Лекции Президентам по Истории, Философии и Религии - Роман Ключник

Так как у меня имеется ещё небольшая доля надежды и оптимизма, то счёл необходимым вставить для молодых читателей в конце данной книги несколько глав из моей предыдущей книги о совершенстве личности.

Активную жизненную позицию сковывают не только лень и беспечность, но и страх, а самый сильный страх — это страх смерти. Ведь не зря и Б. Березовский и Б. Лазар угрожают гибелью России в случае изменения ситуации в России. Осмысление смерти имеет большое значение для воинов: от японских самураев до современных мусульманских смертников. Кроме того, осмысление смерти имеет огромное мировоззренческое значение для каждого человека. Далее мы постараемся разобраться в этих вопросах — смерть, действие, лидеры действия. Эти темы были представлены в моей первой книге, и теперь в немного переработанном виде я их представляю читателям, политикам, президентам.

ЧАСТЬ ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Совершенство личности

                             Глава 1.  Понятие  смерти.

«Горит звезда над нашим поколением.

 Стучат часы. Спокоен крови ритм.

 Над умиранием и возрождением

звезда горит…»  (А. Големба).

«Философствовать — значит учиться умирать»         (Монтень).

Все знают, но не все осоз­на­ют в своей по­вседнев­ной жизни — что смерть не­из­бежна для ка­ждо­го че­ло­ве­ка, и не­из­вест­но ко­гда она на­ступит, что жизнь че­ло­ве­ка ко­ротка. Если бы лю­ди не умира­ли — пред­ставьте как вы­гля­де­ло бы че­ло­ве­че­ское об­ще­ст­во, лю­ди? Уве­рен — противно бы­ло бы смот­реть на боль­шинст­во из них. А так многие за­ду­мы­ва­ются: «Жизнь ко­ротка — как её прожить? — Что ус­петь? Чему или ко­му её по­свя­тить?» — на­пря­га­ются умом и мышца­ми, что-то де­ла­ют, ку­да-то спешат.

А кто-то во­об­ра­жа­ет се­бя — ко­гда он бу­дет в гробу, — и это приво­дит его в ужас и к жа­ло­сти к се­бе.

«Атри­бу­ты смер­ти устра­ша­ют силь­нее са­мой смер­ти» — с улыб­кой за­ме­тил ве­ли­кий Сене­ка.

Дру­гие особо не на­пря­га­ются с от­ве­том — «Жизнь ко­ротка — пей до дна!» — и стара­ются ус­петь по­лу­чить от этой ко­роткой жизни макси­мум удоволь­ст­вия, хо­тя прекрас­но по­ни­ма­ют — всего ви­на не вы­пить, всех женщин не пе­ре­лю­бить, весь мир в карты не вы­иг­рать.

«Если вы ку­пи­ли би­лет и во­шли в по­езд, то бу­де­те ли вы чи­тать, спать, ле­жать, си­деть по­езд все рав­но до­ве­зет вас дос­та­вит вас в нуж­ное вре­мя в нуж­ное ме­сто. Так и с жизнью — Живое су­ще­ст­во при ро­жде­нии ку­пи­ло би­лет в пункт именуемый — “смерть”» — фикси­ру­ет факт не­из­бежно­сти смер­ти со­временный ин­дийский мудрец Саи Сатья Баба.

Тре­тьи, осоз­на­вая не­из­бежность смер­ти — впада­ют в апатию, в ни­ги­лизм-по­фи­гизм, опус­ка­ют ру­ки — всё равно ра­но или позд­но все ум­рём. — И просто бы­тийст­ву­ют по жизни, просто су­ще­ст­ву­ют в ожида­нии смертно­го мгно­ве­ния. Они осоз­на­ют, что та­кое смерть, спокойно ожида­ют её и не бо­ять­ся её, а по­ка на­блю­да­ют за ок­ру­жаю­щим их Миром и лю­бу­ются им, ко­гда есть чем лю­бо­вать­ся.

Чет­вёртые, по­ни­мая не­из­бежность смер­ти, бе­ре­гут жизнь как пу­шинку — не риску­ют, не грубят, не ле­та­ют са­мо­лё­та­ми, едят толь­ко эко­ло­ги­че­ски чистую еду, не спаса­ют де­вушку и друзей — и на­хо­дят это­му ло­гичное объясне­ние, сторо­нятся от по­ли­ти­ки и т. п. — им просто ин­те­ресно и лю­бо­пытно доль­ше прожить — доль­ше по­си­деть у ок­на, у те­ле­ви­зо­ра, лю­бо­пытно — а что там бу­дет в но­во­стях в следую­щем го­ду. Их смерть силь­но стра­шит — и этим силь­но влия­ет на их жизнь.

«Недостойно мудреца подвергать себя опасности ради глупцов» — объяснял эту позицию Плутарх. Эти люди могут тешить своё самолюбие-эго и одновременно прикрывать свою совесть примерно такими стихами Ф. Шиллера:

«Нет, для моих священных идеалов

Наш век покуда не созрел.

Я гражданин грядущих поколений».

С такими словами иногда заканчивают свою жизнь самоубийством, — что несомненно, есть большой грех перед жизнью, Природой. Вспоминаются слова выдающего русского мыслителя Елены Рерих: «Самоубийцам никто не сказал о значении жизни…». Эту мысль дополнил Макс Гендель:

«Смыслом реинкарнации является не счастье, а опыт». Который является опорой-залогом дальнейшего развития Жизни, Мира-Бога. Это объяснял и великий греческий философ Гераклит.

Никого нельзя осуждать, каждый волен прожить свою жизнь как он хочет, и здесь у каждого есть выбор. А кто-то приходит на похороны во всём белом, ибо относиться к этой жизни как к одной из многих этой личности, и радуется переходу из одного «фильма» в другой, пытаясь учесть все закономерности этой науки.

«Смерть есть одна из иллюзий слабого человеческого разума» — говорил величайший мыслитель XX века К. Э. Циолковский. А. Шопенгауэр:

«Если негры по преимуществу попали в рабство, то это является результатом того, что они по сравнению с другими человеческими расами отстали в интеллектуальном развитии».

«Тот, кто смел, кто не боится смерти, рискуя жизнью, но жертвуя достоинством — становится господином… Раб — человек, готовый трудиться в поте лица для того, чтобы сохранить жизнь» — констатирует истину Гегель. Как видим — отношение к смерти определяет много.

А некоторые, особо умные, пытаются решить вопрос смерти оригинальным философским путём —

«Привыкай думать, что смерть для нас ничто: ведь все и хорошее и дурное заключается в ощущении.

И, если держатся этого знания, то смертность жизни станет для нас отрадна: не от того, что к ней прибавится бесконечность времени, а от того, что от нее отнимется жажда бессмертия. Поэтому ничего нет страшного в жизни тому, кто по-настоящему понял, что нет ничего страшного в не-жизни.

Стало быть самое ужасное из зол, смерть, не имеет к нам никакого отношения, — когда мы есть, то смерти еще нет, а когда смерть наступает, то нас уже нет. Таким образом, смерть не существует ни для живых, ни для мертвых, так для одних она сама не существует, а другие для нее сами не существуют» — так «одурачил» смерть древнегреческий мыслитель Эпикур.

«Смерть частиц животного существа мы знаем, смерть самих животных и человека как животного мы знаем; но смерть разумного сознания мы не знаем и не можем знать, потому-то оно-то и есть сама жизнь. А жизнь не может быть смертью…» — не хуже Эпикура объясняет наш великий Лев Толстой, и продолжает свою логику далее — «Хотя я не могу ясно доказать этого, я всё-таки знаю, что-то разумное и свободное, нетелесное начало, которое живёт во мне, не может умереть… Смерть и рожденье — два предела. За этими пределами одинаковое что-то».

И Лев Толстой цитирует великого грека Гераклита: «Когда мы рождаемся, наши души кладут в гроб нашего тела».

«Смерть формы есть лишь только прекращение деятельности вечной силы жизни в одном из проявлений, предшествующее другому ее проявлению» — объяснял знаменитый врач Парацельс.

«Мы боимся потерять при плотской жизни наше «я», но этот страх определяется тем, что мы не умеем и не хотим отделять наше подлинное «я» от нашей животной личности. Между тем, подлинное «я», наше особенное «я» не ограниченно ни пространством, ни временем» — продолжает оптимистически объяснять Лев Толстой.

«В значении Эго заключается секрет бессмертия» — поддерживает эту мысль и немного добавляет его современник знаменитый суффий Хазрат Инайят Хан. То же самое, но по-другому объяснял выдающийся русский мыслитель Иван Ильи:

«Каждому из нас даётся своя искра, и эта искра хочет разгореться в нас и стать огненной купиной, пламя которой должно охватить всего человека и превратить его в Божие огнилище (энергию), в некий земной маяк Всевышнего. Итак, в этом жизненном развитии искра Божия очеловечивается и индивидуализируется, а человек оправдывает своё существование и освящается в своём творчестве. Человек становится художественным созданием Божиим, личным светильником Его Света, индивидуальным иероглифом Духа Божия…

И тот, кто хоть несколько касается этой тайны единения, этого художества Божия в человеческой душе, тот сразу поймёт и примет слова преподобного Серафима Саровского, сказавшего:

«Бог заботится о каждом из нас так, как если бы он был у Него единственным». Мы — Его искры, или Его художественные создания, или Его дети. И именно в силу этого мы бессмертны. И наша земная смерть есть не что иное, как наше сверхземное рождение».

Иван Ильин обратил внимание и на другой аспект жизни и смерти:

«Но каждый человек имеет определённую ступень достижимого для него совершенства… И земная смерть его наступает тогда, когда ему не дано подняться выше, когда ему нечего больше достигать, когда он созрел к смертному уходу».

В этом случае Лев Толстой рекомендовал: «Для бессмертной души нужно такое же и дело бессмертное, как и она сама. И дело это — бесконечное совершенствование себя и мира — и дано ей».