Монастырь (Книга 1) - Баян Ширянов

- Молчать! - рявкнула молчавшая доселе прапорщица и замахнулась на лежащую черным фаллосом дубинки.

- Прекратить! - вмешался Лапша. Охранница повиновалась, но видно было, что далось ей это с трудом. Она вперилась в оперативника ненавидящим взглядом гиены, у которой некто пытается отнять облюбованный кусок падали и прошипела:

- Я доложу о вашем вмешательстве во внутренние дела колонии...

- Докладывай, - скривился кум, изображая на лице мину высокомерного пренебрежения. - Но не забудь, что если я доложу о твоих методах обращения с осужденными...

Лапша не закончил, узрев в глазах прапорщиц именно ту степень страха, на которую рассчитывал, давая отпор зарвавшимся охранницам.

- Где Типцов? - поинтересовался Игнат Федорович у притихших баб.

- Там, - махнула рукой с дубинкой одна из прапорщиц, - На третьем этаже.

- Хорошо, - прищурился оперативник и одновременно несколько приподнял верхнюю губу, придав тем самым своему лицу гримасу великого презрения, - А за тем, что будет с этой осужденной...

- Акимова я, - быстро, словно боясь, что ей заткнут рот тупым концом дубинки, болтающейся в опасной близости от лица зечки, выпалила та, - Мария Велиоровна.

- Гражданкой Акимовой, - повторил кум, не отводя взгляда от охранниц, - я проверю лично. Все ясно?

- Так точно, - понурым нестройным хором ответили бабы.

Поднявшись на пролет, Игнат Федорович прислушался.

- Ну, давай, вставай! - приглушенный расстоянием голос был зол до предела.

- А кто это был? Что за хрен с горы?

- Кум мужской зоны.

- Думаешь, стукнет на нас?

- Хрен его знает. Он такой, себе на уме... Психолог, мать его!..

- Значит, может!..

Лапша едва не расхохотался. Страху на прапорщиц он нагнал достаточно, теперь следовало разобраться с Парафином и выяснить, кого и почему убили.

Бабий кум нашелся быстро. На радиорубке, откуда он посылал грозные предупреждения, висела красивая чеканная табличка, наверняка, выменянная на что-то из другого лагеря.

На хозяйский стук Игната Федоровича сперва послышался мат. Говорящий сравнивал незваного визитера с развратными представителями фауны и желал тому удалиться в место, откуда все появляются на свет. Неласковый прием не остудил пыл майора, и он принялся колотить в дверь с прежней силой.

- Ну, кого там хрен принес? - створка приоткрылась, и в образовавшуюся щель выглянул серый глаз, под которым виднелась красная полоска покрытой прыщами щеки. Сверху вид ограничивал блестящий козырек фуражки.

- Меня, - коротко ответил Лакшин.

- Вот, приперла тебя нелегкая! - пробурчал Типцов, но дверь-таки открыл полностью и жестом пригласил коллегу-оперативника пройти внутрь, в помещение, наполненное непонятными ящиками с циферблатами и тумблерами, большинство из которых, судя по дыркам в корпусах и торчащих наружу проводах, находилось в неработоспособном состоянии. Среди всей этой аппаратуры притулилась на стуле тощая зечка в синем ситцевом платке с крупными белыми горошинами.

- Здравствуй, Илья Сергеевич, - приветливо улыбнулся Лакшин, протягивая руку для пожатия. Парафин рассеянно схватил предложенную кисть, мелко потряс:

- Привет, Лакшин...

- Кого у тебя прирезали?

- А ты откуда знаешь? - встрепенулся Типцов.

- Так, к слову пришлось...

Бабий кум с виду успокоился, но его бессознательное поигрывание пальцами дало Лапше отметить про себя, что его коллега не так хладнокровен, как хочет показаться.

- Действительно, зарезали... - Илья Сергеевич покосился на осужденную, сидящую прямо и до сих пор так и не повернувшую головы. - Лазарева, пойди-ка, погуляй...

Зечка без лишних слов встала и, глядя прямо перед собой, вышла за дверь. Лакшин успел заметить, да и немудрено это было, длинный косой шрам, проходивший по лбу, через глаз и раскроивший пополам верхнюю губу женщины. Шрам был красный, свежий, еще со следами недавно снятых швов.

Не показав, что как то отреагировал на эту "красоту", и, заодно, задумался о причинах ее вызвавших, и о причинах этих причин, одной из которых определенно был Парафин, Игнат Федорович, не дожидаясь приглашения, уселся на освободившееся место:

- Ну?.. Кого? За что?

- Да, так, бабу одну...

- Ты говоришь так, словно она была одна такая в зоне... Полной баб...

- Ты все подкалываешь, - возмущенно насупился Илья Сергеевич.

- Да ни в одном глазу! - заверил майор. - Ты можешь толком все рассказать?

- Могу, - отрезал Типцов, но, судя по повисшей паузе, делать это не хотел.

- Но тебя что-то останавливает? - предположил Лапша.

- Странно все это... - Парафин бросил на коллегу затравленный взгляд. - Не понимаю я ничего!..

- Так давай вместе подумаем, - как можно миролюбивее предложил Игнат Федорович. Вся эта беседа стала напоминать ему разговор психиатра с пациентом. Терпеливого профессионала и скрытного, недоверчивого ненормального.

- Бред. Бессмыслица... - словно не слыша, продолжил Парафин. - Знаешь, что у нее нашли?

- Что? - ненавязчиво проронил майор.

- Пачку презервативов! Ну, сам подумай, зачем бабе эти резинки? На свечку надевать? Или на морковку?

Теперь уже Игнат Федорович был обескуражен:

- Презервативы?

- Во-во! Одним из них ее придушили, а другие заточками, заточками! Я, как увидел труп - чуть не проблевался! Живого места нет. Все в порезах! Глаза выцарапали, рот разорвали, а манду, так ту вообще с мясом вырвали!

- Изверги! - гневно выговорил Лапша.

- Да, бабы, они хуже зверей!

- И за что ее так?

- Так в том-то и дело, что никто не знает. Богатая была, стерва! Пришла голь перекатная, а как обжилась слегка - откуда что взялось! Я у нее икру отметал. И красную, и черную! Въезжаешь? Она ее ложками на глазах всего отряда жрала!

- Чем же она занималась?

- Не знаю я! - истерично воскликнул Типцов. - Не знаю! И ни одна потаскуха на нее не стукнула! Вот и сейчас, стоят, прошмандовки, хоть бы одна рот раззявила! Хрена там!

- А, может, распустить их и с каждой по отдельности? - предложил Игнат Федорович и живо вспомнил изматывающий допрос восьмого отряда.

- С каждой? - возмутился Парафин. - Да этих сук в лагере полторы тысячи! С каждой, говоришь? Да я за месяц не управлюсь!

В дверь радиорубки тихо, но требовательно постучали.

- Войдите! - скривился Илья Сергеевич и насуплено отвернулся от Лакшина.

На пороге возникла средних лет женщина в белом халате:

- Илья Сергеевич, я категорически требую немедленно отпустить всех женщин по отрядам!

- Вот, и она туда же! - обращаясь в пространство, по-детски пожаловался Типцов.

- Если вам безразличны осужденные, - продолжала врачиха, - пожалейте хотя бы младенцев! В детской такой рев стоит! Они же с утра не кормлены!

- Еще одна напасть. - С беспросветной горечью выдохнул Парафин. - Младенцы, мать их!.. Знаешь сколько в лагере этих вонючих цветочков жизни? Знаешь? Полтысячи! В прошлом году чуть не полтораста нарожалось, да сейчас, в январе-феврале, мне на шею еще три сотни младенцев свалилось! Три сотни! Не зона, а роддом какой-то! Два отряда на детскую отдал! И всем роженицам улучшенные условия содержания! Разорят они лагерь, как есть, разорят!

- Илья Сергеевич, вы слышите? - мрачно поинтересовалась женщина.

- Да слышу, слышу! - рявкнул не нее Типцов. - Добросердечная вы наша!

- Когда вы поймете, что они не только заключенные, но и женщины?

- Преступницы! - Парафин побелел от гнева. - И они обязаны нести наказание, а не прохлаждаться за заборчиком! Детишек, видите ли, нарожали, суки! Я им покажу детишек! Откуда, спрашивается, они их взяли? Ветром надуло?..

Бабий кум продолжал гневный монолог, очевидно подсознательно поставив перед собой цель, уморить весь спецконтингент, а Лапша удивился, насколько точно его коллега сформулировал вопрос. Только ответ на него Типцов дать не мог, а вот Игнат Федорович получил прямое подтверждение своим догадкам. И, при этом, весьма материальное.

- Это мы сейчас не обсуждаем! - отрезала врачиха. - Я настоятельно требую немедленно отпустить всех по отрядам!

- Требует она! - зло усмехнулся Типцов. - Да кто ты такая, чтобы от меня требовать?!

- Я - врач. - Гордо ответила женщина. - И если вы сейчас же не выполните мое требование, - я вынуждена буду жаловаться!

- Жалуйся! - рявкнул Илья Сергеевич. - Давай!

- А по моей жалобе немедленно пришлют комиссию из горздрава. Вряд ли вам это понравится...

- Вот ведь!.. - Судя по выражению лица, Парафину отчаянно хотелось выругаться, но присутствие Лакшина его сдерживало, - Знаешь, куда побольнее ударить!..

- Вы сами меня вынудили. - Спокойно парировала врач.

Повернувшись, Илья Сергеевич щелкнул каким-то переключателем и, взяв в руку микрофон, громко произнес:

- Дневальным развести осужденных по отрядам. Первой и второй сменам готовиться к выходу на промзону.

- До свидания. - Громко произнес Игнат Федорович.

- Как, ты уже? - удивился Типцов и, осознав, что и тут происходит что-то непонятное, с подозрением глянул на коллегу.