АНАЛОГИЧНЫЙ МИР – 2 - Зубачева Татьяна

Женя принесла кусок коричневого мыла и, к его изумлению, жёсткую щётку для мытья посуды. Особой грязи тут не было, и сток оказался не забитым. Вымыв площадку — Женя упорно называла её поддоном, Эркин положил на бортик мыльницу с хорошим мылом и мочалку, расправил занавес и стал раздеваться.

— Трусы сразу в грязное кидай, — сказала, выходя, Женя.

Рабские штаны он встряхнул и повесил на сушку рядом с рубашкой, трусы кинул в ванну и прямо из шлёпанцев перешагнул через бортик. Ещё раз поправил занавески, чтоб не было щелей, и осторожно пустил воду. Ох, и даже напор есть. Ну… ну, живём! Неделю не мылся, голова, тело зудят, как в имении, а теперь… Он снова и снова намыливался, растирал себя мочалкой, отфыркивался от попадающей в нос и рот воды. И не мог остановиться.

Он бы, может, всю ночь так простоял, если бы не ласково-насмешливый голос Жени:

— Ты не утонул?

— Не-а, — выдохнул он. — Я сейчас.

И, с сожалением, выключил воду. Белая ткань намокла и тяжело провисала. Тронув её, Эркин почувствовал, что сейчас либо ткань оборвётся, либо трубка обломится. Он осторожно втянул занавески внутрь и стал отжимать, не снимая. Вот так, и вот так, и вот так… Расправил смятую ткань и перешагнул через бортик в шлёпанцы. Вытерся и повесил полотенце обратно на сушку, растеребил, растрепал волосы и стал одеваться. Рубашка, трусы, штаны, носки — всё тёплое, приятное. Ну… ну совсем другая жизнь.

Когда он пришёл на кухню, где Женя сооружала им на полу постель, она засмеялась.

— Эркин, ты аж светишься весь.

— Ага, — согласился он. — Я их отжал, ну, простыни, что занавески, и оставил.

— Ну, конечно, — кивнула Женя. — Сейчас я Алиску в порядок приведу. А ты ложись. Алиса, пойдём.

Они ушли, а он всё ещё оторопело смотрел на сооружённое Женей. Это ж… это ж получается… они все вместе спать будут? И тут же сообразил, как. Ну, правильно. Алису в серёдке, чтобы не замёрзла. Вон Женя всё в ход пустила, даже пальто, даже его куртку. Он несколько раз глубоко вздохнул и подошёл к окну. И увидел себя, своё отражение в чёрном стекле. Хотя… нет. Всё же фонари горят, и снег белый. Если посмотреть вниз, людей нет никого. Так поздно уж? Неужели они приехали? Неужели дорога кончилась? Есть жильё, есть работа, есть деньги на обзаведение. Всё у него есть. Нет, он теперь с места не стронется. Не даст себя стронуть.

Женя внесла в кухню Алису. Эркин увидел их в окно, как в зеркале, и обернулся, шагнул к ним и забрал Алису.

— Тебе же тяжело, Женя. Почему ты меня не позвала?

— Ничего-ничего, я сейчас.

Алиса обхватила его за шею, прижалась.

— Тебе не холодно?

— Не-а, — шёпотом выдохнула Алиса.

Глаза у неё закрывались, и Эркин ощущал, как она сонно обмякает, тяжелеет в его руках. Прав Чолли. Ребёнок на руках… ничего нет дороже. Он осторожно сел на постель, по-прежнему держа Алису, и сидел с ней так, уже ни о чём не думая, пока не вошла Женя.

— Заснула? Сейчас уложим.

Эркин удивленно смотрел на неё: такой он Женю ещё не видел.

— Ты что? — не поняла она и тут же засмеялась. — А! Это мой спортивный костюм. Ещё с колледжа остался. Тебе не будет холодно в одной рубашке?

Эркин молча покачал головой. Женя, встав на колени, откинула своё пальто.

— Клади её, Эркин. Ну вот. Теперь я с этого боку, и ты ложись. Вот так. Тебе удобно?

— Да, — тихо ответил Эркин.

— Ой, а свет-то…

Женя вскочила и выбежала из кухни. Он слышал, как она пробежала по квартире, щёлкая выключателями.

— Ну, вот.

Женя вошла в кухню, закрыла дверь и выключила свет. И уже в темноте легла.

Мам, ты? — сонно спросила Алиса.

— Да, маленькая, спи.

— А Эрик где?

— Здесь я, — ответил Эркин.

— Это хорошо-о, — выдохнула Алиса.

Женя тихо засмеялась, и Эркин сразу улыбнулся её смеху. Рука Жени коснулась его плеча, щеки, укрывая, натягивая на него полу пальто.

— Тебе удобно?

— Да, Женя, да.

— Спокойной ночи, Эркин.

— Спокойной ночи, — ответил он уже во сне.

Сквозь сон, опасаясь, что Жене холодно — всё-таки её пальто недостаточно, чтобы укрыть всех троих, он протянул руку и мягко положил её на плечо Жени, обнял её за спину и притянул к себе, чуть-чуть, чтобы не зажать Алису. И Женя не отстранилась, не сбросила его руку. Эркин счастливо вздохнул, окончательно засыпая.

Дыхание Алисы щекотало ему шею, что-то булькало и урчало в трубах, где-то очень далеко проехала машина, но всё это было ночной спокойной тишиной. Его тело ещё помнило вагонную тряску и готовилось спружинить при толчке, но и это не мешало. Он дома, это его дом, его семья.

И Женя наслаждалась тишиной и спокойствием. Конечно, она беспокоилась за Алису, но ничего, всего одна ночь — не страшно. А потом они купят постели, квартира тёплая, даже на полу при хорошем тюфяке или перине будет удобно. А деньги у них есть. Безвозвратная ссуда. Сорок тысяч. Столько у неё никогда не было. Надо будет как следует всё продумать, чтобы не растратить по мелочам. Столько всего нужно, а хочется… ещё больше. Сейчас посуда. Прежде всего — посуда. Чайник… даже два, для кипятка и заварной… кастрюли… тоже две, нет, три… сковородка… ну, и тарелки, чашки, хорошо бы прямо сервизом, даже два сервиза: столовый и чайный, и… ой, ну, всё сразу нужно.

Она спала и во сне покупала и покупала, расставляла мебель, вешала шторы… Понимала, что это сон, но его так приятно смотреть. И рядом Алиса, Эркин, они в безопасности, живы, здоровы. Господи, какое счастье, что Джексонвилль, Империя, весь тот ужас кончились! И сильная тёплая рука Эркина на её плече…

Чувство времени никогда не подводило Эркина, но сегодня… сегодня что-то не то. Пора бы быть утру, а вокруг темно. Эркин осторожно приподнялся на локте, прислушиваясь. Да, шум на улице. Конечно, ничего такого быть не может, но… но лучше посмотреть. Мягким гибким движением он убрал руку и встал, не потревожив Женю и Алису. Подошёл к окну. И увидел тёмное, почти чёрное небо, светящиеся шары фонарей у дома и дальше цепочкой по улице, белый снег внизу и чёрные фигуры, спешащих куда-то от дома людей. А магазин? Нет, магазина не видно. Но куда это все они? На работу? Тогда, значит, утро. Но ещё слишком темно.

Вздохнула и заворочалась Алиса. Повернувшись спиной к окну, Эркин — света с улицы хватало — с улыбкой смотрел, как она раскидывается, занимая его место. А Женя спит. Ну, и пусть спит. Время-то… где он часы оставил? А! Вспомнил. Бесшумно ступая, вернее скользя по полу, он, не обуваясь, чтобы стуком шлёпанцев не разбудить Женю, вышел. В квартире стояла живая сонная тишина.

В комнате рядом с кухней на полу разложены вещи, которые Женя не использовала на сооружение постелей. Эркин подошёл к окну и увидел на подоконнике маленькие на узком ремешке часики Жени и рядом свои. Стрелки и цифры молочно светились. Странно. На часах семь тридцать, и телом он ощущает, что уже утро, а темно, как ночью. Семь тридцать. Завтра в это время… ему уже вовсю работать, смена-то с семи. Как бы не проспать. Жалко, не заметил вчера, сколько они шли от дома до завода, но часа ему должно хватить. Значит, из дома выйти без четверти шесть. Однако… ну, ничего. Ляжет спать с часами на руке…