«Если», 2004 № 05 - Александр Громов

В дверь постучали.

— Входите, — негромко сказал Агласов.

Захар Киреев заглянул в кабинет.

— Здравствуйте, Петр Валентинович… Артём, я…

— Заходи, — сказал Артём. — Итак, мы приходим к мысли, что убийца Ивана работает в Бауманке — раз, в его прошлом есть какое-то непонятное и чудовищное преступление — два, он стар — три.

Киреев, держа в одной руке диктофон, а в другой — флэш-карту, с удивлением смотрел на Артёма.

— Давай сюда, — Артём забрал у него диктофон и карту. Посмотрел на Агласова. Спросил: — Вы не хотите ничего сказать?

— Удивляюсь вашей наглости, — спокойно ответил профессор. — Давайте вашу карту, послушаем, что на ней есть.

Артём молча протянул ему диктофон и карточку. Секунду Агласов держал карту в руках. Потом, усмехнувшись, вставил в гнездо диктофона, нажал на воспроизведение и презрительно отодвинул диктофон по столу к Артёму.

Огонек на диктофоне тлел зеленым, но ничего слышно не было.

— Значит, вы все-таки уничтожили карту, — сказал Артём.

— Молодой человек, — холодно произнес Агласов. — Вы ввалились ко мне с нелепейшими обвинениями, а теперь еще и разыгрываете комедию с фальшивой флэш-картой. Ах, как удачно она нашлась! Очевидно, в вашем понимании я должен был разрыдаться или попытаться ее сломать? Так вот, прежде чем я позвоню в полицию и расскажу о вашем возмутительном шантаже…

— Здравствуй, незнакомец… — очень тихо донеслось из диктофона. — Меня зовут Иван Петренко. Я — твоя следующая жизненная инкарнация…

У Агласова отвисла челюсть. Но и Артём оцепенел — и когда профессор перегнулся через стол, хватая диктофон, он не успел ему помешать.

Успел Киреев. Прыгнул к столу, схватил диктофон, вырвал, выкрутил из рук профессора. Агласов и впрямь был крепок, но в данном случае молодость победила.

— Сука! — завопил Агласов. — Сука, Ванька, ты сука!

Он вскочил из-за стола, нелепо размахивая руками, беззвучно глотая воздух, мгновенно превращаясь из солидного и крепкого еще старика-профессора в того, кем и был на самом деле — дряхлого, трясущегося от страха и ненависти убийцу.

А голос в диктофоне уже неуловимо изменился — так бывает всегда, когда устами человека начинает говорить его прошлое жизненное воплощение:

— Меня зовут Леонид Балашов. Я родился восемнадцатого июня одна тысяча девятьсот тридцать второго года. Я погиб третьего декабря одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года. При жизни я заведовал факультетом газодинамики в Высшем Техническом Училище имени Баумана. Прежде всего я хотел бы рассказать об обстоятельствах своей смерти. Проводился любопытный эксперимент, теоретически способный привести к созданию сверхмощных боеприпасов объемного взрыва. Присутствовала большая часть преподавательского состава и несколько студентов. Видимо, только я заметил, что находившийся за пультом управления Петр Валентинович Атласов, старший научный сотрудник нашего факультета, подает слишком большое количество смеси в испытательную камеру. Я несколько раз спросил через переговорник, что именно он делает, затем подошел к бронестеклу и постучал по нему, пытаясь привлечь внимание Агласова. Однако он встал из-за пульта и быстро покинул пультовое помещение. Герметичная дверь из лаборатории взрывотехники была закрыта и, видимо, заблокирована снаружи. Больше я ничего не помню. Теперь, что касается моих личных дел…

Артём нажал кнопку, выключая диктофон. Сказал:

— Захар, позвоните, пожалуйста, в полицию. В отдел особо тяжких. Объясните в двух словах ситуацию…

Профессор Атласов медленно сел в свое кресло. Схватил какой-то документ, положил перед собой, уставился в бумагу. Рявкнул — точнее, попробовал повысить голос, но тот сорвался на писк:

— Вон! Вон, не мешайте работать!

— Работайте, а мы подождем полицию, — сказал Артём.

Атласов медленно поднял голову. Спросил:

— Он скопировал карту?

— Иван все-таки был ученый, — ответил Артём. — Честно говоря, я действительно собирался вас спровоцировать. Но Иван относился к своим действиям как к эксперименту. Он сдублировал оборудование. Взял второй диктофон из кабинета заведующей кафедрой и поставил его на запись. А потом отнес на место… Я ответил на ваш вопрос. Может быть, и вы, Петр Валентинович, скажете, что же произошло в семьдесят третьем году? Чем вам не угодили коллеги?

— Вы никогда не работали в научной среде, молодой человек, — Агласов горько улыбнулся. — Вы не знаете, что это такое, когда вас зажимает свора самозваных мэтров, когда не дают хода разработкам, имеющим огромное народнохозяйственное значение! Они считали, что я не прав, что повышение мощности взрыва невозможно. А я доказал, что не правы они! Понимаете? Я всего лишь доказал свою правоту!

Агласов опустил голову. Взял ручку и принялся что-то отмечать в документе.

Он занимался этим и через четверть часа, когда в кабинет вошли Денис Крылов и два оперативника с тетанайзерами.

Артём молча включил диктофон на воспроизведение. Когда запись прокрутилась до конца, Агласов встал и, не говоря ни слова, двинулся прочь из кабинета. Крылов остановил его в дверях, и дальше профессор шел уже в сопровождении конвоя.

Никто так и не заговорил.

Прежде чем уйти, Артём не удержался и заглянул в лежавший на столе документ. Это была докладная записка о приобретении нового оборудования. Каждая заглавная буква в документе была аккуратно подчеркнута.

Возможно, психоаналитика это навело бы на интересные предположения о характере Петра Валентиновича Агласова. Но Артём Кама-лов предпочитал не искать смысла там, где его не было и нет. Поэтому он пожал плечами и пошел допивать технический спирт вместе с Захаром Киреевым.

У Татьяны он появился уже поздно вечером. Коротко рассказал о проведенном расследовании и вручил официальный счет за услуги. Татьяна рассеянно посмотрела на цифру, спросила:

— Почему так мало?

— Я же не нашел флэш-карту. Агласов ее уничтожил. Полагаю, сломал и спустил в канализацию. А может быть, и сжег дотла — у них там много интересных приспособлений.

— Господи, я же не для этого вас нанимала… — пробормотала Татьяна, доставая и вручая ему деньги. — Вы так быстро все выяснили… я думала, это займет месяцы…

— Если бы я копался, меня бы опередила полиция, — пояснил Артём. — Вы зря их недооцениваете. Там только начальник отдела… излишне прямолинеен. Но не полный дурак. Завтра к вечеру он выпустил бы Светова и принялся за остальных.

— Вы словно заранее знали, кто убийца…

— Не заранее, но понял быстро.