Гладиатор для неё (СИ) - Алекс Разум

бордель, — он хрипел от злости, выплескивавшейся из него с брызгами слюны, — Знаешь почему? Потому, что больше никто не захочет их купить, после того что я с ними сделаю. А ты будешь покорно смотреть.

Он лег сверху, придавил всем телом. В отчаянье у нее брызнули слезы из глаз, она не могла даже пошевелиться.

— Хозяин! Хозяин! — Его позвал Азий, — Господин, Луций. Там уважаемый Эктор. Он говорит это очень срочно. Я бы не осмелился вас отвлекать.

— Проклятый банщик! Как он не вовремя.

Кряхтя и сыпля отборной бранью, Луций поднялся, и побрел в сторону дома. Он бросил ее лежать тут. Даже не оглянулся и не распорядился ей помочь. Будто забыл о ней в один миг.

Сила тела и духа оставили в ней пустоту, они просто покинули ее. Атилия лежала и слезы двумя ручьями текли не переставая. Тело ныло от сильной боли. Губы кровоточили, и болела скула.

Вдруг она почувствовала, как кто-то сильными руками, но очень аккуратно поднял ее. Ноги подкашивались, и не слушались. Этот кто-то взял ее на руки.

— Не бойтесь, госпожа, Клеменс вас спрячет.

Слова Сиры прозвучали очень рядом. Они казались божественным спасением.

Ее понесли. Она не понимала куда, но была уверена — там будет лучше, чем здесь.

* * *

Наконец-то пришел Дакус. Он выглядел весьма напуганным. Германусу стало немного легче, и лекарь разрешил недолго посидеть на кушетке. От длительного лежания уже болели бока и спина.

Сначала Дакус не признавался, что его так напугало. Пытался увести тему разговора. Рассказал, как их встречала публика на улицах. Их победе, казалось, радовался весь город. Рана, которую Германус оставил своему противнику на ребрах, оказалась весьма серьезная. Он еще долго не сможет выступать. Второго нубийца дважды подрезал сам Дакус — он тоже слег. Так что окончательные итоги их победы: один раненый против четырех.

Приятель был уверен в выздоровлении друга и противников.

«Германус, дружище, знаешь, сколько народу соберется на наш реванш? Мы станем популярными во всей империи».

Германус на это ответил, что принял решение и перестанет биться на арене. Даже если полностью восстановится. Теперь это его не интересует.

Такой ответ расстроил его приятеля. У него оказались большие планы на повторный поединок.

«Мы могли бы с тобой путешествовать с выступлениями. Побывали бы во всех провинциях. Ты слышал про Египет? Говорят там куча золота. Мы станем богачами!».

«Все золото в Риме, Дакус. Как и вся власть. А я устал рисковать собственной шкурой, развлекая тех, у кого есть и то и другое. Мы калечим и убиваем друг друга им на потеху. Вот скажи — эти нубийцы, они нам разве враги?».

«Все, кто выходит против меня на арену — мне враг», — Дакус говорил серьезно.

«А в чем вражда? Это разве они убили твоих близких? Они сделали тебя рабом? Вспомни, сколько наших погибло за эти годы. Еще больше искалеченных побираются теперь на ступенях храмов по всему городу. Наш старый приятель — Бронзолицый, по сравнению со всеми ними, просто счастливчик».

«Да, и чем ты теперь будешь на жизнь зарабатывать? Ты же ничего больше не умеешь». Дакус решил использовать свой последний аргумент.

«Хочу вернуться на родину. Займусь фермерством, как мой дед. Посейдон мне сказал прекращать драться, и пригрозил трезубцем. Говорил, что это он направил руку нубийца на меня в предупреждение».

Такой аргумент его приятелю оказалось нечем перекрывать. Он повернулся к изображению бога — туда смотрел Германус. Дакус почтительно поклонился повелителю морей. После подошел и присел рядом с ним на кушетке.

«Знаешь, дружище, ты наверняка прав. Мы влипли с тобой в чью-то очень серьезную игру. Тебя лечит лекарь императора, и преторианцы охраняют вход. Меня вытащили из лап Жмыха его агенты. Видать, мы решили перейти замерзшую реку, не проверив, насколько течение подмыло лед. Вокруг все ужасно трещит. И я уже ничего не понимаю. Если мы не уберемся из Рима — бурный его поток нас поглотит…».

Глава 19

Германус потребовал объяснить ситуацию со Жмыхом. Дакус нехотя стал рассказывать.

Оказалось, они большой компанией пошли отмечать победу. Ведь никого не пускали к раненому товарищу. Бронзолицый сказал наслаждаться славой, пока Германус не поднялся и не забрал ее всю себе.

Отмечали в таверне. Много пили, танцевали и горланили песни. Все рыночные девки хотели им отдаться без оплаты. Когда они оказались в какой-то винной лавке, на втором этаже которой был бордель. Бронзолицый ушел домой.

«Брат, ты же знаешь — я советовал тебе обходить такие места, — слова Германуса звучали разочарованно, — Эти волчицы сожрали сотни хороших парней».

Дакус помнил, и хотел уйти, но его не пустили. Толпа пьяных бойцов, буквально на руках, внесла его вовнутрь. Там много пили. Девки чуть не разорвали его на части. Каждая хотела стать более популярной за счет его славы.

Он не поддался, даже пьяный. Помнил о своей Фелици. «Знаешь, Германус, я хочу ее выкупить. Больше всего на свете мечтаю о такой жене. Ты поможешь мне с этим?».

Он пообещал сделать все возможное, что в его силах.

Друг стал рассказывать, как вокруг него змеями вились шлюхи. Даже одна рыжая, из приличного лупанария, клялась, что ночь с ней стоит целых пятнадцать денариев. Обещала все сделать бесплатно. Хвасталась, что не