Пояс и шлем - Валерий Мильгром

Наступила хорошо продуманная режиссером пауза. Все ждали продолжения.

И тут раздался Голос, а в воздухе одновременно возникли уже не огненные, а кровавые письмена:

— Убийца принца Андрэ — его брат Лионель!

ГЛАВА 22

Я все же недооценивал таланты прыткого высочества! Пока все соображали, что к чему, он уже раскидал коленопреклоненных придворных и выскочил из зала.

— За ним! — громовым голосом воскликнул герцог. Трудно сказать, как такой могучий голос помещался в таком тщедушном теле.

Все бросились в погоню. Расталкивая друг друга, мы скатились по лестнице и гурьбой высыпали на площадь.

Принц-убийца уже скрылся за поворотом к конюшне. Когда мы прибежали туда, его белоснежного скакуна уже не было среди других лошадей. Только пыль медленно оседала на дорожки парка.

Рыцари разобрали всех стоящих лошадей, и нам осталось только несколько жалких кляч. Герцог и дворяне с гиканьем помчались за Лионелем.

— Ладно, поехали домой за флаерами, — сказал Грег. — А то они его без нас не догонят. Уж больно у него жеребец хорош!

Так мы и поступили.

Поднявшись на высоту в полкилометра, мы ясно увидели всю картину погони. Впереди скакал Лионель. Неизвестно, на что он рассчитывал. Разве только хотел скрыться где-то в лесах.

Лионель, игрок по натуре, сдаваться тем не менее не собирался. Он далеко опередил кавалькаду рыцарей и мчался к какой-то ясной только ему цели.

Мы понеслись над погоней. Рыцари уже заметили нас и подбадривали друг друга жестами, указывая на флаеры. Наш с Голдиным шел чуть впереди. Немного ниже и левее шел флаер Олега и Хорхе.

Мы решили воспользоваться ультразвуковым пистолетом и просто выбросить принца из седла. Тем более что надо было спешить: некоторые рыцари уже подняли свои арбалеты. Но мы не успели.

Увидев нависшие над ним флаеры, принц выстрелил в нас, но промахнулся — все-таки сказывалась скачка — и погрозил нам кулаком. В тот же момент он заметил поднятый арбалет сэра Гарета… Далее произошло нечто ужасное. Принц нащупал правой рукой что-то под своей кольчугой и… И мгновенно превратился в кровавое месиво.

Кавалькада рыцарей тут же затормозила. Раздался вопль ужаса. Белый скакун, почувствовав, что с седоком что-то случилось, остановился. Остановились и рыцари, не решаясь подъехать к тому, что еще час назад называлось наследником престола…

Мы спустились и подбежали к останкам. Олег наклонился и показал нам под кровавыми сгустками… кусок рукава одной из наших защитных курток.

Так вот что случилось с принцем! Надеясь на свою неуязвимость в снятой с одного из нас куртке, он случайно включил поле на «минус-режим», что категорически запрещается инструкцией. Принца в буквальном смысле слова вывернуло внутренностями наружу…

Так бесславно закончилась его авантюра.

Подошедший к нам герцог, сгорбившись, стоял рядом с телом Лионеля и молчал. Потом так же молча махнул рукой, повернулся к нам спиной и хотел отойти. Но ему помешал Голдин.

Грег кашлянул и негромко произнес:

— Ваше величество… Я никогда бы не осмелился обратиться к вам в такую минуту… Но есть вещи, стоящие выше моих эмоций.

Герцог вопросительно посмотрел на него:

— Что вы имеете в виду?

— Я прошу вашего согласия на возобновление действия земной миссии в Доригиане. Мы хотели бы, как это и планировалось, открыть экспозицию сегодня вечером.

— Вам это так нужно?

— Это нужно не только нам. Дворянство Доригиана должно видеть, что ваше величество по-прежнему благосклонен к нам и к народам Земли в нашем лице. Присутствие вашего величества на открытии экспозиции автоматически сняло бы со всех землян, включая и сэра Морриса, которого вы сами посвятили в рыцари и которому даровали дворянство, любые подозрения в нелояльности к вашему величеству…

— Хорошо, я приду, — подумав, ответил герцог. — Но ее величества не будет.

— Мы с пониманием отнесемся к этому, — поклонился Голдин. — Позвольте выразить вам наше сочувствие…

…Голдин крепился почти до самого открытия экспозиции. Но когда мы уже закончили расстановку всех экспонатов, укрепили все пояснительные таблички и расположились в нескольких сдвинутых в круг креслах отдохнуть, он наконец не выдержал нашей атаки.

— В общем-то, это дело было сложным только из-за наслоения совершенно разных обстоятельств, которые друг к другу никакого отношения не имели. Если бы не вмешательство лже-Кантоны, оно, пожалуй, не стоило бы и выеденного яйца.

— Ну, это ты, дружище, загнул, — возразил я. — Мне кажется, Лионель приложил максимум усилий, чтобы все запутать.

— Возможно, то, что я скажу, покажется парадоксом, но часто именно искусственная запутанность облегчает расследование. Так было и в этот раз…

Эта кровь в Белом зале… На самом деле, версия кошек и голубей не выдерживала никакой критики. Окна в Белом зале и днем и ночью были закрыты, и никакой голубь не мог туда залететь. Кровь действительно появилась ночью в запертом зале. Другое дело, что зал находился в средневековом дворце, а тогдашняя архитектура отличалась рядом особенностей…

— Например, подземными ходами и потайными дверьми, — вставил Сергеев.

— Совершенно верно. Тем более что стены в Белом зале, судя по окнам, толщиной, минимум, метра в два — и в них вполне может быть потайной ход. Правда, проверить эту версию я тогда не мог. Но был в ней совершенно убежден, так же как и в том, что все это — дело рук его святейшества…

Я был уверен в этом до самого вечера, пока не явилось второе знамение. Тут уже дело было куда серьезнее. Конечно, версию о Демоне я отвел сразу по понятным причинам. Оставались еще две: массовый гипноз и вмешательство той неведомой нам силы, которая, возможно, затеяла весь тефисийский эксперимент.

Я воспринял это знамение как предостережение от чего-то. Думаю, что и все остальные тоже. А потом, вспомните, что месяц назад на Андрэ уже покушались, и только своевременное вмешательство настоящего Кантоны спасло тогда принца от смертельного яда… Но ведь было ясно, что убийца не успокоится! Так что гибель принца Андрэ меня не очень удивила…

К тому же обстоятельства убийства были весьма примечательны. Во-первых, вы заметили, Олег, как располагалась в теле стрела?

— Я не судебный эксперт, — проворчал Сергеев. — Моя задача была в другом…

— Разумеется, разумеется… Но вы не могли не заметить, что она будто бы была пущена сверху вниз и справа налево.

— Да, я заметил это.

— Я довольно внимательно осмотрел потолок и не обнаружил никаких следов бойниц или потайных окон. Окна наружу были закрыты. Что же касается положения тела жертвы во время выстрела, то как раз нагнуться в этот момент принц, скорее всего, не мог. В противном случае стрела, выпущенная сзади с высоты нормального человеческого роста или выше, вошла бы снизу вверх, а не сверху вниз… Вот если бы он присел на корточки или встал на колени…

— Между прочим, за несколько часов он вполне мог устать и присесть, опираясь на копье.

— Да, верно. Но тут есть еще один момент. Вспомните, куда попала стрела — в очень маленькую по размерам незащищенную область задней части шеи. Выстрелить так точно при отвратительном освещении в сидящего — это, по-моему, уже за гранью возможного. Либо стреляли с очень близкого расстояния, либо…

— Либо что? — спросил я.

— Подумай сам. Представь, что ты хочешь убить человека. Довольно темно. Он одет в рыцарское облачение и должен обязательно быть убит арбалетной стрелой.

— Ну и что?

— А то, что промахнуться или попасть в защищенное место — равносильно самоубийству. Тебя непременно выведут на чистую воду. В общем, надо действовать наверняка. Что бы ты сделал?

— А можно близко подойти к принцу?

— Можно.

— Тогда выстрелил бы с близкого расстояния.

— Но в этом случае стрела не будет пущена сверху. Разве что ты подойдешь на ходулях…

— Ладно, не томи, — сдался я.

— Я предположил, что убийца использовал стрелу как нож… Просто подкрался и ударил принца ею сзади.

— Верно, Лионель ведь оставил арбалет в Голубом зале, — вспомнил я.

— Вот-вот. Тогда понятно, что если он был сзади принца, то просто ударил его сверху вниз и справа налево. То есть правой рукой.

— Вот почему ты сразу исключил Вилана!

— И Трикса тоже. У него ведь очень слабые руки, ты заметил? А у убийцы руки были очень сильные, и рост — не ниже, чем у Андрэ…

Но вот этот обрубок стрелы на месте вчерашних пятен крови… Сегодня — стрела, вчера — кровь… Я не мог придумать объяснения этому обрубку, и это не давало мне покоя. Я очень злился и, помимо своей воли, постоянно связывал его с пятнами… Это ведь Вилан заметил, что вчера здесь — именно здесь! — была кровь, вот я и мучился…