Монастырь (Книга 1) - Баян Ширянов

- Я посмотрел книгу, которую брал Сопатый. Нет в ней ничего.

- А ты, конечно, искал дневник Гладышева?

- Да...

- И что же сказал Крапчатый? - резко переменил тему кум.

- Что разберется, почему Пепел пропустил Братеева...

Произнеся это, Игорь побелел. До него внезапно дошло, что его шнырь, очевидно, не хотел, чтобы информация о библиотекаре дошла до блатных, а он, Исаков, своим поганым языком все выболтал!

Взгляд Лакшина оставался таким же равнодушным и завхоз несколько успокоился. Ну не смертельный же косяк он запорол?

- И все?

- Да. Он со мной почти и не разговаривал...

- Хорошо, иди. - Игнат Федорович прикрыл ладонью зевок, - На проверку опоздаешь...

Котел буквально выскочил из кумовского кабинета. Направляясь в отряд, он костерил себя последними словами. И за то, что ляпнул про Братеева Крапчатому, и за то, что проговорился об этом Лапше.

3.

Новый сон Кулина.

Прожекты прожектами, а сейчас следовало позаботиться и о том хлебе, который Николай зарабатывал, занимаясь посредничеством. Забыв на время о Ксении, Куль поужинал и, сразу после столовки, отправился на промку.

Сегодня вход на промзону охранял Рупь. Кулин недолюбливал этого прапорщика. И не только за его патологическую жадность. Рупь отличался злопамятностью и выходящей за всякие рамки жестокостью. Рассказывали, что одной зимой какого-то неполюбившегося ему зека этот прапор в течение всего декабря при всяком съеме с промки заставлял раздеваться чуть ли не донага. Дело кончилось тем, что зек слег с пневмонией и лишь тогда Рупь успокоился.

- Куда, бля?!

По одному этому окрику было понятно, что прапор сегодня более чем не в духе.

- В качалку, - спокойно ответил Николай полуправду.

- За вход - кропаль. За выход - два. - Напомнил Рупь свои расценки. Кулин кивнул:

- Как водится...

Поделать с этими поборами ничего было нельзя. Бесконвойники, хотя и пользовались некоторыми льготами по передвижению как внутри монастыря, так и за его стенами, но их пребывание на промышленной зоне было в некоторой мере нелегальным. И теперь Кулю, если он не хочет испортить отношения с жадным вертухаем, придется после посещения промки возвращаться из отряда и отдавать тому мзду.

На сей раз Шатун сидел в своей каптерке и гонял чаи с мужиками из своей бригады. Те встретили бесконвойника неприветливыми взглядами, но Кулин не обратил на это внимания и, пройдя прямо к Волжанину, поздоровался с бугром:

- Как оно ничего?

- Ништяки так и сыпятся. - Ухмыльнулся Михаил. - Присаживайся, коль пришел...

Мужики потеснились, освобождая на скамье место для Николая. Тот молча уселся, принял хапчик, пару раз глотнул слабой заварки и передал пластмассовый стакан соседу. Все дальнейшее чифирение прошло в тягостном молчании. Зеки явно не доверяли бесконвойнику, считая того кумовской подсадкой, и не желали раскрывать при нем свои немудреные тайны.

- Ну чо, мужики, - строго молвил Шатун когда банка опустела, - за работу?

Зеки встали и быстро покинули помещение.

- Экие они у тебя застреманые. - Усмехнулся Куль когда дверь за последним из работников затворилась.

- Будешь тут стреманым, - вздохнул Волжанин, - когда по лагерю такие дела творятся...

- Это ты про мертвяков?

- И не только.

- Чего ж еще-то?

Михаил не ответил, некоторое время исподлобья изучая бесконвойника. Потом, очевидно решив, что от этих слухов никому вреда не будет, медленно проговорил:

- Привидения, тут на промке, появились...

- Что за телега? - Брови Николая от удивления приподнялись.

- То-то и оно, что не знаю я телега или в натуре... - Шатун зачем-то взял пустой хапчик, покрутил его в пальцах. - У меня третья смена чуть не в отказ идет. Не будем, говорят, работать, когда по цеху призраки шароебятся!

Ты же знаешь, на этом месте раньше кладбище было. Все цеха на костях монашек стоят... Вот и разбудило их что-то... Даже не что-то, а эти новые мертвяки.

Кулин слушал, не зная, как реагировать на подобные речи. С одной стороны, к таким байкам он относился равнодушно, ну, мало ли чего с пьяных глаз примерещится? Но все ранее слышанные истории про привидений раньше происходили в каких-то отдаленных местах. Но так, чтобы здесь, под боком?

- Что-то не верится... - Озадаченно покачал головой бесконвойник.

- Я тоже не верил, пока мне парень один следы не показал.

- Какие следы?

- А пойдем, сам увидишь.

Шатун резко встал и за два шага оказался у выхода. Кулю пришлось поторопиться, чтобы не отстать от бригадира. Тот прямиком направился к стеллажам с заготовками для фрезерных работ.

Остановившись рядом с Волжанином Николай проследил направление его взгляда и сам посмотрел в ту точку. На бетонном полу виднелись четкие отпечатки миниатюрных босых ступней.

Опустившись на корточки, Кулин потрогал границу одного такого следа. Старый цемент немедленно раскрошился под его пальцем, но бесконвойник успел почувствовать острый край вдавленного следа.

- Ты еще сюда взгляни. - Михаил указал пальцем на место, где цепочка следов проходила рядом с одной из металлических плит. Там, куда ступила нога привидения, на краю десятисантиметровой плиты, в стали, отпечатались следы пальцев.

- Ну, чего скажешь?

- Не может быть... - пожал плечами Куль, - А чего ты от меня еще ждал?

- Я не знаю ни одного умельца, который бы был на такое способен. - Отвечая на незаданный вопрос, продолжал Шатун. - Да и кому бы понадобились такие следы? Кстати, заметил? Они явно женские.

Бесконвойник и без подсказки смекнул, что мужская лапища не могла бы оставить такого изящного следа. И на память вдруг пришел давешний сон.

- Глафира...

- Что ты сказал? - встрепенулся Михаил. - Глафира? Тебе что, уже кто-то рассказывал?

- Что? - в свою очередь Куль озадаченно посмотрел на бригадира.

- Это привидение, что вчера ночью тут шастало и эти вот доказательства оставило, оно еще и представилось! Мужики говорили, что слышали что-то типа: "Я - Глафира. Идите ко мне... Я вас..." что-то там...

- Никто мне ничего не рассказывал, - отмахнулся Кулин. - Так, имя вдруг на ум пришло...

- Видишь! - Почему-то обрадовался Волжанин, - Неспроста все это. Недаром мужики тележат, что конец света на носу!

- Ну и пусть себе. - Бесконвойник осклабился. - Если после него можно будет макли крутить - то нехай и наступает!

- Ни к чему тут такая бравада... - Михаил покачал головой, но намек понял. - Ну, пойдем, что ли, дела делать?

На это Куль лишь едва заметно кивнул, намекая такой сдержанностью жеста, что и у него самого времени маловато, да и излишне напрягать бригадира он не собирается.

Шатун отсутствовал не больше минуты. Несмотря на то, что он доверял Николаю в коммерческих делах, он не собирался показывать чужаку свои секретные ныки. Вернувшись, Воджанин водрузил на стол, среди хапчиков и двух порожних банок с нифилями бумажный пакет. Внутри него металлически звякнуло.

Бесконвойнику для того, чтобы развернуть газету, пришлось привстать. Это, да и предыдущее излишне нервозное поведение Михаила, разом лишило Кулина прежнего благостного настроения. Он, отставив хапчики, придвинул деловье к себе, быстро пересчитал. По количеству, все было на месте: двадцать "мерседесок", шесть черепушек и пять скелетиков. Убедившись в комплектности товара, Николай начал пристально изучать каждый предмет.

На самом деле особого внимания требовали лишь "мерседески", да и то лишь потому, что их брали придирчивые богатеи. Акимыч мог впарить такому и заведомый брак, однако никогда не пошел бы на подобное, сохраняя свою репутацию. И бесконвойник, сидя под напряженным взглядом Михаила, крутил в пальцах каждую эмблемку, высматривая возможные недостатки. Две из них он почти сразу отложил в сторону:

- Хром кривой. - Объяснил Куль такое решение.

Шатун тоже осмотрел брак, потер подушечкой большого пальца шероховатые места, где хромовое покрытие пошло хорошо заметными бугристостями и напоминало крупный наждак и, принимая ответственность за явный косяк гальванщиков, хмуро проронил:

- Согласен. Сейчас заменю.

Пока Волжанин куда-то бегал, Николай успел оценить качество всех поделок и остался им доволен. Конечно, зеки могли и выбить на основании "мерседески" и текст, и залить его синей эмалью, но тогда стоимость работ увеличилась бы раза в два, а такого уменьшения прибыли не могли себе позволить ни заказчик, ни посредник.

Отложив последний брелок-скелет, бесконвойник накрыл деловьё газетой, закурил. Дым "Астры" сразу попал в глаза, заставил их слезиться и Куль инстинктивно зажмурился. Внезапно, перед ним встала недавно виденная картина: женский след, вдавивший в бетон кусок металлической плиты. Глафира. Николай невольно поежился. Та ли это Глаша, что приходила к нему прошлой ночью? И, если та, то что же ему делать?

- Бред... - вполголоса произнес бесконвойник.

Образ парящей рядом с ним женщины накладывался на отпечаток в грязном цементе, и это настолько не стыковалось одно с другим, что Кулин истово замотал головой, стараясь стряхнуть наваждение. Но оно прицепилось намертво.