Забирая жизни. Трилогия (СИ) - Бец Вячеслав

– Мы должны принять это. Ты и я. И все остальные тоже. У нас просто нет выбора. Иначе мы не сможем жить дальше.

– А я… и не хочу… жить, – выдавила Таня и снова разрыдалась.

Узнав о смерти Сергея, Таня впала в отчаяние и не знала, как пережить свою утрату. Мир вокруг моментально поблек и утратил все краски. Всё так же, как и тогда, после эпидемии… Когда умерли родители, а Таня осталась одна, она замкнулась в себе и много лет ни с кем не шла на контакт. Она жила рядом с людьми, делала то же, что и они, помогала в меру своих сил, но не хотела ни с кем общаться больше, чем того требовала работа. Она не желала больше никого впускать в свою жизнь и тем более не собиралась ни с кем сближаться.

Но время лечит, девочка росла и постепенно начала оттаивать. Особенно, когда встретила Воробьёва. Как говорится – свояк свояка видит издалека. В немногословном, отчуждённом Сергее Таня безошибочно увидела товарища по несчастью, такого же добровольного отшельника, как и она сама. И её потянуло к нему, разом отменив все установки и запреты, которые она сама себе придумала и соблюдала столько лет. Почему именно к нему? Наверное, потому что родственным душам не нужны никакие объяснения и логика, они просто тянутся друг к другу и всё. Вероятно, поэтому и он сделал для неё исключение, позволив войти в свою жизнь и занять в ней какое‑то место. В тот момент Таня стала по настоящему счастливой. Поверила, что тоже сможет жить обычной жизнью, как и все.

Вскоре она на ощутила на себе значение фразы «чем выше поднимаешься, тем больнее падать». Очередной удар судьбы настиг её в момент наивысшего счастья, а боль, которую она испытала, оказалась ещё сильнее, чем в прошлый раз, потому что вскрыла и ту, старую рану. Но в этот раз выдержать её у Тани не хватило сил.

– Почему, Таня? – спросил Игорь и сам чуть не заплакал.

– Не хочу… без него, – выдавила она после очень долгой паузы.

Игорь решил ничего больше не спрашивать, пока она не успокоится. Он точно не даст ей сейчас ничего с собой сделать, а рыдать сутки напролёт, лёжа в мокрой, холодной листве Таня точно не сможет. И даже если сможет – он будет рядом с ней и дождётся момента, когда она будет готова к разговору. Он сделает это ради Серёги.

Таня громко рыдала минут пять или около того, затем добрых минут двадцать всхлипывала и ещё бог знает сколько времени просто плакала. Игорь терпеливо сидел рядом и ждал, обдумывая всё, что ей скажет. Поначалу ему казалось странным, что никто, кроме него, не нашёл это место, но затем он увидел, как на уступе, с которого он сам спустился, появился чей‑то силуэт. Кто бы это ни был – он не стал спускаться, а ограничился лишь наблюдением. Солнце уже клонилось к закату и спряталось за скалами, поэтому Игорь не мог разобрать, кто именно следит за ними, но его это, в принципе, и не волновало, особенно, когда этот человек скрылся из виду.

Наконец, Таня утихомирилась, а вскоре и сама поднялась с холодных листьев. Игорь отметил, что девушка сильно дрожит, но он не знал из‑за стресса это или из‑за холода. Стянув с себя бушлат, она остался в флисовой кофте и футболке под ней, а бушлат протянул девушке.

– Накинь, а то ты совсем уже замёрзла.

Таня даже не шелохнулась, лишь посмотрев на бушлат усталым, безжизненным взглядом. Тогда Игорь сам накинул бушлат на девушку. Она не сопротивлялась.

– Поговори со мной, м? Пожалуйста, – попросил он.

– Зачем? – после паузы спросила она безжизненным тоном.

– Зачем? Потому что это важно!

– Для меня больше ничего не важно, – тем же тоном ответила Таня.

– Не говори так, пожалуйста.

Девушка никак не отреагировала и просто сидела, опустив лицо. Несмотря на долгие размышления о том, что ей говорить, Игорь всё равно оказался озадачен. Он почему‑то ожидал, что она проявит хоть какой‑то интерес к беседе, но этого не произошло.

– Разве смерть – это единственный выход? – спросил Игорь, но ответа не получил. – Ответь, Таня! Прошу тебя!

Она подняла лицо, и Игорь увидел покрасневшие от слёз глаза на искажённом страданием лице. На покрытых грязными разводами щеке и скуле отпечатались следы от одежды и листьев, на шее из‑под воротника бушлата проглядывал тёмный след от веревки. Даже в быстро сгущающейся темноте Игорь отчётливо видел, насколько страшно и безысходно выглядит человек, добровольно обрёкший себя на смерть.

– Чего ты от меня хочешь? Чего пристал?! – с претензией, устало спросила Таня.

– Чего?! Хочу, чтобы ты не разбрасывалась своей жизнью! Вот чего! – вспылил Игорь.

Таня снова опустила лицо и тихо ответила:

– Это моя жизнь. Я сама решу, что с ней делать.

– Вот и решай, только не смей больше пытаться убить себя, поняла?

– Ты не понимаешь…

– Я не понимаю? – перебил её Игорь.

– Ты не был на моём месте, – одновременно с ним закончила она.

Игорь заскрипел челюстью и впервые нахмурился. Слова девушки задели его.

– Что ты знаешь о том, где я был? Где мы все были? Что ты знаешь о том, что мы видели, участниками и свидетелями чего стали? – с прижимом спросил он.

Девушка промолчала.

– Не был на твоём месте, говоришь? – с запалом продолжил Игорь. – Я успел потерять гораздо больше друзей, чем ты думаешь, и Серёга был только одним из них, но далеко не единственным. Насмотревшись на их смерть, порой гораздо более ужасную, чем та, которая постигла Серегу, я, как и ты, тоже сломался и стоял на краю пропасти, в которую ты чуть не прыгнула. Я тоже смалодушничал и готов был покончить с собой, но мне не позволили. Нашлись те, кто сумел объяснить мне, что жизнь имеет смысл, и Серёга был одним из таких людей.

Некоторое время Таня молчала, но Игорь чувствовал, что его слова что‑то в ней задели. Это было заметно по тому, как изменилось выражение её лица.

– И что он тебе сказал? – спросила она после паузы.

– Что сказал… Ты знала, что он тоже хотел покончить с собой? Ещё в бункере, когда только‑только началась эпидемия.

Девушка украдкой, недоверчиво посмотрела на Игоря.

– Не знала. А я знал. Он рассказал мне. И объяснил почему не сделал этого. Знаешь почему? Серега считал, что раз миллиарды людей погибли, а он выжил, то в этом должен быть какой‑то смысл, потому что всему должна быть причина, и он хотел её найти. Нашёл или нет – я не знаю. Может, смысл оказался в тебе, или в том, чтобы быть рядом с нами, а может, в чем‑то ещё – он не рассказывал, но он точно не сдался.

Некоторое время Таня обдумывала его слова, и Игорь не стал ей мешать, надеясь, что пример Воробьёва вдохновит её.

– Может, и так, но никто из вас не был и никогда не будет в положении, в котором оказалась я, – печально заключила она.

Неужели она снова малодушничает, считая себя самым несчастным человеком на планете? Игорь искривил лицо и готов был бросить какую‑то колкость, когда его осенило.

– Положение? Уж не хочешь ли ты сказать, что…

– Да. Я… беременна.

Раздался тяжёлый вздох. Игорь приложил ладонь к лицу и некоторое время молчал. Теперь он лучше понимал, что творится в душе у несчастной девушки, но даже так не считал её решение верным.

– Как мне с ребёнком выжить без Серёжи? – с отчаянием в голосе спросила Таня, подняв лицо и взглянув на Игоря.

– Он знал? – вместо ответа глухо спросил Игорь.

– Нет. Я не успела ему сказать.

По лицу девушки снова потекли слёзы. Игорь не удержался, придвинулся к ней и осторожно обнял, прижав к себе. На этот раз она плакала беззвучно и успокоилась гораздо быстрее. Чувствуя, что пока её снова не отпустят эмоции она всё равно ничего не услышит, Игорь молчал, пока она не перестала всхлипывать.

– Серёга всем нам был, как брат. Поэтому мы все будем в ответе за вашего ребёнка и не бросим вас. В первую очередь этого ни за что не сделаю я.

Таня так и оставалась в объятиях Игоря, прижавшись лбом к его плечу.

– Обманщик, – не шевелясь, глухо упрекнула она.

– Почему?

– Твоя жизнь… висит на волоске, как и Серёжина, – объяснила Таня после паузы.