Не друзья - Ольга Джокер

— А у нас ещё гости! — произносит Лидия Степановна. — Это Светик, Светлана. Школьная подружка Богдана. Такое счастье, что она заскочила к нам на огонёк.

Я волновалась, кем меня представят на дне рождения, но всё оказалось не так страшно. Просто школьная подружка. И ответ, кажется, удовлетворяет всех присутствующих. По крайней мере, они перестают так открыто меня рассматривать.

Наши с Богданом места находятся по центру стола. Лидия Степановна накладывает в мою тарелку изумительно пахнущий шашлык, салаты и закуски. В желудке настойчиво урчит, поэтому что я не помню, когда в последний раз ела.

Один за другим звучат тосты. Я потихоньку расслабляюсь и даже смеюсь, когда кто-то шутит, особенно дядя Толик. Юмор у него своеобразный. Он — родной брат Лидии Степановны. Худощавый, лысый, весь в наколках. Помню, что у дяди Толика была бурная молодость и в прошлом минимум три ходки на зону.

Я не употребляю алкоголь, потому что за рулём, но с удовольствием смотрю на то, как пьёт Богдан. Он это делает редко. Даже во время просмотров футбольных матчей всегда берёт себе безалкогольное пиво. Поэтому мне интересно, насколько далеко он зайдёт. Вдруг будет повод постебаться над ним утром?

— Богдан! — произносит, откашлявшись, молодая девушка, привлекая к себе внимание. — Желаю тебе исполнения всех желаний и успехов в бизнесе! И конечно же, огромной любви.

Я помню её. Кажется, это дочь подруги Лидии Степановны. Миловидная, с рыжими распущенными волосами и чересчур ярким макияжем. Но видно, что она старалась и прихорашивалась к сегодняшнему дню.

— Большое спасибо, Ната, — отвечает именинник, чокнувшись с ней бокалами.

Щёки девушки загораются ярким румянцем. Она нервно поправляет волосы, почти залпом осушает вино. Ей приятно внимание Тихомирова. Одна фраза, одна лишь улыбка, которая обычно сражает всех девчонок наповал, и Ната тает. При этом она бросает на меня очередной презрительный взгляд. Я помешала ей — это понятно без слов. Ната нарядилась в короткое атласное платье, под которым совершенно точно нет бюстгальтера. Фигура у неё красивая, с тонкой, осиной, талией. Только грудь маловата. Богдан любит побольше, я знаю.

Следующий тост произносит Борис Алексеевич. Оказывается, он замечательный мужчина. Бывает так, что человек импонирует тебе с первого слова и первого взгляда. Видно, что мать Богдана счастлива рядом с ним.

Борис Алексеевич говорит такие слова, что даже у меня в уголках глаз собираются слёзы и начинает першить в горле. Он в деталях рассказывает о первом знакомстве с Богданом.

Вчерашний мальчишка, дембель, возвращается из армии и попадает в такой водоворот событий, с которым часто не справляются даже взрослые мужчины. Сашка болеет, Лидия Степановна находится рядом с дочерью. Богдан — единственный кормилец в семье. Девятнадцатилетний мальчишка впахивает по две смены на стройке, чтобы раздобыть побольше денег для лечения сестры. В конце пронзительной речи Борис Алексеевич называет Богдана сыном и от души желает крепкого здоровья.

Я незаметно для всех переплетаю наши пальцы в плотный замок. Тихомиров чудесный. Я давно об этом знаю, просто лишний раз получаю подтверждение.

На улице темнеет, в просторной беседке зажигаются маленькие лампочки. На импровизированный танцпол выходят парочки. Так уютно в этой компании… Зря я отказывалась. Никому нет дела до моего семейного положения. Особенно дяде Толе, который весь вечер мне улыбается и, едва Богдан отворачивается, кивает, чтобы шла с ним на танцпол.

— Пригласи её на танец, — шепчу Тихомирову, имея в виду Нату.

Девушка сидит совсем грустная, сгорбив спину, и гоняет по тарелке горошек из оливье.

— А?

— Нату. Она хочет сделать это первой, но стесняется.

Богдан усмехается и качает головой.

— Я серьёзно. Она так старалась тебе понравиться. Причёску сделала, макияж и платье красивое надела. Ей будет приятно.

— А ты не будешь ревновать, Светлячок? — спрашивает Тихомиров.

— К ней точно нет.

— Почему?

— Ну, во-первых, она не в твоём вкусе. Уж я-то знаю. Во-вторых, у меня сегодня хорошее настроение.

— А в-третьих?

— В-третьих, если бы ты хотел, то давно бы залез к ней в трусы. Вы же знакомы сотню лет! Да и, судя по тому, что ты весь вечер гладишь меня по ноге, залезть в трусы ты хочешь ко мне.

Богдан открыто смеётся, а затем встаёт с места и, протянув Нате руку, приглашает её на танец. Столько эмоций появляется на её лице. Удивление, радость, восторг и обожание одновременно.

Они выходят на танцпол, плавно двигаются. Ната крепко обнимает Богдана за шею и довольно улыбается, засыпая его вопросами.

— Свет, поможешь с тортом? — спрашивает Сашка, отвлекая меня.

— Да, конечно!

Мы заходим в дом и идём на кухню. Внутри так красиво и стильно! Видно, что над дизайном поработал хороший специалист.

Саша достаёт из холодильника торт, покрытый зеркальной глазурью. Он идеальный: ровной формы, украшен ягодами и шоколадной цифрой «30».

— Сама готовила? — спрашиваю у Сашки.

— Ага.

— Богдан говорил, что ты на курсы ходишь. Торт обалденный!

— Спасибо, Свет! Для брата старалась. Он у меня самый лучший на всём белом свете.

Я улыбаюсь и помогаю зажечь свечи.

— Кстати, я так обрадовалась, когда увидела вас вместе, — внезапно произносит Саша. — Ещё со школы мне казалось, что вы отличная пара. Но вы упорно доказывали, что просто дружите. Спасибо, что ещё раз заставили убедиться в том, что дружбы между мужчиной и женщиной не бывает.

Возможно, нужно прервать Сашу и объяснить, что всё не так, как она думает. Мы не пара. Друзья, любовники… У нас странные отношения. Богдан помогает мне переживать разрыв с мужем. Достаточно удачно, потому что совместная жизнь с Тимуром, кажется, была где-то в далёком в прошлом. Но я этого не делаю. Не отрицаю и не подтверждаю. Меня не поймут. Нас не поймут.

Мы вдвоём выходим на улицу. Музыка стихает, Саша подносит торт имениннику и просит его задуть свечи. Гости собрались в плотный круг, и все, затаив дыхание, наблюдают за происходящим. Чудесно, когда тебя окружает большая любящая семья.

Богдан несколько секунд медлит, обдумывая желание, а затем задувает одним махом свечи и… смотрит при этом прямо на меня. Пульс учащается, а дыхание становится неровным. Тихомиров не озвучивает, что именно загадал, но я чувствую, что это связано со мной.

Вернувшись за стол, помогаю Лидии Степановне сменить тарелки. Она спрашивает, как у меня дела и задаёт вопросы о работе. Тему развода не трогает, хотя я уверена, что она, как никто другой, в курсе.

— Светик! — трогает меня за плечо дядя Толя. — Потанцуешь со