Охотник за бабочками - Сергей Костин

— Это дело, — крякнул Волк довольно, — Я хоть сейчас к новым подвигам. Осторожно. Садимся.

Корабль слегка тряхнуло.

— Это я специально, — сообщил Волк, — Чтобы подумали, что я старый и никуда не годный.

— Я уже верю, — признался я, вставая с пола. Сам виноват. Пристегиваться надо.

— Посадка произведена успешно. Корабль прощается с командой и замолкает. Приятного время провождения. Кузьмич, прекрати лапами стекло пачкать. За тобой его хрен отмоешь потом.

У трапа стоял паПА и приглаживал растрепанные ветром волосы. Как и докладывал Голос, вокруг него увивалась толпа дворецких.

— Привет паПА.

— Привет, сын.

Я молча пожал протянутую руку. Оглянулся на корабль, посмотрел на паПА.

— Прилетел вот. Как тут. Все нормально?

ПаПА усмехнулся.

— У нас то все нормально, а ты вот что-то задержался.

— Я в последнее время часто стал задерживаться, — я закусил губу, не зная, что сказать.

— Ну, ну, — неопределенно заметил паПА, — Привез? Чего молчишь?

— Привез, — не хочется отвечать, но надо.

— И где же?

— В корабле, — мотнул я головой в сторону Волка.

— Чего ж не выходит? Меня застеснялась? Или красотой своей боится солнце затмить?

Шуточки у паПА… Дурацкие. Знает ведь, что не за принцессой летал.

— Она… Она ходить не умеет.

— Инвалидка что ли?

Я вздохнул. Только вздыхать и осталось. От одного паПА столько вопросов, а впереди еще и братья будут. Вот уж кто оторвется.

— Не инвалидка.

— А ты мне не дерзи, — вскинул брови паПА, — Я тебя в детстве этому не учил, — Если не инвалидка, то почему ходить не может. Буйная? Нет. Больная? Тоже нет. Политическая заключенная? Тогда что? Ничего? Так показывай!

— Вот сам иди и посмотри.

ПаПА в сердцах плюнул на пластик и, причитая о неблагодарных детях, полез в корабль.

Не было его минут двадцать. Я аж истомился весь. Может, у него приступ сердечный случился? Вряд ли. Сердце у паПА, как и у всех стандартных, искусственное, с тройной защитой. Хотя от вида куколки и тройная защита не поможет. В раз свалит.

— Кузьмич, слетал бы, узнал, в чем дело? — заглянул я в карман.

Но помощь Кузьмича не понадобилась.

В дверях показался пятившийся спиной паПА, который, кряхтя, тащил куколку.

— Помоги, — прохрипел он, — От дети пошли. Нарожаешь, потом маешься. Да за череп ее не хватай, дурак. Она ж живая пока. Под шею, под шею бери. Осторожно! Опускай. Да помедленней. Укачало ее в хламе твоем железном.

Со стороны Корабля раздался натужный стон. Но Волк справился с собой и воздержался от комментариев.

— Куда мой корабль дел? А, не говори. Знаю. Уже доложили. Дети, дети. Эк ты ее замутовал. Ты б ее еще в холодильник подвесил. Четверть жизни прожил, а ума не нажил.

— Но паПА…

— Молчи, когда с тобой единственный отец разговаривает. Воспитал на свою голову. Дворецкий! Чего уставился. Тачку мне, живо. Да хоть садовую. Но чтобы через минуту здесь была.

— ПаПА…

— Молчи и слушай, что скажу. Отвези ее на свой этаж. В сад свой. Ей там получше станет. И воды побольше. Она говорит, что ссохлась вся. Довел, называется.

— ПаПА…

— Три часа в воде отмочишь, а потом на ветку прикрепишь. Да еды никакой не давай. Света побольше яркого. Ах ты солнышко мое, горемычное.

Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит?

— Ты с ней разговаривал? — наконец-то вставил я.

— Нет, — скорчил рожу паПА. Честное слово, я его таким никогда не видел, — Я с ней в жмурки играл. Ты лучше сейчас ко мне не приставай. Возбужден я слишком и могу наговорить тебе такого, что сам из дому сбежишь. Грузи на тачку. Да поосторожней, увалень. А то потеряешь свое богатство. Солнышко мое горемычное потеряешь.

Наверно, я и в самом деле урод. Ничего не понимаю.

— Подготовить самое лучшее помещение! Очистить от всех нежелательных представителей флоры и фауны! Дежурное освещение подготовить! Да шевелитесь вы!

Кузьмич мчался впереди тачки и выкрикивал приказания дворецким.

— Командир, под душ ее или как?

— Ванну. Полную. Воды. Холодной, — тяжелая тачка. Особенно, если самому переть по лифтам да коридорам.

Все должно быть сделано, как паПА велел. Куколка и в самом деле плоховато выглядит. Глазки совсем уж потухли, один намек остался. Да и звенеть перестала. Что ж она паПА наговорила, что он ее так полюбил? С первого взгляда. Теперь знать обратно дороги не будет. Надежда оставалась, что куколка ему не приглянется, да отпустит тогда он мне все обещания. Не получилось.

— Ванна готова, — доложил дворецкий, — Помещение будет подготовлено через пять минут. Какие последуют распоряжения?

— Домкрат и лебедку, — сообразил Кузьмич, — А я не знаю где достать. Ты дворецкий, ты и думай. Я те дам — уволюсь. Хорош электричество даром жрать. Иногда и поработать надо. То-то же. Командир, готова ванна. Сейчас Бемби домкрат притащат.

— Не надо домкрат, — я подкатил тачку с куколкой к краю ванны и затормозил, — Не надо. Я ее сам. Туда. Своими руками.

— Ты только ее не утопи, командир, — залетел Кузьмич сбоку, — там глубина метра три.

— За уши придерживать станем. На счет «три» спихиваем.

Кузьмич ухватился за морщинистое ухо, торчащее из кокона, поднатужился, закрутил своими пропеллерами. А я с другой стороны. Коленками помогаю.

Куколка перевалилась через край, плюхнулась в ванну, расплескав вокруг немало брызг. От такой неожиданности я зажмурился и отпустил куколкино, как уже говорилось, ухо. Кузьмич тоже не дурак. Один не стал держать махину склизкую.

Куколка, даже не пискнув, ушла на глубину.

Кузьмич перегнулся через край, даже засунул голову в воду.

— Надо было в тазике ее. А теперь без лебедки не достать, — сообщил он.

Я в это время уже скидывал штаны и стягивал ботинки. Получалось это медленно, так как снимал и скидывал я одновременно.

— Да прыгай так, — заорал Кузьмич, — Утонет ведь!

Я справился с одеждой, подскочил к краю ванны, сложил руки рыбкой и приготовился спасать утопающую.

— Погоди-ка, — остановил меня Кузьмич, — Ты глянь, что она вытворяет.

Вода в ванне убывала, испарялась прямо на глазах. Вот уже четверти ванны нет, вот и половина воды исчезла. А через две минуты и совсем пропала.

Мы с Кузьмичем переглянулись.

— Она ее выпила, — сказал я.

— Да иди ты, — ответил Кузьмич, недоверчиво вглядываясь в кокон.

— Точно говорю, выпила. А куда она, по-твоему, девалась? Ты сам посуди, сколько она тебе мешков камушками самоцветными накапала. Тут ведь никакого организма не хватит.