Хозяйка замка Ёдо - Ясуси Иноуэ

Всю весну Тятя не покидала Ёдо. Быть рядом с сыном — что ещё нужно для того, чтобы чувствовать себя счастливой? Госпожа из Северных покоев отправила к ней гонца с приглашением полюбоваться цветущей вишней в Дзюра-кудаи, но Тятя отказалась, сославшись на недомогание.

В шестом месяце она зазвала в гости даму Кёгоку, и впервые за долгое время кузины наговорились всласть. Однако, глядя на сдержанную, приветливую и робкую Тасуко, Тяте с трудом удавалось подавить гнев, нараставший в её душе и постепенно вытеснявший радость, которую ей всегда доставляло общение с двоюродной сестрой. На обратном пути из Одавары Тятя уже добилась своего — вогнала даму Кёгоку в краску, заявив, что Хидэёси должен принадлежать только им двоим, и теперь ей опять захотелось смутить и напугать эту слишком уж покорную судьбе и застенчивую женщину.

— Вообще-то это я выгнала даму Кагу из её резиденции в Дзюракудаи, она теперь живёт со своим папашей, — заявила Тятя, наслаждаясь произведённым впечатлением: кузина чуть не расплакалась, до того ей было неловко слышать о столь вопиющем поступке. — Возможно, вы тоже хотите от кого-нибудь избавиться? — любезно осведомилась Тятя.

— Ох, что вы такое говорите, сестрица? Конечно нет!

Похоже, дама Кёгоку отчаянно боролась с желанием заткнуть себе уши.

— Ну полно вам! Просто назовите мне имя.

Несчастная Тасуко, не зная, куда деваться под пристальным взглядом кузины, в отчаянии замотала головой, словно умоляя её положить конец этим неподобающим речам.

— Может быть, вам не нравится дама Сандзё? — не отставала Тятя.

— Нет, что вы!

— Дама Сайсё?

Загнанная в угол, Тасуко подняла наконец голову, словно отказываясь бороться, и тихо проговорила:

— Госпожа из Северных покоев.

Настала Тятина очередь прийти в изумление. Она какое-то время таращилась на даму Кёгоку в такой растерянности, словно та нанесла ей неожиданный удар кинжалом.

— Милая Тятя, прошу, оставим эту тему. Но знайте, что я всегда буду вашей союзницей и сделаю всё, что вы пожелаете.

И лишь после ухода дамы Кёгоку Тятя полностью осознала, что кузина произнесла тот самый титул, который ей самой жёг губы, рвался на волю.

В начале восьмого месяца здоровье Цурумацу после небольшого улучшения снова пошатнулось. Тятя ночей не спала, сутки напролёт просиживая у постели сына. Лучшие столичные лекари были спешно вызваны в замок Ёдо. Хидэёси велел молиться за исцеление наследника в храмах и святилищах всех провинций, посулил щедрые дары монахам, ежели Цурумацу поправится. Он заказал службы в храмах на горе Коя и в Кофукудзи, послал своих людей умилостивить самого Дзидзо, покровителя детей, в Согэндзи, знаменитый храм в местечке Киномото провинции Оми.

Боги и бодхисаттвы не снизошли. Цурумацу скончался в пятый день восьмой луны в возрасте трёх лет. Потеряв сына. Тятя обезумела от горя, Хидэёси впал в беспросветное уныние. Скорбную весть о смерти наследника он получил в киотоском храме Тофуку и остаток дня, а затем всю ночь провёл в уединении, на следующий день обрезал волосы и облачился в траурные одежды. Иэясу Токугава и Тэрумото Мори, прибывшие выразить свои соболезнования, тоже обрезали волосы в знак величайшей скорби, и всё прочие вассалы последовали их примеру.

На рассвете Хидэёси отправился в святилище Киёмидзу и затворился в покоях для медитации, отказавшись принимать кого бы то ни было. На девятый день восьмой луны он прибыл в Ариму на горячие источники, но и там время проводил в одиночестве.

Погребальный обряд состоялся в Миёсиндзи — Будзэн Исикава, бывший наставник Цурумацу, был последователем Нанкагэнко, настоятеля этого буддийского храма.

После похорон Тятя, измученная душевной болью, Удалилась в замок Ёдо и стала ждать визита Хидэёси — только он мог облегчить её страдания, больше помочь было некому.

В середине десятого месяца Хидэёси наконец вырвался к ней и провёл ночь в замке. Впервые после смерти сына они остались наедине. В тот вечер все обитатели замка были приглашены на пир, устроенный в зале приёмов в честь праздника любования полной луной. Всех потчевали сакэ, даже гонцов и оруженосцев, которым подали угощение на энгаве.

Прохладный ночной воздух был пропитан грустью, отражение восхитительно прекрасной луны скорбно тонуло в водах Ёдогавы. Хидэёси и Тятя старательно избегали упоминаний о Цурумацу. Его высокопревосходительство рассказывал о прошлогоднем военном походе по прибрежным восточным трактам после взятия Одавары, превозносил красоту леспедец в Ивацуки и виды Киёмидэры в Окицу, где он провёл несколько дней, восхищался очарованием залива Таго.

Затем они заговорили о Когоо, и Хидэёси вдруг предложил:

— А не выдать ли мне её замуж?

— Полагаю, тогда она быстрее утешится, — кивнула Тятя.

— Вот и славно. Что скажешь о Хидэкацу?.. Да, пожалуй, это удачная мысль. Я выдам её за Хидэкацу в нынешнем месяце или в начале следующего.

Решение, как всегда, было принято мгновенно. Когоо лишилась семьи ради безопасности Цурумацу в будущем, но и юный наследник кампаку, и Ёкуро Садзи покинули этот мир, так что заложничество Когоо потеряло смысл. Осталась только её скорбь. Хидэёси, схоронивший сына, внезапно проникся жалостью к этой несчастной женщине и вознамерился устроить её свадьбу как можно скорее.

На пир по случаю любования полной луной был специально приглашён знаменитый танцор Умэмацу. Таким образом, Хидэёси посвятил праздник памяти своего наследника — маленький Сутэ когда-то любил пляски этого искусника. Теперь осиротевшие родители смотрели представление, испытывая одни и те же чувства, их сердца бились в унисон. В глазах Тяти Хидэёси перестал быть и смертельным врагом, и повелителем, которому она отдала своё тело, и возлюбленным, чьи похождения заставляли её жестоко страдать от ревности. Общая боль всё уравняла, они превратились в обычную семейную пару: пожилой муж и молодая жена, убитые горем, безутешно оплакивающие потерю своего единственного ребёнка.

Хидэёси имел склонность быстро принимать решения, и в тот вечер определилась судьба не одной Когоо. Под конец пира он объявил Тяте, что собирается сделать наследником своего племянника Хидэцугу, передать ему титул кампаку и Дзюракудаи. В глубине души Тятя не могла с ним не согласиться: пятидесятишестилетний полководец, только что потерявший единственного сына, просто обязан позаботиться о преемнике, и чем раньше — тем лучше.

Она осмелилась спросить его о строительстве военных кораблей — в последнее время пересуды об этом не утихали, — и на сей раз Хидэёси ответил честно, без тени колебания:

— Воля изъявлена. Мои воины скоро отплывут на них завоёвывать Чосон.

Самодержец, осознавший скоротечность и тщету человеческой жизни, был охвачен безудержным стремлением молниеносно осуществить все свои замыслы как в политическом, так и в личном плане. Он торопился жить, и у Тяти от этого щемило сердце, и она любила старого воина ещё сильнее. Разделяя чаяния Хидэёси, она поддерживала все его решения.

— Вы поступаете мудро, — вот и всё, что она сказала тогда, услышав о готовящемся походе на Чосон.

Вопросом наследования Хидэёси не замедлил заняться вплотную — вскоре после разговора об этом с Тятей на пиру по случаю любования луной он приступил к действиям.

Хидэцугу, племянник кампаку, был старшим сыном его сестры и правителя Мусаси, а значит, самым близким родственником по мужской линии. К тому же он участвовал в многочисленных битвах на стороне Хидэёси, взял штурмом замок Яманака во время осады Одавары, одержал несколько побед на севере и после падения дома Ходзё получил в награду от главнокомандующего в дополнение к своей вотчине в Оми прежние земли Нобукацу Оды на севере Исэ и в Овари, став, таким образом, владетелем обширнейших угодий с доходом в миллион коку.

Настал одиннадцатый месяц, и Хидэцугу был объявлен приёмным сыном Хидэёси, а на четвёртый день двенадцатой луны дадзё-дайдзин[86] по воле его высокопревосходительства предпринял меры, целью имевшие передачу полномочий кампаку наследнику рода Тоётоми. В двадцать восьмой день двенадцатой луны, когда подходил к концу 19-й год Тэнсё[87], Хидэёси назначил Хидэцугу на пост кампаку, а себе взял титул тайко[88].

На том же пиру по случаю любования полной луной Хидэёси пообещал Тяте выдать замуж Охацу, и в начале нового года дело было сделано. Хидэкацу, младшему брату Хидэцугу, в ту пору исполнилось двадцать четыре года. Хидэёси усыновил его ещё в 13-м году Тэнсё, отдав ему при том во владение уезд Камэяма в Тамбе и присвоив чин десятника Левой императорской гвардии. Под этим именем молодой воин и прославился — десятник Тамба. Позднее Хидэёси пожаловал приёмному сыну земли в провинции Этидзэн с доходом в пятьдесят тысяч коку, а после Одавары к ним прибавились угодья в Синано и Каи. Резиденция Хидэкацу какое-то время находилась в Футю, но по просьбе матери ему пришлось переехать в Гифу, чтобы жить подле неё. В довершение характеристики добавим, что Хидэкацу был крив на один глаз.