Трофей для братьев (СИ) - Отрадова Лада

Мия в ужасе отшатнулась назад, но мужчина ещё сильнее притянул её к себе и заключил в объятия. Сильными руками он обвил её спину и талию, обдал горячим дыханием тонкую кожу на шее, прежде чем склониться над ухом приёмной дочери Варди и продолжить:

— Можешь изображать из себя невинную овечку сколько хочешь, как изображала когда-то и немую невольницу, и полюбившую меня наложницу... Сколько у тебя там ещё ролей и масок, а?! Что, в ту роковую ночь тебе больше понравились его ласки, приглянулось его тело, раз ты как течная сука прыгнула в койку к Свенельду, едва только добралась до Эгерсунна?!

Меч со звоном упал на пол, а Сигурд укусил её за мочку, одной кистью впившись в грудь девушки, а вторую сомкнув на её горле. Мия дёрнулась, попытавшись выбраться из этого капкана, но хватка опытного воина оказалась по-настоящему стальной и вырваться оттуда было невозможно.

— Может, моё семя окажется сильнее и мой отпрыск, более могучий и сильный, вышвырнет из твоей утробы этого маленького гадёныша-племянника? Проверим прямо сейчас?! — чувствуя, как испуганной голубкой бьётся сердце в груди девушки, продолжил он свои угрозы.

Изловчившись, Мия сумела согнуть правую ногу в колене и что было мочи пнула мужчину в причинное место. Тот согнулся в три погибели и заскулил как провинившийся щенок; прежде же, чем Бьорн оказался рядом, она схватилась за меч.

Уроженка Бремерхафена зажала клинок в своих руках, но держала его остриём к себе, прямо за лезвие: по ладоням её от обоюдоострого металла полились тонкие алые струйки, принявшиеся ритмично падать на пол рубиновыми каплями.

— Я... не мог-ла... гово-рить... с того самого дня... — заикаясь и дрожа, всё же выдала из себя Мия, а взгляд её стал таким же холодным и пронзительным, как сталь в руках. — С того дня... ког-да... ты сжёг мой город... и убил тех, ко-го я на-зыва-ла семь-ёй... И обрела речь... лишь бла-го-даря молитвам... и заботе Варди с Инге-бор-гой... Их смерть я допустить не могла, поэтому и отправилась в Эгерсунн, едва толь-ко проз... прознала о твоих с Ингом планах...

— Поэтому побежала к моему слюнтяю братцу, который ещё после той ночи искал тебя по всему городу?! Поэтому жила с ним?!

— Там было безо-паснее, чем здесь, в длин-ном доме... или у семьи...

— Безопаснее раздвигать ноги?!

— ГЛУПЕЦ! — выкрикнула на весь медовый зал девушка, отчего на какую-то долю секунды оторопели и шокированный ярл, и его верный прислужник Бьорн. — Самодовольный, жестокий, горделивый глупец! Почему ты... измеряешь людей по образу и подобию собственных мыслей и действий?!

— Потому что все люди на самом деле — животные, просто слабые становятся добычей, а сильные — охотниками, — темноволосый ярл покачал головой. — Или ты этого до сих пор не осознала?! В тот день, когда ты на руинах родного города сопротивлялась солдатам несмотря на своё отчаянное положение, ещё тогда я понял, что ты одна из нас. Из охотников, из хищников. Именно тогда и возжелал сделать своей, ты же... предпочла мне брата.

— Свенельд и пальцем меня не тронул.

— Тогда плод чьего семени пророс в твоей утробе?! Начнёшь кормить меня сказками про чудо от Одина?! (1)

— Инг... — едва слышно прошептала она и сама не заметила, как сильнее сжала в руках клинок, оставшивший на обеих ладонях глубокие порезы. — Инг Трёх-пал-ый...

— Инг? — решив, что пленница сошла с ума или пытается пошутить над ним, повторил ярл Хордаланна и новый хозяин Ругаланна в одном лице, после чего захохотал. — Инг Трёхпалый?!

— Инг! — едва ли произнося слова членораздельно и захлёбываясь слезами, повторила она и подняла голову, целясь остриём меча в низ собственной шеи, в ту впадину между ключиц, где кожа была наиболее нежной и тонкой. — Инг Трёхпалый!

Изо всех сил она потянула оружие на себя, надеясь покончить со своими страданиями, но клинок не сдвинулся с места. Одной рукой его обхватил за лезвие Сигурд, даже не поморщившись от крови, второй же схватился за рукоять и медленно потянул булат на себя.

— Отпусти.

Мия помотала головой и лишь сильнее вцепилась в оружие.

— Отпусти!

Нечеловеческих усилий стоило Бьорну разжать мёртвую хватку девушки, пока ярл отшвырнул меч в сторону и не накрыл полуобнажённую девушку своей накидкой. Мужчина присел на корточки, потянулся к бывшей рабыне... и остановился.

В её глазах он снова видел какую-то смесь отвращения, ненависти и жалости, столь болезненные для него.

— Инг... взял меня си-лой... В ночь Йоля.

Она не шутила и не издевалась.

На мгновение на лице мужчины отразилась вселенская печаль, но лишь только чтобы смениться нездоровой, кривой ухмылкой. Даже у видевшего жестокость господина в пылу битв Бьорна от этой гримасы мороз пошёл по коже — что-то с Сигурдом было не так, словно он терял последние искры человечности и превращался в нечто жуткое.

— Значит, прибавление в нашем с братом семействе отменяется, — по стенам длинного дома прокатился зловещий хохот. — Тем лучше. Даже если ты обманываешь, это легко будет проверить — все до одного мужчины в роду Вигге, будь то Инг или же малолетний Альрик, страдают от царской болезни (2) — вспорю младенцу ручонку и посмотрю, не сдохнет ли он от потери крови! Что до тебя самой... хочешь того или нет, всё равно будешь моей, да ещё и с таким "приданым".

— Гуда и Варди... — не понимая смысла произнесённой ярлом тирады, пролепетала она. — Даровали мне свободу. Я не могу стать наложницей, как член семьи свободных норвежцев!

— А разве говорил я что-то про рабыню?! — вспылил, вытерев подбородок окровавленной рукой, темноволосый викинг. — Сегодня на пиру ты станешь моей законной женой и разделишь со мной трон Ругаланна!

— Но...

— Молчать! Бьорн, — мужчина жестом указал на девушку своему помощнику. — Отведи её к прислужницам, пусть подготовят ей баню и самые лучшие наряды с украшениями, может, даже из сундуков бывшей хозяйки этих земель.

— Пусти! — зашипела Мия, которую великан бесцеремонно, словно игрушку, схватил за запястье. — Я пойду сама...

Когда двери медового зала захлопнулись, и Сигурд остался в полном одиночестве, мужчина потянулся к кувшину с вином. На дне плескалось совсем немного бордовой жидкости, которую он одним залпом выпил и расслабленно расплылся в улыбке.

— Неисповедимы пути господни... так говорил её папаша священник, когда я лично всадил кинжал ему в бок у алтаря. И теперь этот бог послал мне в руки не только заслуженный трофей, но и ключ ко власти над всем Эгерсунном!

* * * * *

Ветер буйствовал, поднимая вверх колючие снежинки и приглашая своим воем присоединиться к пиру невиданного размаха, который вот-вот должен был состояться в длинном доме. В воздухе витало волнение и предвкушение: жители столицы и понятия не имели, чего ожидать от этого торжества, однако приказ нового правителя был непреклонен: каждый мужчина старше четырнадцати обязан был явиться туда и присягнуть ему на верность таким жестом.

В крепких каменных стенах медового зала пылал большой костер, что отбрасывал мерцающие тени, которые плясали на лицах собравшихся гостей. Поставленные в несколько рядов столы скрипели под тяжестью богатых яств и кубков с пенистой медовухой, в то время как ароматы жареного мяса, наваристой рыбной похлёбки и свежеиспеченного хлеба манили к себе с улицы озябших и проголодавшихся эгерсуннцев.

Во главе стола на богато украшенном троне восседал подобно хищной птице Сигурд. От него, облачённого в меха и украшения с самоцветами, исходила какая-то гнетущая, тяжёлая аура власти, что пронизывала собой каждый уголок бывшей резиденции Гуды. Тут же, рядом с ним, сидел и маленький сын погибшей регентши, Альрик. Мальчуган не проявлял совершенно никакого интереса к толпе гостей — всё его внимание приковывал игрушечный деревянный драккар, который он вертел в маленьких ручках и с любопытством рассматривал.

Слева и справа от ярла собрались именитые воины и знатные горожане, а по периметру всего зала выстроились его преданные хирдаманны, замершие подобно истуканам. Впрочем, и лица их были такими же каменными и безэмоциональными.