Война мертвых - Евгений Прошкин

– Не вдруг. Когда мы встретились на том Посту, ты был совсем иным...

– И поэтому ты мне отдалась, – заключил он.

– Ты был... как будто постиг что-то такое... – сказала она, не обращая внимания на его показной цинизм.

– Нет, – мотнул головой Тихон. – Ничего “такого”. Абсолютно ничего.

Он натужил память, однако второго подарка она ему не сделала. В голове крутились путаные отрывки из прошлой операции на Шадане. В том кусочке жизни было много всякой всячины и про мины-ловушки, и про лесную дорогу, но роман с Мартой как факт биографии исчез. Сброшенные пятьдесят два часа не сохранили никаких страстей, только навыки и рефлексы. Все, что необходимо в бою. Остальное – мусор Женщина у бассейна была ему чужой.

Марта недовольно ойкнула и потрогала браслет. Тихон повернулся к двери – в коридоре шуршали частые шаги, но шли операторы совсем в другую сторону – туда, куда ранее отнесли красивый и строгий ящик.

– Можешь не торопиться, это вызов на похороны. Марта спрыгнула обратно в воду и, нырнув, доплыла до противоположного бортика.

– Филипп? – угадала она. – Ты? Из-за меня, да?

Ей так этого хотелось.

Тихон задумчиво разгреб песок и носком ботинка нарисовал какой-то иероглиф. Знак был похож на лишнюю букву несуществующего алфавита. И немножко – на танк.

ЧАСТЬ 3

ВОЙНА НЕ УМРЕТ

Сначала Тихон принял это за сильно захламленную станцию переноса, потом за многоместный кубрик, потом за обеденный зал в пансионате для умалишенных. Осмотревшись, он понял, что все три раза был прав.

Круглое помещение имело около десяти метров в диаметре и чудовищно низкий потолок. Центр комнаты занимали жесткие, явно неудобные табуреты, большой стол и платформа, на которой Тихон только что финишировал. Вдоль стен стояло семь коек, возле каждой возвышался металлический шкаф, поделенный на квадратные секции. Некоторые дверцы были открыты, и из них выглядывали скрученные жгуты с головными датчиками на конце.

Обитатели Поста возлежали в одном нижнем белье, но на коллективный отдых это было не похоже. Кажется, трусы и майка служили здесь чем-то вроде униформы.

Четверо мужчин и две женщины, если расплывшиеся по животу бугры считать за грудь. Все одновременно повернулись в его сторону, при этом дама на ближней койке ковырнула в носу и, вытащив длинную затейливую соплю, прицепила ее у изголовья. Тихону показалось, что этот жест имеет прямое отношение к его персоне, но протестовать не стал – много чести.

Он подошел к единственной убранной кровати и, стряхнув с нее какие-то крошки, присел. Рядом в стене выделялась полупрозрачная створка общего санблока. Изнутри она была замызгана белесыми потеками, значит, душем здесь все-таки пользовались. А судя по запаху – нет.

– Тебя вместо Радика прислали, – сообщил старик со вздутыми венами на худых ногах. – Будешь его заменять. – Он разразился лающим смехом, и операторы дружно присоединились. При этом кто-то избавился от кишечных газов, и дышать стало совсем невозможно.

Кто такой этот Радик и почему упоминание о нем вызывает хохот, Тихону было неинтересно. Он разулся и опустил спину на жесткий матрас.

– Чистоплюйчик, – отметил сосед слева, мужик лет сорока с бульдожьими щеками и круглым пузом.

– Карьерист, – определил другой, с жиденькой клокастой бородкой. – Небось уверен, что так и пойдет до самого генерала.

Тихон терпеливо вздохнул и уставился вверх. Потолок представлял собой огромный экран молочного цвета, который можно было видеть только лежа. Замкнутое пространство, безделье и висячий монитор – в этой банке все сделали так, чтобы оператор не покидал постели.

Ровесников здесь, в отличие от других Постов, не было даже близко. Самому младшему, грустному пареньку с большим, как у гидроцефала, черепом, давно стукнуло двадцать, ну и бородатый, если побреется, потянет лет на двадцать пять. Остальным далеко за тридцатник. Возраст женщин вообще не подлежал определению. Не из-за принятых на Земле условностей, а потому, что любая чаровница, не умывайся она более ста часов, превращается в неряшливую суку.

– Ты вот что, – сказал щекастый, привлекая внимание взмахом узловатых пальцев. – Не раскисай, а сразу берись за работу. В твои обязанности входит...

– А в твои? – отрешенно спросил Тихон, не сводя глаз с потолка.

– Это ты зря, – сердечно произнес он. – Если б Радик не кочевряжился, ему бы легче было, он сам потом признался. Так что скидывай свой наряд, не то перепачкается.

Гидроцефал оживился и в предвкушении чего-то занимательного заерзал на койке.

– Иди сюда, – угрожающе сдвинув брови, сказал пузатый.

– Если Макс зовет, надо идти, – подал голос старик.

– Ну ладно, – пузатый слез с кровати и медленно направился к Тихону, при этом было отчетливо слышно, как отрываются от пола его липкие пятки. – Пока иду, можешь передумать, – предупредил он.

– Парень, ты это пробовал? – интимно спросила вторая дама, устраивая щеку на пухлой ладошке. – А вдруг понравится?

Макс остановился возле Тихона и, сунув руку в трусы, почесался.

– Вот и я, – весело сообщил он. – Ты еще не готов?

Может, этих стесняешься? – махнул он на женщин. – Напрасно, они у нас мужиков не любят.

Он озадаченно понюхал ногти и бросил кулак вниз. Единственное, что успел сделать Тихон, это зажмуриться. Он знал, как убивать, но драться его не учили. Удар пришелся по носу, и Тихон ощутил, что его лицо утратило симметрию.

– У нас тут командиров нет, понимаешь? – с неподдельной теплотой сказал Макс. – У нас тут самоуправление. То есть кто-то сам всеми управляет. Этот кто-то – я.

– Только не мной, – возразил Тихон. Зрители скроили сочувственные физиономии и выразили взглядами крайнюю степень сомнения. Старик подобрал венозные ноги и приподнялся на кровати – ему было плохо видно.

Самоуправляющий сжал кулак и отвел его вверх. Вряд ли он был хорошим бойцом, но для такого противника, как Тихон, особое мастерство не требовалось. Тяжелая болванка кулака чиркнула его по уху и врезалась в ключицу. Левая рука мгновенно налилась усталостью, и от локтя до запястья пробежали иглы электрических разрядов.

– Ну? – просительно произнес Макс.

– Чего ты от меня хочешь? – сказал Тихон, высмаркивая в ладонь кровяные сгустки.

– Видишь ли, жизнь без женского общества...

– Конечно. Все, что пожелаешь. Может, мне и правда понравится... Только не бей, – жалобно прошептал Тихон.

– Что ты, дурашка! Зачем мне тебя бить? Ты такой милый.

Тихон суетливо стащил рубаху и, сняв ремень, принялся расстегивать брюки.

– Пусть они все закроют глаза. Хотя бы в первый раз.

– Кому не понятно? – гаркнул пузатый, поворачиваясь к операторам.

Тихон проследил за движением его зрачков и, дождавшись, когда они перекатятся на старика, быстро полоснул Макса по горлу. Потом вытер пряжку о его упругий живот и начал одеваться.

Вспоротая кожа разошлась широкой улыбкой, и под ней показались розово отсвечивающие жилы. Между ними болталась пара перерезанных концов – из нижнего вырывался темный пульсирующий фонтанчик.

Макс обхватил шею, словно боялся, что голова отвалится, и растерянно прислонился к стене. Майка под раной окрасилась в бордовый цвет, и вскоре с нее потекла ленивая струйка. Он чуть шевельнулся, и лужа на полу стала расти быстрее. Макс переступил с ноги на ногу и, удивленно воззрившись на Тихона, что-то проартикулировал. Звука не было, из гортани вылетел лишь прерывистый хрип.

В кубрике воцарилась гробовая тишина. Старик поднялся в полный рост и внимательно наблюдал за бессмысленными действиями Макса. Тот отнял руку от пореза и, пошатнувшись, вытер ее о мокрые трусы, затем осмотрел и снова прижал к ране.

– Он же сейчас умрет, – оцепенело выговорил бородатый,

– Умрет, умрет! – захлопал в ладоши гидроцефал. – Пускай Макс умрет!

Женщины взялись за руки и, одинаково кусая губы, завороженно следили за каждой падающей каплей.

Тихону опять, как тогда в кабине, показалось, что данную минуту он не проживает, а видит во сне. Он свесился на кровати и обмакнул палец в кровь. Настоящая.

В кубрике посветлело, и густая лужа отразила чей-то силуэт.

– Всем, кроме сто девятого и сто сорок восьмого, срочный сбор. Влипание через десять секунд. По экрану скакала бесконечная нитка помех, и разобрать, кто на связи, Тихону не удалось.

– В нижнем отделе, – скороговоркой бросила соседка и полезла в свой шкаф.

Тихон достал обруч и провел ладонью по внутренней стороне. Вроде чистый. На лоб он лег мягко, но плотно. Его размер. С тех пор, как Тихон попал в армию, они еще ни разу не промахивались: и комплекты формы, и белье, и датчики – все приходилось впору.

Никакой дополнительной аппаратуры за квадратной дверцей не было, только комбинированный разъем.

От него тянулся эластичный кабель, расходившийся в телеобруча тонкими усиками.