В любви, как на войне - Дарья Асламова

– Скажи, а ваши рабочие не пытались воровать алмазы?

– Ты не представляешь себе, что такое глотать необработанный алмаз без оправы. Это не похоже на то, как аристократы после революции вывозили перстни в желудках. Алмаз без оправы режет внутренности так, что рабочий сознается во всем и просит только одного: отправить его к доктору.

После того как ему сделают операцию, хозяин его оставляет на приисках. Потому что точно известно, этот человек больше не будет воровать алмазы подобным образом.

В столице Сьерра-Леоне Фритауне алмазами и золотыми слитками торгуют, как у нас семечками на базаре. Всякие сомнительные личности заходят во двор дома и предлагают "честно, без обмана" самые настоящие алмазы, игнорируя тот факт, что за нелегальную торговлю алмазами полагается пять лет тюрьмы.

– Прежде всего надо посмотреть камень сквозь лупу, – учил меня Сергей Борисов, профессиональный оценщик алмазов, который мотается по Африке уже добрый десяток лет. – Если лупы у продавца нет, уже сомнительно. Но часто и невооруженным глазом можно увидеть царапины на камне. Значит, это кварц. Алмаз невозможно поцарапать.

Сергей – африканский старожил, спокойный, как удав. Чтобы его чем-то удивить, нужно сильно постараться.

– Первый этап адаптации в Африке – это тюрьма, – говорит Сергей. – Сажают туда часто и по разнообразным поводам. Меня арестовывали четыре раза. Один раз очень забавно. Проснулся утром, смотрю, дом окружен автоматчиками. Мне сообщили, что я арестован, а потом предложили самому поехать в тюрьму. "Понимаешь, – говорят, – У нас машины нет, а у тебя есть. Так что вот тебе адрес тюрьмы, добирайся сам".

Впрочем, договориться можно со всеми. Однажды во время очередного переворота, когда половину Фритауна захватили ребелы, нам страшно захотелось выпить в два часа ночи. Что делать? Война идет, а выпить надо. Как только мы вышли из дома, нас арестовали ребелы. Мы объясняем: "Так и так. Джину очень хочется". Ребелы объехали вместе с нами все злачные точки, но время было позднее, все закрыто.

Потом говорят: "На той стороне, где правительственные войска, есть один кабачок. Он точно работает, но нам туда нельзя. А вы белые, вас пустят".

Короче, мы им пообещали бутылку джина и пошли на другую сторону. Там нас тоже задержали, но после переговоров позволили купить выпивку. Потом уже с джином мы снова перешли линию фронта, поделились с ребелами и благополучно добрались до дома. Это Африка.

Чаще всего арестовывают русских летчиков. Ребят из Тамбова, работавших в СьерраЛеоне в период очередной революции, арестовали уже в Гвинее как шпионов.

"Отличная тюрьма, – рассказывают они. – Мы там неделю отсидели, охранников за водкой посылали. Начальник тюрьмы говорит по-русски, и наш следователь тоже учился в России. Милейший человек. За взятку в 2о долларов обещал сделать в деле приписку, что арестованные раскаиваются и "больше так делать не будут".

Если вас не успели в Африке арестовать, значит, возьмут в заложники. Обычно ненадолго – пять-де-сять дней. Дольше всех (целый год!) просидел в заложниках у ребелов один русский моряк, работавший на иностранном торговом судне. Он вышел на берег прогуляться в одном маленьком городке и тут*е был взят в плен. Моряк оказался еще радистом-любителем. Ребелы таскали его за собой по как связиста. Однажды ему удалось выйти на частоту своего приятеля в России, тоже радиста, и сообщить свои координаты. После долгих переговоров через Красный Крест и русского консула из соседней Гвинеи его вернули на Родину.

В июле освободили из ребеловского плена русского наблюдателя ООН Андрея Уфимцева, просидевшего в заложниках вместе с другими одиннадцатью наблюдателями 74 дня. Мы праздновали его возвращение в маленьком ресторане. Андрей держался молодцом, только не мог смотреть на рис. "Все что угодно, только не это, – взмолился он. – Мы сидели в окружении вместе с двумя индийскими ротами и 74 дня жрали рис. Сначала это был рис с курицей и соусом карри, потом рис только с соусом карри, дальше просто рис. Видеть его больше не могу".

Андрею повезло, что среди попавших в окружение наблюдателей был один британский майор. Все английские газеты писали о мужественном британце, сидящем в лесах Сьерра-Леоне, телевидение показывало его рыдающую жену с двумя детишками.

Короче, вся Англия была растрогана. В одну дождливую ночь два британских вертолета с английским и индийским спецназом на бортах вылетели в Кай-лахум – городок, где сидели окруженные ооновцы. Собственно, целью англичан было спасти британского майора, ну, заодно спасли и остальных.

"Мы с этим майором жили в одной палатке и все время спорили, когда же нас освободят, – рассказывал Андрей. – Вначале, мы задумали так, – когда у нас вырастут бороды, тогда прилетят вертолеты-Но бороды выросли, й ничего не случилось. Потом сбрили бороды, но опять ничего не произошло. Тогда мы снова стали их отращивать. Затем мы поспорили на дни недели: я уверял, что нас освободят в понедельник – среду – пятницу, а майор настаивал на вторнике – четверге – субботе. Воскресенье db сразу вычеркнули. Кто же будет освобождать в воскресенье? Выходной все-таки.

Освободили нас в субботу, и я проспорил майору ящик пива. Хороший он все-таки парень!" Когда вы научились в Африке сидеть в тюрьме или в заложниках, можно приступать к следующему этапу адаптации – учитесь давать взятки. Это целое искусство. Взятки здесь почти официальны, нечто вроде налога на любую сделку, только не в пользу государства, а в кошельки частных лиц. Берут все и всегда.

– Я недавно пришел оформлять лицензию на работу к местному министру, – рассказывал приятель. -. В кабинете министра висит его портрет во весь рост.

Прекрасный портрет, как живой. Под ним сидит министр в том же костюме, что и на портрете. Важный и до ужаса респектабельный. Я опустил глаза в пол и увидел, как под столом шевелятся пальцы его босых ног. После переговоров протягиваю ему конверт с деньгами. Министр зовет своего секретаря, хочет показать ему, какое уважение выказывают его боссу белые люди. Министр вскрывает конверт и находит там триста долларов. "Нет, – говорит он, – так дело не пойдет. Ты меня обижаешь.

Я же министр, большой босс. Добавь еще хоть пятьдесят долларов". Добавляю. Он сияет от счастья. Дело сделано.

Был у меня другой знакомый министр, который гордо отказывался от взяток, но при этом говорил:*Я денег не беру. Когда выйдешь за дверь, увидишь Моего секретаря.

Вот он точно берет, я знаю".

Следующий этап вашего африканского разви тия: если вы мужчина, вы спите с черной, если вы женщина, вы возмущаетесь, что белый мужчина спит с черной. Найти женщину во Фритауне просто, – она сама вас найдет. Если этого не случилось, езжайте в "Падис". Место, где встречаются те, кто ищет встречи, куда приезжают все, кто стосковался по шелесту женского платья.

"Падис" – это уголок демократии. Здесь достойно представлен весь дипломатический корпус Сьерра-Леоне, но много и "пляжных мальчиков", зашедших выпить кружку пива. В "Падисе" можно встретить лучшие образцы старой колониальной школы – немолодых мужчин, способных сохранять чувство собственного достоинства после бутылки виски, безупречных алкоголиков, вышколенных временем. Здесь много военных и самые красивые проститутки Фритауна.

В "Падисе" две барные стойки – для черных и для белых. Неофициально, конечно. Но однажды я видела, как черные смели все и вытеснили белых. Жуткое было зрелище.

Какой-то местный праздник, и мы не знали, что опасно приходить. Усталые официанты просто с ума сходили и проливали на стойки спиртное. Можно было слышать диалоги: "Дайте виски с колой". – "Виски закончилось, кола тоже. Есть только содовая". – "Тогда дайте джин с содовой". – "Джин выпили. Есть только ром, и тот дрянной". Черные выпили все и плясали как сумасшедшие. Я пыталась выйти из бара сквозь клубок черных, извивающихся, обкуренных тел, остро пахнущих потом. У этих людей не было никаких сдерживающих центров, исступленная, хохочущая, танцующая толпа. Женщины вскидывали животы призывными толчками, мужчины изумительно двигались в такт им навстречу. Это было и красиво, и любви, страшно. Черные руки хватали меня со всех сторон, тянули к себе, хриплые голоса предлагали сделать "джиги-джиги" (заняться любовью). Мой белый приятель, который шел сзади, грозно кричал: "Руки прочь!" Его зажали у выхода и вытащили кошелек.

Вот так, обобранных и почти изнасилованных, нас вытолкали из "Падиса".

Местные проститутки в "Падисе" – это особый разговор. Пляшущие бедра и дрожащие, как студень, ничем не стесненные груди. Глаза как черные солнца, ресницыбабочки, жесткие спирали волос. Круглые зады как скамеечки, – можно поставить стакан, и он не упадет. Женщины пользуются любым предлогом, чтобы подойти к мужчинам и положить руку, куда не следует. Каждая из них мечтает выйти замуж за белого мужчину и уехать из Африки. И такое случается. Мужчины выдумывают любовь, чтобы скрыть наготу чувственного влечения. И рождаются дети, в жилах которых струится тропическое солнце, дети двух миров – черного и белого, которые не находят себе места и покоя, пока не уедут далеко-далеко. И там, в холодных, цивилизованных странах они начинают борьбу за будущее, а по ночам им снится Африка. Но как сказал один мудрый белый: "Там они в тоннеле, но впереди свет, а здесь они на свету, но впереди только тупик".