Разрушитель меча - Дженнифер Роберсон

Тем временем кобыла оценила страсть гнедого и издала застенчивое ржание, показывая, что она тоже не против.

В это же время молодой человек на песке решил наконец-то от этого песка оторваться. По крайней мере частично: он встал на колени, потом прижал одну ладонь с разведенными пальцами к сердцу и низко поклонился. Поклон сопровождался речью на языке, которого даже я не знал.

Закончив бормотать, он поднялся.

— Караван, — объявил он, махнув рукой в глубины Пенджи.

Я прищурился.

— Далеко отсюда?

Он объяснил.

Я перевел для Дел, которая весь разговор растерянно хмурилась. Потом попросил его объяснить поподробнее.

Он объяснил. Когда рассказ был завершен, я пригладил каштановые волосы и вяло пробормотал проклятье.

— В чем дело? — спросила Дел.

— Они направлялись в Искандар, — сказал я. — Он и еще несколько человек. Они наняли пару проводников, чтобы перейти через Пенджу, но эти так называемые проводники завели их сюда и бросили.

— Бросили, — повторила она.

Я махнул рукой.

— Они никого не убили, не ранили. Просто привели их сюда, отобрали все деньги и воду и оставили, — я махнул рукой. — Зачем тратить время на убийство если Пенджа сделает это за тебя?

— У него не было лошади? — спросила Дел.

— Был осел. Но он сбросил его и убежал, — я ухмыльнулся. — Обычное ослиное поведение.

Дел взглянула на Южанина.

— Значит он пошел за помощью.

— Из его слов я понял, что их заставили помучиться. Увели подальше от путей, подальше от знаков… — я пожал плечами. — Он надеялся, что найдет людей, которые помогут — покажут дорогу к поселению или оазису. Он хотел достать лошадь и воду, — я снова пожал плечами. — Остальные в пустыне, в фургонах.

Дел, прищурившись, посмотрела на небо.

— Нет воды, — задумчиво пробормотала она. Потом повернулась к Южанину и долго изучала его.

Я знал, что за этим последует.

И, честно говоря, возражать не собирался; она была права. Я тяжело вздохнул и предупредил ее слова, подняв руку.

— Я знаю, знаю. Ты хочешь поехать туда. Ты хочешь отвезти его к каравану, а потом довести их всех до Кууми.

— Это ближайшее поселение.

— Точно, — я посмотрел на запад. — Ну ладно. Вообще-то Салсет тоже подобрали нас в пустыне и только поэтому мы сейчас живы.

— В твоем голосе я не слышу благодарности.

— Я им очень благодарен. Я просто думаю, сколько времени мы потеряем и кого встретим в Кууми, когда туда вернемся.

Дел нахмурилась.

— А кого?

— Танцоров мечей, — ответил я. — И кроме того, толпу верующих идиотов, таких же как этот.

— Какое право ты имеешь называть его верующим идиотом? — возмутилась Дел. — Только из-за того, что он верит в то, во что не веришь ты…

Я прервал ее не дожидаясь конца речи о достоинствах религии.

— Он дурак, — отрезал я. — И у меня есть полное право называть его так.

Она ощетинилась.

— Почему? ЧТО дает тебе право…

— Потом что каждый человек, который поклоняется мне, может быть только дураком.

Не ожидавшая такого ответа Дел откровенно растерялась.

— Что? — наконец выдавила она. — А причем тут ты?

— Я — тот, ради кого он и другие идут в Искандар.

— Зачем? — она хлопнула ресницами.

— Кажется они услышали истории Оракула о джихади, — я пожал плечами.

— Они подхватились и поехали на Север.

Дел хотела мне еще что-то высказать, но промолчала. Она долго смотрела на верующего идиота, обдумывая мои слова и оценивая Южанина, и, наконец, вздохнув, провела рукой по лбу.

— Теперь ты понимаешь, что я имею в виду? — спросил я. — Ты ведь тоже думаешь, что он дурак.

Она поморщилась.

— Я готова признать, что убеждения могут заставить совершать нелепости, но то, что он верит в человека, который должен прийти, чтобы помочь его родине, не делает его дураком.

— Правильно, — согласился я. — Значит я должен хотя бы доставить его и его людей в Кууми. Думаю, что так полагалось бы поступить джихади, правильно?

— Ты скажешь ему? — спросила она.

Я усмехнулся.

— Что? Что я подделка?

— Может он сам догадается, — вздохнула Дел.

— Я был уверен, что ты меня поймешь, — я похлопал жеребца по шее. — Ну, старина, кажется тебе снова нести двоих.

Дел поправила ремень перевязи.

— А почему не посадить его со мной? Мы вместе будем весить меньше чем ты один.

Я посмотрел на верующего идиота, который не сводил с Дел восхищенных глаз.

— Да, — кисло согласился я. — Он, конечно, придет в восторг.

Дел нахмурилась и я заторопился.

— Ладно, все. Садись и поехали.

20

Его звали Мехмет. Мехмет был просто занозой в заднице. Хотя, конечно, не по своей вине. Он был тем, кем был: измученным парнем без воды который очень нуждался в помощи. Беда была в том, что мы ему эту помощь предложили, а он ее принял. Вообще-то я человек не грубый, но иногда могу и забыть о деликатности. Причина этого в том, что по доброте своей я сам себе устраиваю неприятности, как например в случае с Мехметом, жаждавшим побыстрее помочь своим спутникам.

Он очень хотел помочь им СЕЙЧАС.

И сейчас он воспринимал именно как сейчас, а мы с Дел считали это делом-по-утру, потому что солнце село, а искать караван в темноте было бессмысленно.

Вот только Мехмет этого не понимал.

Дел, деловито раскатывая одеяло, с хмурым видом выслушивала его речи. Я занимался своим одеялом и отвлекся только на ее вопрос:

— А что он говорит сейчас?

— То же что и минуту назад. Что мы не можем ждать до утра, поскольку его акетни в беде.

— Его кто?

— Акетни. Я не совсем уверен, что означает это слово, но думаю, что оно как-то объединяет людей с которыми он путешествует. Что-то вроде семьи, наверное… или просто группа людей, объединенных верой.

— Религиозная секта, — констатировала Дел. — Как те нелепые фанатики Кеми, которые избегают женщин.

— Они заходят слишком далеко. Мехмет, по-моему, не из них, — я посмотрел на Южанина, стоявшего между нами, нервно сжимая руки, и ожидавшего нашего решения. — Ему и в голову не приходит, что женщины могут нести зло — вот, он опять с тебя глаз не сводит.

Дел мрачно покосилась на меня.

Мы не стали разжигать костер, поскольку деревья в полных кристаллов песках не росли, а древесный уголь, который мы захватили с собой, нужно было экономить. На ужин мы решили поесть сухого мяса, и хотя ни Дел, ни я не были в восторге от этой обычной пищи путешественников, мы знали, что с ней можно дойти куда угодно. Мы устроили на ночь лошадей, разложили одеяла. Солнце опустилось, воздух остыл; нам хотелось только поесть и лечь спать.