Стихотворения (сборник) - Алексей Толстой

128

Нам от него возможна ль оборона?

Иль нам бежать в ущелий тесноту

И спрятаться во глубь земного лона?"

129

Но Гвидо, палец приложа ко рту,

"Смотри,- шепнул мне с видом oпасенья,

Смотри сюда, на эту высоту!"

130

И, следуя руки его движенью,

Страшилище я снова увидал,

Как, медленно свои вращая звенья,

131

Оно всползало, меж померкших скал,

На верх одной, от прочих отделенной,

Что солнца луч последний освещал.

132

Свой гордо зев подняв окровавленный,

На острый верх взобравшийся дракон

Как некий царь с зубчатою короной

133

Явился там. Закатом озарен,

Как выкован из яркой красной меди,

На небе так вырезывался он.

134

Клянусь, ни львы, ни тигры, ни медведи

Столь не страшны! Никто б не изобрел

Такую тварь, хотя б в горячке бредя!

135

Когда ж совсем исчез во мраке дол,

А ночь вверху лишь только наступала,

Свои он крылья по ветру развел,

136

И кожа их, треща, затрепетала,

Подобно как в руках у наших жен,

Раскрывшися, трепещут опахала.

137

Его хребет казался напряжен,

И, на когтях все подымаясь выше,

Пуститься в лет готовился дракон.

138

Меж тем кругом все становилось тише

И все темней. И вот он взвизгнул вдруг,

Летучие как взвизгивают мыши,

139

И сорвался. Нас охватил испуг,

Когда, носясь у нас над головами,

Он в сумерках чертил за кругом круг

140

И воздух бил угластыми крылами,

Не как орел в поднебесье паря,

Но вверх и вниз метаяся зубцами,

141

Неровный лет являл нетопыря,

И виден был отчетисто для ока

На полосе, где скрылася заря.

142

Нас поражал, то близко, то далеко,

То возле нас, то где-нибудь с высот,

Зловещий визг, пронзительно-жестокий.

143

Так не один свершал он поворот

Иль, крылья вдруг поджав, как камень веский

Бросался вниз, и возмущенных вод

144

Средь озера нам слышалися всплески,

И он опять взлетал и каждый раз

Пускал опять свой визг зловеще-резкий.

145

Проклятый зверь чутьем искал ли нас

Или летал по воздуху без цели

Не знали мы; но, не смыкая глаз,

146

Настороже всю ночь мы просидели,

Усталостью совсем изнурены

(Вторые сутки мы уже не ели!).

147

С рассветом дня спуститься с вышины

Решились мы, лишь голоду послушны;

А чудище исчезло ль из страны

148

Иль нет - к тому мы стали равнодушны,

Завидуя уж нищим и слепцам,

Что по миру сбирают хлеб насущный...

149

И долго так влачилися мы там,

Молясь: "Спаси, пречистая Мария!"

Она же, вняв, послала пищу нам:

150

Мы ягоды увидели лесные,

Алевшие по берегу ручья,

Что воды мчал в долину снеговые.

151

И речь того не выразит ничья,

Kак укрепил нас этот дар нежданный

А с ним воды холодная струя!

152

Сбиваяся с дороги беспрестанно,

По солнцу наш отыскивая путь,

Достигли поздно цели мы желанной;

153

Но что за вид стеснил тогда нам грудь!

B Кьявеннские воткнуты были стены

Знамена гибеллинов! Проклят будь

154

Раздора дух, рождающий измены!

Не в приступе отчаянном взята

Врагом упорным крепкая Кьявенна

155

Без боя гибеллинам ворота

Отверзли их сторонники! Без боя

Италия германцу отперта!

156

И зрелище увидя мы такое,

Заплакали, и показалось нам

Пред ним ничтожно все страданье злое,

157

Что мы доселе испытали.- Срам

И жажда мести овладели нами;

Так в город мы пробралися к друзьям;

158

Но уж друзья теперь, во страхе, сами

Спасалися от мщения врагов

И вольности поднять не смели знамя.

159

Они родной сбирались бросить кров

И где-нибудь сокрыться в подземелье,

Чтобы уйти от казни иль оков.

160

Узнав от нас, что горные ущелья

Чудовищем ужасным заняты,

Подумали они, что мы с похмелья

161

То говорим, и наши тесноты,

И все, что мы нeдавно испытали,

За выдумки сочли иль за мечты.

162

В неслыханной решились мы печали

Направиться обратно на Милан,

Но не прямой мы путь к нему держали:

163

Захваченных врагом минуя стран,

На Колико мы шли, на Леньончино,

На Лекко и на Бергамо, где стан

164

Немногих от рассеянной дружины

Оставшихся товарищей нашли

(Убито было боле половины,

165

Другие же, вблизи или вдали,

Неведомо скитались). Бергамаски,

Чьи консулы совет еще вели:

166

К кому пристать? не оказали ласки

Разбитым гвельфам, их же в город свой

Не приняли; однако, без огласки,

167

Отправили от думы городской

Им хлеба и вина, из состраданья,

Не требуя с них платы никакой.

168

И тяжело и радостно свиданье

Меж нами было; а когда слезам,

Расспросам и ответам отдал дань я,

169

"Товарищи,- сказал я,- стыдно нам

Врозь действовать иль ждать сложивши руки,

Чтоб враг прошел по нашим головам!

170

Ломбардии невзгоды все и муки

Лишь от раздоров наших рождены

И от измены круговой поруке!

171

Хоть мало нас, поклясться мы должны,

Что гвельфскому мы не изменим стягу

И не примкнем к теснителям страны!"

172

Так прежнюю в них возбудив отвагу,

Я их в Милан с собой и с Гвидо звал,

Они ж клялись не отставать ни шагу.

173

Тут случай мне их испытать предстал:

Где через Ольо вброд есть переправа,

На супротивном берегу стоял

174

Маркезе Монферрато, нам кровавый

Прием готовя. Бога в помощь взяв

И вынув меч, я бросился на славу

175

В средину волн. За мной, кто вброд, кто

вплавь,

Пустились все, пересекая воду,

И берега достигли. Но стремглав

176

На нас враги, вплоть подступя ко броду,

Ударили, и прежде, чем я мог

На сушу стать, их вождь, не дав мне ходу,

177

Лоб топором рассек мне поперек,

И навзничь я ударом опрокинут,

Без памяти, обратно пал в поток.

178

Пятнадцать лет весною ровно минут,

Что свет дневной я снова увидал.

Но, боже мой! доселе жилы стынут,

179

Как вспомню, что, очнувшись, я узнал

От благодушных иноков аббатства,

Меня которым Гвидо передал,

180

Сам раненный, когда он от злорадства

Имперцев жизнь мою чудесно спас

И сам искал убежища у братства!

181

Италии настал последний час!

Милан был взят! Сдалась без обороны

Германцам Брешья! Крема им сдалась!

182

С приветствием к ним консулы Кремоны

Пошли навстречу, лишь к ее стенам

Германские приблизились бароны!

183

Павия ликовала. Горе нам!

Не чуждыми - ломбардскимн руками

Милан разрушен! Вечный стыд и срам!

184

Мы поняли теперь, зачем пред нами

Явился тот прожорливый дракон,

Когда мы шли Кьявеннскими горами:

185

Ужасное был знамение он,

Ряд страшных бед с ним предвещала встреча,

Начало долгих, горестных времен!

186

Тот змей, что, все глотая иль увеча,

От нашей крови сам жирел и рос,

Был кесаря свирепого предтеча!

187

Милан пал в прах - над ним же вознеслось

Все низкое, что пресмыкалось в прахе,

Все доброе низвержено. Пришлось,

188

В ком честь была, тому скрываться в страхе,

Иль дни влачить в изгнании, как я,

Иль погибать, как многие, на плахе.

189

Проклятье ж вам, поддельные друзья,

Что языком клялись служить свободе,

Внутри сердец измену ей тая!

190

Из века в век вас да клянут в народе

И да звучат позором вековым

Названья ваши: Асти, Реджьо,- Лоди!

191

Вы, чрез кого во прахе мы лежим,

Пьяченца, Комо, Мантуа, Кремона!

Вы, чьи уста, из злобы ко своим,

192

Призвали в край германского дракона!"

Ломбардец так рассказ окончил свой

И отошел. Им сильно потрясены,

193

Молчали мы. Меж тем палящий зной

Успел свалить, и, вышед из собора,

На площади смешались мы с толпой,

Обычные там ведшей разговоры.

________

(*) "Радуйся, Мария" (лат.).- Ред.

Весна-лето 1875

ДОН ЖУАН

Драмматическая поэма

Посвящается памяти Моцарта и Гофмана

Но ужас грехопадения в том, что у врага

сохранилась власть подстерегать человека и

расставлять ему коварные ловушки даже в его

стремлении к высшему, там, где человек выражает

божественность своей природы. Это противоборство

божественных и демонических сил рождает понятие

земной жизни, точно так же, как одержанная

победа - понятие жизни неземной. (с нем.)

Гофман

ПРОЛОГ

Красивая страна. Весенний вечер.

Захождение солнца. Небесные духи

спускаются на землю.

Д у х и

Из иной страны чудесной,

Людям в горести помочь,

Нас на землю царь небесный

Посылает в эту ночь;

Принести живое слово,

Жатвы все благословить,

Человека к жизни новой