Кольцо с секретом - Марина Серова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Алик, могу ли я быть с вами откровенной?
Он некоторое время смотрел на меня каким-то масленым, ласкающим и липким взглядом, о чем-то размышляя, потом все-таки разрешил:
– Конечно.
– За неполный час я услышала столько детской, наивной лжи, что просто вынуждена просить вас говорить чистую правду. Никаких расписок, никаких предупреждений и угроз. Помогите мне просто узнать правду.
Он сокрушенно склонил голову, как бы сочувствуя: да вот, ничего не поделаешь, с кем приходится заниматься.
– Ложь недостойна человека.
– Ложь – это инструмент защиты, – подхватила я, – а если не виноват, то от чего защищаться?
– Вы правы.
– Я уже знаю, что вы принимали участие в сокрытии трупа. Но знаете ли вы, кто ее убил?
– Нет.
– А вам хотелось бы знать?
Вознесенский подумал и сказал:
– Она вела такой образ жизни, что ей рано или поздно бы отрезали голову. Не я, так кто-то еще. Не мертвой, так живой.
Если бы сейчас он выпорхнул в окно, сделал пару кругов над городом, обдавая машины пометом, я бы и то удивилась меньше. С другой стороны, он откровенен, стало быть… а если подставиться? Пусть поймет, что он на голову меня выше и умнее.
– Простите меня, Алик, я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря об образе жизни Ольги.
У него аж рот дернулся, но он сдержался и лишь с легкой укоризной заметил:
– Разве можно так… сами же сказали, что лгать нехорошо. А с Ниной вы общались, значит, должны знать, что я в виду имею.
– Глупо получилось, – с готовностью покаялась я, – но ведь о ее второй жизни вроде бы никто не знал.
Он смотрел на меня с такой ужасной ласковостью, что мне захотелось немедленно покинуть помещение. Или вымазать лицо сажей. Такой взгляд пристал бы более какому-нибудь маньяку-потрошителю, но не студенту-отличнику-старосте.
– Я знал.
Я по возможности достойно выдержала этот ужасный взгляд и, изобразив крайнюю заинтересованность, максимально волнительно выдохнула:
– А вы… не просветите меня?
– Легко, – интимно понизив голос, пообещал он. – С самого начала нашего знакомства я был уверен, что выбранная Ольгой линия поведения – карнавальный костюм. Наивному Демидову или недоумку Рамзану можно было бы отвесить подобной клюквы. Мне – нет. Манера смотреть, говорить, одеваться, жесты – правду тела не скроешь. Вы согласны?
– Абсолютно.
– Некоторое время я наблюдал за ней и ее контактами в соцсетях, совсем немного – за ее передвижениями. Между нами, мне удалось какое-то время бить ее в ее же собственной игре.
– Это каким образом? – заинтересовалась я.
– А я гомосексуалиста разыгрывал, – легко признался Вознесенский, – в гостях у ее предков побывал, был допущен в гардеробные и примерочные, узнал о ней массу нового, как женщина женщине, антре ну…
– То есть у вас были тесные дружеские отношения.
– Почему же только дружеские? – удивился он.
Я тоже удивилась.
– Что же, у вас не только дружеские?
Он юмористически поднял белесые брови.
– Когда все как бараны бегали по особнячку за какими-то ключиками-подсказками, я и переговорил с Олей. Удалось объясниться на ощупь. Я бы сказал, она была удивлена…
– Приятно или неприятно?
– Приятно, – без тени сомнения ответил он.
– Вы так думаете или уверены?
– Я вполне объективен, – заверил он, – с тех пор она меня люто возненавидела и постоянно пыталась вывести из себя, меня и Ирину…
– А вы не выводились?
– Конечно нет.
– И все-таки, она вас оскорбила в этот вечер, первого сентября.
– Что вы! Конечно нет. Стану я обращать внимание на эскапады пьющей проститутки. Просто небольшой казус с отдавленным самолюбием.
«Как излагает, а?»
– Тогда, возможно, вы захотите поделиться своим видением того, что произошло в ночь на первое сентября?
– Конечно, это нетрудно. Потрудившись над тем, чтобы моя девушка уснула, я спустился к Ольге…
– То есть?
Мне показалось, что Олег впервые улыбнулся с некоторой долей смущения:
– В ритме танца, между пикировками и взаимными оскорблениями, мы и согласовали наши планы на ночь…
По ходу, выясняется, чьи биологические жидкости обнаружили эксперты…
– И что же?
Вознесенский с комическим смущением развел руками:
– План удалось реализовать, правда впопыхах. И лишь на половину оставшегося темного времени суток.
– Что ж так?
– Ей на телефон поступил звонок, она переполошилась и заявила, что ничего не получится, ей надо отбежать.
– Но кто звонил, вам неизвестно?
– Могу сказать лишь то, что на экране было написано: «Папа».
Меня как громом ударило. Папа?! Что за?..
Пока я укладывала в голове полученную информацию, Алик подождал иных наводящих вопросов, не дождался и продолжил:
– Я послушно вернулся в свою спальню. Заснул. Где-то через два часа услышал возню, вопли внизу. Спустился, где обнаружил труп, Демидова и Исламова.
– В каком положении был труп, когда вы его увидели?
– Лежал на полу.
– У кого в руках был кортик?
– У Исламова.
– Что было потом?
– Потом… возникла мысль, что необходимо избавиться от трупа, чтобы избежать обвинений. Переместили на улицу. Шел сильный дождь, за счет чего кровь быстро смывалась. Поскольку мои товарищи колебались, я сам, с помощью ножа, отделил голову и шею.
– Не трудно было? – не удержалась, спросила я, бросив взгляд на его руки.
– Нет, – вежливо отозвался он, – зная точку приложения, это сделать достаточно просто и быстро.
«Очень интересное наблюдение, интересно, откуда такие познания?»
– Я охотник, – как будто прочитав мои мысли, пояснил Алик.
– Спасибо. И куда же голову дели?
Он снова помедлил, на этот раз подольше, как бы раздумывая, говорить или нет:
– Спустил в канализационный люк.
– Какой, где?
Пожал плечами, развел руками, снова сцепил их в замок:
– Один из городских люков.
– А почему хоронить не стали?
– Многовато чести. То, что закопано, и находят чаще.