Черный ростовщик - Олег Мушинский

Это был худой и долговязый идальго, одетый в простой черный костюм. Черная рубашка с длинными рукавами, широкие черные штаны, заправленные в черные сапоги, и черная шляпа без каких-либо украшений. Самый рьяный сторонник королевского эдикта против роскоши не нашел бы к чему придраться. Разве что эфес шпаги был украшен серебряным узором, но должен же офицер хоть чем-то отличаться от своих солдат. А дон Диего Санчес был лейтенантом морской пехоты.

Сообщение матроса вызвало интерес у всей команды. Солдаты столпились на палубе у правого борта, пытаясь разглядеть корабли. Еще дальше, на носу, собирались свободные от вахты матросы. Кто-то влез на ванты[33] и смотрел оттуда. Тревоги не было. Какая может быть тревога, если морские встречи с пиратами — их основная работа.

Пока корабли были еще далеко, но «Глория» быстро к ним приближалась. Она-то шла с юга, и юго-восточный — более восточный, чем южный, — ветер ей в этом способствовал.

— Очень интересно, — сказал дон Хуан де Ангостура. — Тот, второй, точно «Серебряная лань». Или очень на нее похож… Да нет, точно она.

— А второй? — спросил Санчес. — В смысле, который идет первым?

— Шлюп, — отозвался капитан, наведя подзорную трубу на обсуждаемый корабль. — Английской постройки, но кому он сейчас принадлежит — сказать не берусь. Вижу только, что моряк он паршивый. Все днище обросло. Флагов нет. На бриге, кстати, тоже. А голландцы любят под своим флагом плавать. Хм… По-моему, наш Мигель прав. Впрочем, нам в любом случае нужен этот бриг. Рулевой, право руля!

«Глория» накренилась чуть больше, чем при качке, беря курс на перехват. На кораблях заметили маневр испанского фрегата, и он им определенно пришелся не по вкусу. Оба корабля разом повернули на север. «Глория» тотчас скорректировала свой курс, устремляясь в погоню.

Едва направление ветра стало более благоприятным, бриг незамедлительно оправдал свою репутацию быстрого корабля. «Серебряная лань» вырвалась вперед, оставив шлюп далеко позади. Тот с его обросшим днищем еле полз. Не корабль, а плавучий остров. «Глория» под всеми парусами летела точно на крыльях, с каждой минутой приближаясь к шлюпу.

Впереди, наконец, показалась восточная оконечность острова Кюрасао. Если бы корабли продолжили двигаться тем же курсом, то скоро уперлись бы в каменистый берег. Тем не менее бриг продолжал держаться выбранного курса. Уйти вправо, огибая остров, ему не позволял ветер. Но и влево он не отклонялся, хотя там ему не потребовалось бы даже поворачиваться бортом к противнику. Береговая линия, извиваясь, уходила на северо-запад — в этом месте больше на север, чем на запад, — и терялась в туманной дымке.

— Так-так, — довольно протянул дон Хуан. — Вот вам и ответ, сеньоры.

Его офицеры дружно кивнули.

— Если у вас есть минутка свободного времени, то не поясните ли суть непосвященным? — попросил падре Доминик.

— Впереди — скалы, падре, — ответил дон Хуан. — Рифы и скалы. А там, западнее, Виллемстад. Это главный порт голландцев в этих водах. Форт, эскадра, все что положено.

— А на бриге об этом знают?

— «Серебряная лань» ходила между Виллемстадом и Каракасом пять лет только на моей памяти. Вряд ли у них всех разом отшибло память. Нет, голландцы бросились бы к своим. А эти либо боятся их не меньше нас, либо плохо ориентируются в здешних водах. Стало быть, на бриге теперь другой экипаж. А какой, мы сейчас спросим вот у этих…

Под «вот этими» подразумевался экипаж шлюпа. Тот был уже близко. На его борту спешно велись приготовления к бою.

— Разумно, — сказал дон Хуан и коротко бросил: — К бою!

— К бою! — прокричал Санчес солдатам.

Боцман, до того сидевший со скучающим видом на решетке главного люка, подскочил и побежал по палубе, раздавая приказы матросам. Фрегат моментально уподобился растревоженному муравейнику, где, на взгляд неопытного морехода, воцарился настоящий хаос. Опытный же моряк, напротив, отметил бы, что здесь каждый знал свое место и делал свое дело, не мешая другим. Снизу доложили о готовности канониры. Матрос метнулся вниз по лестнице и, вернувшись, принес шлем и кирасу капитана. И то и другое было выполнено из черной вороненой стали.

Шлюп начал бой выстрелом из кормовых пушек. Две рявкнули как одна, и только пара всплесков по правому борту не позволила усомниться, что задействованы были оба орудия.

— Промазали не меньше чем на четверть кабельтова, — сказал кто-то из офицеров.

Дон Хуан де Ангостура презрительно усмехнулся и повернулся к монаху.

— Падре Доминик, будьте любезны проводить сеньориту в каюту. Здесь сейчас будет жарковато.

— Я не боюсь! — гордо отказалась Диана.

— Ваша храбрость не уступает вашей красоте, — сказал дон Хуан. — А вот я боюсь, что такая прекрасная девушка может случайно пострадать в перестрелке. Ступайте. Дон Себастьян вам потом расскажет, если случится что-то интересное.

Диана обернулась за поддержкой к упомянутому дону Себастьяну, но тот был полностью согласен с капитаном.

— Мне будет спокойнее, если я буду знать, что ты — в безопасности. Пожалуйста, иди вниз.

Девушка недовольно фыркнула, но Эспада был непреклонен. Пришлось подчиниться.

— Сам тут тоже не рискуй зря, — сказала она и вихрем слетела вниз.

Матрос едва успел вжаться в перила. Падре Доминика он уже пропустил обычным манером, спустившись на палубу. В дверях монах столкнулся со своим коллегой, капелланом «Глории». Звали того падре Лоренсо. Названный в честь великого святого, сам он никоим образом этому образу не соответствовал.

Низенький, неопрятный, в старой застиранной до дыр и кое-как заштопанной рясе, вечно пьяный и постоянно что-то жующий на ходу — он не снискал симпатий падре Доминика. Хотя, надо сказать, сразу попытался с ним подружиться путем предложения распить бочонок вина, по размерам не уступающий тому, на котором не так давно плавал дон Себастьян. Ничуть не смущаясь резким отказом, падре Лоренсо попытался приударить за Дианой, за что без всякой скидки на духовный сан схлопотал по руке хлыстом. Опять же, нисколько не обидевшись, он приветствовал дона Себастьяна как старого друга и от души благословил на то, в чем только что не преуспел сам. Эспада беззлобно послал того к дьяволу. В итоге падре Лоренсо предпочел общество зеленого змия, в котором, похоже, и проводил все выходы «Глории» в море.

Святые отцы обменялись взглядами, крайне далекими от какой-либо симпатии, и разошлись, не обронив ни слова. Падре Доминик скрылся за дверью, а капеллан враскачку зашагал по палубе, благословляя воинов на грядущую битву. Подготовительная суета как раз закончилась. Матросы застыли на своих местах, ожидая дальнейших приказов. Солдаты разбились на десятки — всего их вышло четыре, но в последнем оказалась чертова дюжина стрелков — и рассредоточились по кораблю. Первый — на носу, второй — на шкафуте, третий — на шканцах, а чертова дюжина поднялась на ют и построилась на корме. Санчес прогнал вниз матроса с лестницы, чтобы не путался под ногами, и сам стал у спуска. Тут он мог лично командовать половиной своих солдат. Эспада обратил внимание, что, по крайней мере, у тех, кто поднялся на ют, мушкеты были уже новые, с кремниевым замком. А вот снизу явственно запахло фитилями.