Портрет блондинки в голубом - Анна Трефц

Когда-то он был эстетом. На его туалетном столике стояли самые дорогие одеколоны сезона. И одевался он с иголочки. А теперь… впрочем, пока ему все это без надобности. Пока он не закончит дело и хоть немного не приподнимется, мечтать о красивой жизни не пристало. Он глянул в окно и заторопился. Темнеет, значит, время близится к десяти вечера, и пора бы уже собираться. Путь предстоит не близкий — все-таки ехать в центр города. Да и дело ответственное. Не такое, как первое поручение, но оттого, как он справится с сегодняшним заданием, можно сказать, зависит успех всего предприятия. Ему объяснили, что без этой жертвы не обойтись. Объяснили доходчиво. И это внимание со стороны компаньона, который мог бы и не ставить его в известность о своих планах, поскольку самого главного он все равно не знает, Славке все-таки польстило. Его не держат за лоха, что уже радует. Видят в нем перспективного человека. Значит, есть надежда, что не кинут. Хотя кидать его страшновато. Он ведь в отчаянном положении. Это дело его единственная надежда на обретение новой жизни. Так что если его лишат этой надежды, он на все пойдет. Славка разжал кулаки и принялся натягивать на ноги джинсы. Джинсы были не чистыми, Славка брезгливо поморщился, уговаривая себя, что мягкие, пропыленные джинсы ему сейчас более удобны, нежели выстиранные и жесткие. С такими же смешанными чувствами он натянул майку и ветровку. Затем нацепил кепку козырьком назад, сунул в карман темные очки, кошелек, вытащил из-под подушки пистолет, повертел его в руках и засунул назад. Пистолет ему сегодня не понадобится. Если дело дойдет до стрельбы, то пиши пропало. Стрелять в центре Москвы пусть и ночью, пусть и в квартире, все равно чревато. Нет уж, лучше сделать все по-тихому.

* * *

Бочкин крепко вцепился в руль. Его потрепанный форд влился в плотный поток возвращающихся в город дачников. Мимо них по свободной полосе то и дело проносились лимузины с мигалками. В них сидели те самые люди с большой буквы «Л», которые уже и не помнили, как это сажать картошку на шести сотках, бороться с колорадским жуком и собирать несколько дорогих сердцу мешков кореньев с мыслями о том, не сгниет ли все это богатство до Нового года в подвале. Бочкин злился, что у них проблемы иного порядка. Им всем глубоко плевать на дурацкий портрет несносной блондинки, в поисках которого он погряз по самую макушку. Ну, почему он не родился олигархом?! Почему ему предначертано влачить жалкое существование, занимаясь всякой подножной ерундой?! К примеру, сегодня. Он притащился в дом этой жуткой пухлогубой Изольды, и вынужден был потратить полдня в компании двух пустоголовых баб, потому что одной из них пришло на ум… Хотя применимо к ней вряд ли стоит употреблять слово «ум». Уж, скорее правильнее было бы сказать, что в ее пустую башку неожиданно заскочила мыслишка, и поскольку она была там всего одна, то показалась хозяйке головы просто-таки гениальной. Вот она и решила поднапрячь детектива, чтобы он посидел в доме Изольды и подождал, пока к ее соседям Пушкиным заглянет на огонек охранник Роман. Особенно обидно в данной ситуации было то, что Бочкин на это предложение повелся и действительно проторчал на веранде Изольды с полудня. Охранник так и не появился. Да и с чего бы ему появляться, если его в доме Полуниных далеко не все рады видеть. И вот теперь с чувством глубокого отвращения к себе Бочкин возвращался в Москву. Его радовало лишь одно обстоятельство. Он смог вырваться. Как ему это удалось, он и сам не понял. Кажется, у Марго зазвонил телефон, и пока она отвлеклась на разговор, он ушел по-английски. Тут в кармане Бочкина тоже раздались трели.

«Обнаружила, что меня нет! — испуганно подумал он, вытаскивая аппарат, — Если Марго, не отвечу!».

Однако, посмотрев на дисплей, он тут же нажал на кнопку соединения.

ов легкие побюв легкие побюольше воздуха, чтобы выпалить информацию одним эмоциональным залпом, и тут у Петра затренькал мобиль- Привет, — голос Кутепова показался ему взволнованным, — Слушай, тут такое дело… Ты ведь сейчас тоже по уши погрузился в поиски портрета. Ну, я имею в виду, что я-то самими поисками портрета не занят, но вращаемся мы в одной теперь среде, так?

— Ну?

— Ко мне сегодня один человечек приходил, так я никак не могу выкинуть его из головы. Странно он себя вел, словно был напуган. Чушь какую-то понес, хотя сам напросился на встречу, посулил, что чуть ли не знает имя убийцы Бурхасона и Ляпина. А в кабинете вдруг в отказ пошел. Ну, я на него давить не стал, а теперь вот думаю, может, зря не надавил.

— Ты хочешь, чтобы я тебя простил за покаяние? — ухмыльнулся Петр, — С этим к начальсву.

— Да нет… — Кутепов вздохнул, — Я спросить хотел. Фамилия Россомахин тебе ни о чем не говорит?

— Россомахин? Ох, ну это странный знакомый Марго. Он ее тут недавно донимал расспросами о том, не видела ли она чего необычного в доме Бурхасона. Его-то как раз, насколько я понял, портрет интересовал.

— Хм… — озадачился Кутепов, — Чо делать-то? Домой вот приперся, а этот тип из головы не идет. Чертова работа, даже по ночам не отпускает.

— Ну, так позвони ему.

— Звонил уже, не отвечает. Знаешь, я, пожалуй, съезжу к нему утром. Благо адрес есть.

— Тоже дело, — согласился Петр.

— Ну, ладно. Спасибо, что надоумил, — голос Кутепова стал много увереннее. Теперь он знал, что делать, чтобы избавиться от бессонницы, которая является профессиональной болезнью сыщиков. Особенно тех, которым поручают запутанные дела.

* * *

— Ну, что? — Изольда сбежала с крыльца и быстрыми шагами направилась навстречу появившимся в воротах Марго, — Удалось что-нибудь выяснить?!

— Ох, — блондинка устало улыбнулась, — Ты не представляешь, в самый неподходящий момент у меня затренькал телефон. И как ты думаешь, кто звонил? Тимофей Тарасов.

— Что ты?! — округлила глаза подруга.

— Представляешь, я сижу в кустах под окном, уже практически темно, слушаю, как Коко с этим Романом делят мой портрет, и тут на тебе! Оказывается, Тимофей в панике! Он не знает, что подарить Маняше! Пришлось спешно выползать из кустов и делать вид, что я заглянула на огонек спросить сколько времени. Ты даже не представляешь, какое лицо было у Светланы Полуниной. Наверное, она черт знает что, подумала! — Марго перевела дух и опустилась в кресло на веранде, — Одно радует, мне удалось отговорить Тимофея