Середина земли - Артур Кинк

Кто-то плеснул новую порцию воды, и баня наполнилась паром, вновь смыв с химер человеческое обличие. Теперь не только для меня. Они тоже их увидели. И они кричали. Бились в ужасе, колотя по разбухшим от горячей влаги доскам. А эти бесы обступали их со всех сторон. Подкрадывались на полу согнутых, почти как лягушки или насекомые, везя за собой поганые хвосты.

Фосфорицирующие вспышки, блуждавшие в густой пелене, слепили меня. Я мог только слышать, как бедняги хрипят, молят о помощи и стонут. Они молили о помощи меня. Того, кто не ждёт когда попросят, а просто помогает. Но не в этот раз. Я не раскрывал рта, чтобы не обжечь глотку. Я зажмурился, так как глаза разъедало горячим паром.

– Не бойся, – прошептала мне на ухо Настя и я почуял её холодное дыхание, с запахом болотной тины, плесени и перегара. Из пары десятков пастей. – Посмотри на меня, Женя из Петербурга.

– Он из Екатеринбурга. – поправил её Антон. Я приоткрыл один глаз и сквозь жгучий пар разглядел Антона и Настю. Своими мощными фигурами они загораживали всё происходящее у дверей. Я слышал лишь удары и визги. Я пытался заглянуть за их спины. Но они мотали хвостами, закрывая обзор. Настя приблизилась и положила свой хвост между моих ног. Он был такой же неестественный и безобразный на получеловеческом теле как и у остальных, но движения его не были лишены женской грации. Она аккуратно клала его, а не била им об пол.

– Посмотри на неё. Тебе она нравится? – спросил Антон.

Я неуверенно кивнул, боясь, что мой отрицательный ответ повлечёт за собой мою смерть.

– Очень скоро, ты сможешь стать таким же! – Настя улыбнулась своей пастью. Та походила на зубастый полумесяц. – Если снимешь ту штуку со своей шеи и дашь всей силе космоса войти в твоё тело.

– Заткнись! – гаркнул Антон. Все рты его раскрылись и резко сжались. – Это, чтобы ты знала, лучший представитель поднизших. И даже если он останется последним человеком на земле, он не уронит достоинство всего своего вида.

– Ты преувеличиваешь. – выдавил я, хватая раскалённый густой воздух ртом.

– Не смотри туда. Смотри сюда. Она красивая? – спросил Антон.

– Я не могу судить по своим меркам поднизших. Но, когда она была в обычном обличии… Она… У неё красивая фигура.

– А сейчас, что? Не смотри как невежественный человек. Смотри как художник.

– Я не художник. Я рисую боевые листки. – я снова закрыл глаза, чтобы их не жгло. Пока я просто сидел я ещё мог стерпеть температуру. Но когда приходилось отвечать на вопросы и думать, я тоже почувствовал нехватку воздуха. И каждым словом и движением, я обжигал самого себя.

– А ещё машины, и голых баб. Ты художник. Я-то знаю. Так скажи нам, ты не боишься? Тебе нравится, то, что ты видишь?

Два ледяных хвоста коснулись моих ног, рук, спины, живота и лица. Они плавали в воздухе и на коже. Рисовали узоры на моём теле. Дверь, кажется, сломали в драке. Миша захлопнул её снова, притянув задвижку, но отрезвляющий спасительный поток воздуха успел ворваться в помещение. Я утёр лицо полотенцем. Думал, озарение, граничащее с сумасшествием, уйдёт, но нет. Мой лучший друг всё ещё оставался обладателем крокодильего хвоста, семи глаз и с десятка пастей, а вполне миловидная девушка, улыбалась вертикальной пастью и пыталась ласкать меня своими щупальцами.

Страшно было только смотреть. Чувствовать и слушать было сносно, даже вполне приятно. Каждый раз, когда я моргал, картинка становилась менее ужасающей.

– Мне любопытно, – признался я спустя несколько секунд. – Страшно любопытно.

Антон опустился на банную лавку, громко стукнув по дереву хвостом и наложил свою лапу мне на плечо. Что делала Настя? Она начала творить что-то невообразимое всеми своими мерзкими и неземными чреслами. Хвост, пасть, щупальца, лапы, присоски. Все они касались меня. Трогали и ласкали, а я метался между удовольствием и ужасом.

– Не смотри на них. Я знаю, здесь слишком жарко и мало кислорода для человека, но осталось совсем немного.

Я вцепился в размокшее дерево одной рукой, а другой в чешуйчатую ногу Антона. Настя или чудовище что произрастало в ней, насадилась на меня своей пастью. Я начал задыхаться. Чёртово тело отзывалось, хотело, было довольно. Но мозги, те в которых остался разум, противились, молили меня оттолкнуть тварь. Сбросить с себя. Прекратить её прикосновения, какими бы приятными они не были. Жалкие мозги. Отравленные горячим мороком и бухлом, созданным не человеческой рукой и не по человеческим рецептам. В них была заложена установка, которую зовут совестью. Она то и билась в агонии, когда я сам глядел на эти чужеродные облики и сменял страх на восторг. Когда подавался вперёд навстречу Настиной пасти. Расслаблял мышцы под прикосновения хвостов и присосок. Таково было решение моего разума. Провалиться в ощущения плоти. Исключить из эфира все крики, удары и рычания, оставив только знакомую речь.

– Прости меня. – сказал Антон.

– Не совсем подходящий момент. – прошипел я готовый излиться в пасть монстра.

– Ты достаточно видел и пережил в свои года. Я должен был оградить тебя от этих знаний. Ты постоянно помогал мне и заботился…

– Не беда. Я не боюсь того, что вижу. Я просто не понимаю и это меня пугает. Но если хочешь помочь, скажи хоть название того создания, которому я сейчас кончу прямо в пасть.

– Настя жрица Гипербореи. Не открывай глаза. Просто получай удовольствие. И не двигайся с места, пока я не скажу.

Я молча кивнул. Кончик чужого хвоста щекотал мою шею. Я, кажется сдирал чешую с колена Антона, пока Настя, погружала в свою клыкастую зияющую расщелину на лице мою плоть. Я запустил пальцы в её волосы-жгутики и сделал как мне велели. Получал удовольствие.

Последний стоны стихли. Ветер распахнул двери, выгнал злоточащий пар, перевернул тазы с водой. Я не открывал глаз, мне запретили смотреть.

Я держался одной рукой за талию Насти, чтобы оставаться на месте. Другой я схватил Антона, скорее всего за хвост, потому, что он зашипел, не то как кошка, не то, как змея.

– Отпусти. – рявкнул он. Подошёл к распахнутым настиж и бьющимся от ветра дверям бани и гортано запел на каком-то жутком языке, походившим на животные звуки.

– Аахва. Аахва. Викрити. Йоджна. Энам ахам. Уттама.

Я смог разобрать только эти отдельные слова. Настя тоже порывалась к остальным, но Антон приказал ей остаться:

– Упанишады.

Подъямыши, что орудовали на оставленных нами объедках,