Devil ex machina - Марьяна Куприянова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потешаясь своей сообразительности, Фаина бесконтрольно смеялась и не слышала своего смеха. Она думала о том, что если бы не открывала рот, то у нее могло бы заложить уши. А еще она думала о лице Яна, которое ей предстоит увидеть в ближайшие мгновения. Это веселило еще больше.
Прошло секунд семь, прежде чем дверь распахнулась, выпустив в коридор разгневанного молодого мужчину. Фаина отшатнулась, но пальцы ее продолжали упорно нажимать на большую желтую кнопку, будто оцепенели в этом положении. Ян захлопнул за собой дверь и крупным шагом пошел на нее. Фаина видела, как открывается его рот, но, к счастью, не могла разобрать ни слова. Она опять смеялась, так слабо и нелепо, как люди смеются лишь в глубоком сне.
Взгляд Яна наливался яростью. Он отобрал дрель, грубо толкнул девушку к стене и подался следом. От удара в солнечное сплетение у Фаины перехватило дыхание. В наступившей тишине он не сказал ни слова, только гневно дышал ей прямо в ноздри, крепко сжимая инструмент. Лопатками Фаина упиралась в облезлую бледно-зеленую стену, холодившую спину. Зато прямо перед ней разгоралось пламя негодования.
Недолго думая, Ян снова включил дрель и поднес бур к виску Фаины. Его глаза обещали болезненную смерть. Девушка зажмурилась, не желая видеть, как череп ее продырявит этот психованный ублюдок, как хлынет кровь на лица обоих. Прямо над ухом визжал иглоподобный буравчик, на волосы ей посыпалась мелкая бетонная крошка.
Когда шум вращения стих, Фаина услышала свое тяжелое, с присвистом, дыхание, норовящее превратиться в рыдания. Она скосила глаза, не смея шевельнуться. Сверло на две трети вошло в стену меньше чем в сантиметре от ее уха. Ян рванул дрель набок, не отпуская ручки, и буравчик с оглушительным треском надломился. Большая его часть осталась в бетоне, меньшая шампуром торчала у основания. Парень швырнул дрель на пол. Раздался глухой удар, заставивший Фаину вздрогнуть. Для пущей убедительности Ян ударил ладонью по стене над головой Фаины, на что поверхность отозвалась характерным хлопком. Он дышал, как взбесившееся животное.
Больше Ян не потратил на нее ни минуты. Вероятно, посчитал, что преподал хороший урок, и соседка не станет больше докучать. Что ж, он был очень даже прав. Смерти от рук разъяренного психопата мало кому захочется. Никто не смеет укорять Фаину в проснувшемся инстинкте самосохранения. А тот погнал ее в комнату, едва Ян безмолвно удалился, и заставил закрыться изнутри на все три замка.
Фаина понимала, что это не поможет, если Ян твердо решит достать ее. Не только потому, что он умеет взламывать двери. Он опасен и во многих других смыслах. Что-то подсказывало, он без проблем вынесет дверь при желании вытащить ее из комнаты. Не хотелось бы проверять это на практике. Этот человек на многое способен. Он мог бы убить ее. Наверняка он этого и хотел, но сдержался. Много свидетелей.
Малый остаток ночи девушка провела в слезах и судорогах, насухую глотая успокоительное, потому что боялась выйти на кухню за водой. Хотелось, чтобы все это оказалось кошмаром. Чтобы никакого Яна вообще не существовало. Трудно сказать, как и в какой момент ей удалось уснуть, но организм не выдержал долгого напряжения и принял экстренное решение отключиться.
Глава 14, в которой Фаина решается на разговор
«Что же касается воли демонов, то читатель почерпнет из указанных сочинений сведения о постоянной склонности демонов ко злому, об их грехах заносчивости, ненависти и высшего неудовольствия тем, что бог пользуется ими против их воли для своего прославления. Читатель узнает, как дьявол благодаря рассудку и воле совершает изумительные действия, несравнимые ни с какими силами земли».
Яков Шпренгер, Генрих Инститорис – «Молот ведьм»
Нельзя было оставлять происшествие без внимания. Легкое воспоминание о нем будоражило Фаину, вызывая дрожь во всем теле. Никто, кроме их двоих, не видел этого. Да и что он сделал ей? Толкнул к стене и припугнул. Большего не докажешь. Кто поверит, что она увидела во взгляде Яна, обычно таком индифферентном и даже апатичном, ярко выраженное желание убить ее? Кто воспримет всерьез, если она скажет: это желание в нем уже давно?
Снова шла носом кровь на следующее утро. Девочки жаловались на то же самое, успевая переговариваться и о том, что за странный шум был глубокой ночью. Фаина отвечала, что не в курсе. Изображала недоумение. И боялась что-либо рассказывать.
На работе она была не в себе, что не осталось без внимания. Сложно было связать из слов предложение, когда Степа решил с нею побеседовать. В течение пяти часов Фаина печатала абзац, в котором не понимала ни слова. Хотелось приложиться к горлышку, и она жадно озиралась по сторонам, поднималась, шла к кулеру, набирала в пластиковый стаканчик воды и убеждала себя в том, что это не вода.
Ее трясло, стоило вспомнить, как Ян ночью чуть не просверлил ей висок. Почему он относится к ней с такой жестокостью? Понятно, что не только к ней, но… Это не доведет до добра. Как исправить ситуацию? Идти извиняться? Ни за что! Он этого не заслуживает. Но между ними накопилось уже слишком много дерьма. И все бы ничего, но это дерьмо было неоднозначным. Он ненавидит ее? Или не ее конкретно, а всех. Он издевается над нею? Или просто слишком вспыльчив. Ему нравится запугивать, а затем вести себя, как ни в чем не бывало? Ему нравится вводить людей в странное состояние выпадения из реальности. То он помогает ей в чем-то, заговаривая первым и даже улыбаясь, что для него излишне мило, то вновь становится грубым и дерзким, абсолютно безразличным к ней.
Фаина ждала окончания рабочего дня как осужденный на казнь ждет рассвета. Она знала, что сделает, когда вернется домой. Конечно же, она пойдет к нему. Куда же ей еще идти? Уж точно не в свою комнату. И почему он притягивает ее, как магнит? Почему в последнее время все, о чем Фаина способна думать, это странный сосед с омерзительным характером? Яна стало слишком много в ее жизни. И пора бы уже это прекратить.
Нужно поговорить с ним. Высказать все, что она думает. Найти компромисс. А если не получится, что ж, пусть он убивает ее. Это будет лучше, чем жить и мучиться от догадок, от болезни, от ненависти к себе, испепеляющей каждую ночь. Сколько раз она уже хотела во всем разобраться,
