Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потребовался почти месяц, чтобы Эрика перестала злиться. Она позвонила в один из последних дней января, в десять часов вечера.
– Сколько еще ты собираешься там сидеть? – спросила она вместо приветствия.
Ее голос из телефонной трубки раздался так неожиданно, что Микаэль сразу не нашелся с ответом. Потом он улыбнулся и поплотнее закутался в одеяло.
– Привет, Рикки. Тебе стоило бы побывать здесь самой.
– Это еще зачем? Жизнь у черта на куличках обладает особым очарованием?
– Я только что почистил зубы ледяной водой. Все пломбы зудят.
– Сам виноват. Но в Стокгольме тоже собачий холод.
– Рассказывай.
– Мы лишились двух третей постоянных рекламодателей. Никто прямо ничего не говорит, но...
– Знаю. Составляй список тех, кто откалывается. Когда-нибудь мы расскажем о них в соответствующем репортаже.
– Микке... я все подсчитала, и если у нас не появятся новые рекламодатели, к осени мы обанкротимся. Только и всего.
– Скоро все изменится к лучшему.
Она устало усмехнулась на другом конце провода:
– Тебе хорошо это утверждать, сидя в лапландской дыре.
– Послушай, до ближайшей саамской деревни по меньшей мере километров пятьсот.
Эрика молчала.
– Эрика, я...
– Знаю, знаю. Мужчина должен делать то, что должен, и прочая лажа. Не надо ничего объяснять. Извини, что я вела себя как последняя дрянь и не отвечала на твои звонки. Может, начнем все сначала? Не отважиться ли мне тебя навестить?
– Приезжай в любой момент.
– Мне надо брать с собой ружье и патроны на волков?
– Пока не стоит. Мы наймем несколько лопарей с собачьей упряжкой. Когда ты приедешь?
– В пятницу вечером. Подойдет?
И жизнь сразу показалась Микаэлю значительно светлее.
Не считая узкой расчищенной тропинки, участок Микаэля был покрыт метровым слоем снега. Окинув лопату долгим критическим взглядом, Микаэль пошел к Гуннару Нильссону и спросил, нельзя ли Эрике на время своего визита поставить «БМВ» у них. Тот ничего не имел против – в гараже много места, и они даже могут предложить обогреватель для двигателя.
Эрика отправилась в путь в середине дня и прибыла в Хедебю около шести часов вечера. Встретившись наконец, они несколько секунд выжидающе рассматривали друг друга, а обнимались значительно дольше.
За исключением подсвеченного здания церкви, осматривать на улице в вечерней темноте было почти нечего, «Консум» и «Кафе Сусанны» как раз закрывались, поэтому они отправились прямо домой. Пока Микаэль готовил ужин, Эрика оглядывала его жилье, отпускала замечания по адресу журнала «Рекордмагазинет» 50-х годов и изучала лежавшие в кабинете папки. Потом они ели бараньи отбивные с тушеной картошкой – чересчур много калорий – и пили красное вино. Микаэль попытался вернуться к начатому по телефону разговору, но у Эрики не было настроения обсуждать дела «Миллениума». Вместо этого они два часа говорили о своих собственных делах и о том, как продвигается работа Микаэля, а потом пришла пора проверить, достаточно ли широка кровать для них двоих.
Третья встреча с адвокатом Нильсом Бьюрманом была отменена, перенесена и наконец назначена на ту же пятницу, но в пять часов. Во время предыдущих визитов Лисбет Саландер встречала женщина лет пятидесяти пяти, пахнущая мускусом и выполняющая в офисе роль секретаря. На этот раз рабочий день сотрудницы уже закончился, а от адвоката Бьюрмана попахивало спиртным. Он жестом велел Саландер сесть в кресло для посетителей, а сам продолжал с отсутствующим видом листать бумаги, пока, казалось, вдруг не вспомнил о ее присутствии.
Состоялся новый допрос. На этот раз он расспрашивал Лисбет Саландер о ее сексуальной жизни, которую она твердо считала своим личным делом и вообще ни с кем обсуждать не намеревалась.
По окончании визита Лисбет Саландер поняла, что повела себя неправильно. Сперва она молчала, уклоняясь от его вопросов; он истолковал это как застенчивость, отсталость или желание что-то скрыть и принялся вытягивать из нее ответы. Саландер убедилась, что он не отстанет, и начала выдавать немногословные и безобидные реплики, которые, как ей казалось, соответствовали ее психологической характеристике. Она упомянула Магнуса, которого изобразила как своего ровесника, увлеченного программиста по профессии: он вел себя с ней по-джентльменски, водил в кино и иногда ложился с ней в постель. Магнус был чистейшим вымыслом, который по мере ее рассказа обретал все новые краски, но Бьюрман использовал его как повод для того, чтобы в течение последующего часа подробно разбираться в сексуальной жизни подопечной.
– Как часто вы занимаетесь сексом?
– Время от времени.
– Кто бывает инициатором – ты или он?
– Я.
– Вы используете презервативы?
– Естественно. – Она слышала о СПИДе.
– Какое положение ты предпочитаешь?
– Ну, обычно на спине.
– Ты любишь оральный секс?
– Ой, подождите минутку...
– Ты когда-нибудь занималась анальным сексом?
– Нет, мне не доставляет особой радости, когда трахают в зад, – но, черт возьми, вам-то какое до этого дело?
Это был единственный раз, когда она вспылила в обществе Бьюрмана. Сознавая, что знать об этом ему не следует, она уставилась в пол, чтобы глаза не выдали ее чувств. Когда она вновь посмотрела на адвоката, сидевшего по другую сторону письменного стола, он ухмылялся. Лисбет Саландер тут же поняла, что в ее жизни грядут решительные и неприятные перемены.
Она покинула адвоката Бьюрмана с чувством отвращения. К такому повороту она оказалась не готова. Пальмгрену никогда бы в голову не пришло задавать подобные вопросы, зато он всегда охотно шел навстречу, если ей требовалось что-нибудь обсудить. Правда, такая потребность возникала у нее редко.
Бьюрман с самого начала был ее головной болью, но теперь она осознала, что он стал превращаться в серьезную проблему.
Глава
11
Суббота, 1 февраля – вторник, 18 февраля
В субботу, пока не кончился короткий зимний день, Микаэль и Эрика отправились на прогулку мимо маленькой гавани по дороге, ведущей к хозяйству Эстергорд. Хоть Микаэль и прожил в Хедебю месяц, он прежде никогда не ходил в глубь острова: холод и частые метели не располагали к подобным вылазкам. Но суббота выдалась ясной и приятной, будто вместе с Эрикой в Норрланд явились первые предвестия подступающей весны. Было всего пять градусов мороза, но расчищенную дорогу обрамляли метровой высоты сугробы. Миновав рыбачьи домики, путники сразу оказались в густом еловом лесу. Микаэля поразило, насколько выше и неприступнее оказалась вблизи гора Сёдербергет, возвышавшаяся над домиками, чем это представлялось из селения. На миг он задумался о том, сколько раз Харриет Вангер играла здесь в детстве, но потом выбросил это из головы. Через несколько километров лес внезапно кончился и тропа уперлась в изгородь, за которой начиналась территория хозяйства Эстергорд. Микаэль и Эрика увидели белый деревянный дом и большое темно-красное здание скотного двора. Решив на хутор не заходить, они повернули и тем же путем двинулись обратно.
Когда они проходили мимо въезда в усадьбу Вангеров, Хенрик стал сильно стучать в окно на втором этаже и настойчиво махать рукой, приглашая их зайти. Микаэль и Эрика переглянулись.
– Хочешь познакомиться с легендой промышленности? – спросил Микаэль.
– А он кусается?
– По субботам нет.
Хенрик Вангер встретил их в дверях кабинета и пожал гостям руки.
– Я вас знаю. Вы, должно быть, фрёкен Бергер, – сказал он вместо приветствия. – Микаэль и словом не обмолвился о том, что вы собираетесь посетить Хедебю.
Одним из главных достоинств Эрики была ее удивительная способность с ходу завязывать дружеские отношения буквально с кем угодно. Микаэлю доводилось наблюдать, как она обращала свое обаяние на пятилетних мальчиков и те через пять минут уже были готовы бросить ради нее родную мать. Старички за восемьдесят, похоже, исключения не составляли. Через две минуты Эрика с Хенриком Вангером, полностью позабыв про Микаэля, болтали так, будто знали друг друга с детства – ну, учитывая разницу в возрасте, по крайней мере с детства Эрики.
Для начала Эрика принялась беззастенчиво ругать Хенрика Вангера за то, что тот заманил в глушь ее ответственного редактора. Старик ответил, что, насколько он понял из разных сообщений в прессе, она его уже уволила, а если нет, то, возможно, самое время освободить редакцию от балласта. Сделав театральную паузу, Эрика обдумывала это утверждение и критически разглядывала Микаэля. В любом случае, заявил Хенрик Вангер, временное приобщение к сельской жизни, вероятно, пойдет молодому Блумквисту на пользу. Против этого Эрика не возражала.