти, окружавшей Тали. Рокот в недрах волчьей груди походил на смех. Тали окончательно перестала бояться, когда Ниали извлекла внучку из волчьих объятий. Девочка так устала, что чуть не упала, но все-таки совладала с собой и, спотыкаясь, полная вопросов, зашагала вслед за бабушкой в пахнувшую волками ночь.
Я почувствовала толчок и услышала хлопанье крыльев. Я лежала рядом с Тали, слыша биение ее сердца и вдыхая знакомый запах. Тлитоо стоял в нескольких шагах и наблюдал за мной.
— Ты видела, волчица? Видела?
Мои мысли бешено неслись. Когда, будучи четырех лун от роду, я впервые увидела призрачную волчицу Лидду, то решила, что, наверное, сошла с ума. А теперь мне открылись мысли другого живого существа. Но я была не одна. Тлитоо тоже их видел.
— Как ты это делаешь? — спросила я. — У тебя получается только с людьми?
— Нет, — ответил он. — Не только.
Он перепрыгнул туда, где спал Аззуен, и с вызовом взглянул на меня.
— Я Нейякилакин, — каркнул он, — крылатый странник, первый на памяти всех живущих ныне воронов. Я соединяю миры. Вот для чего я появился на свет.
— Крылатый странник? — переспросила я.
И Лидда, и Ниали велели искать ответов у некоего странника. Когда я была щенком, а Тлитоо птенцом, он сказал, что послан мне.
Тлитоо посмотрел на меня и снова закаркал.
Крылатый странник летаетМежду мирами и между мыслями.Иначе Равновесие падет.
Я уставилась на него. Я знала Тлитоо почти всю жизнь, и он ничем не отличался от других воронов.
— Хочешь посмотреть, волчица, как бывает с другими, а не только с твоей девочкой? — спросил он привычным тоном. — Я могу!
Наблюдая за воспоминаниями Тали, я так устала, как будто охотилась три раза кряду. Веки опускались сами собой. И потом казалось нечестным влезать в мысли Аззуена без позволения. Я бы рассердилась, если бы кто-нибудь так поступил со мной. Но конечно, мне хотелось посмотреть.
Тлитоо сказал, что его дар важен для нашего общего дела. А Аззуен был моим лучшим другом. Наверное, он не стал бы возражать. Я встала и тихонько пошла туда, где спали бок о бок Брелан и Аззуен. Он слегка откатился от мальчика. Я осторожно легла рядом и прижалась к сородичу. Тлитоо немедленно вспрыгнул мне на спину. Запахи пропали, хлопающие крылья сначала подняли меня, потом бросили. На сей раз я приготовилась к падению, а поскольку видела все привычными глазами волка, то не ощутила ни тошноты, ни головокружения. Я почувствовала, что Аззуен задышал вровень со мной, его сердце билось спокойно. Когда я придвинулась ближе, он поерзал во сне и еще глубже погрузился в мир грез.
Аззуен помнил тот день, когда впервые открыл глаза. До тех пор в мире существовали только сладкая вкусная жидкость на языке, мягкое теплое тело рядом, тяжелый ровный стук и запах влажной земли. Были и еще какие-то извивающиеся тельца, которые порой отпихивали его от источника тепла и еды. Когда он открыл глаза, то увидел теплый мех и изгиб материнского живота. Впоследствии другие щенки говорили, что не помнили, как впервые открыли глаза. Они даже забыли, когда впервые услышали звук. Как будто у них отшибло память. Марра утверждала, что едва помнила тот день, когда впервые вылезла из логова, хотя для Аззуена он был наполнен множеством ощущений, которые проносились мимо носа, и множеством мыслей, которые роились в голове.