Божий поселок - Шаукат Сиддики

— Я говорю в полном сознании...— начал он, но в ответ раздался хохот и негодующие голоса, потонувшие в общем шуме.

Люди повскакивали с мест, каждый кричал, что ему вздумается. Али Ахмад, сидевший рядом с трибуной, потянул Сафдар Башира за полу. «Жаворонки» не знали, куда им деваться от стыда. Сафдар Башир пытался продолжать свою речь, но глаза его налились кровью, язык заплетался: он был совсем пьян и болтал бог знает что. Всю эту пьяную болтовню разносили десятки громкоговорителей. Люди улюлюкали, стучали ногами, свистели. Али Ахмад выключил микрофон, громкоговорители умолкли. С трудом удалось увести Сафдар Башира с трибуны.

Али Ахмад сделал знак Салману, и тот подошел к микрофону. Салман сообщил собравшимся, что Сафдар Башир болен. Вот уже несколько дней он лежит с высокой температурой, но сегодня его подняли с постели, зная, как все ждут его выступления. Слушатели, казалось, поверили ему.

Это событие еще больше охладило отношение к Сафдар Баширу. На следующем же заседании организации поведение Сафдара было резко осуждено. А через несколько дней он снова проявил свое неверие в дело, которому посвятил себя. Дирекция текстильной фабрики уволила с работы четырех кули. Рабочий союз выразил свой протест против этого незаконного акта и заявил, что если они не будут восстановлены в т.ечение недели, рабочие объявят всеобщую забастовку.

Дирекция отклонила требование Рабочего союза. Ночью состоялось заседание Совета Рабочего союза, в котором принимали участие Салман и Сафдар Башир. Один из членов Совета предложил начать забастовку, Салман высказался целиком за это предложение, но Сафдар стал возражать. Он заявил, что союз еще недостаточно крепок, он не сможет руководить такой массовой забастовкой. Однако рабочие были полны энтузиазма и единогласно постановили начать забастовку.

Наутро рабочие собрались у ворот фабрики, задерживая отдельных штрейкбрехеров, отказывающихся принять участие в забастовке. Управляющий вызвал полицию. Забастовщики, однако, не шумели, вели себя очень спокойно. Дирекцию такой ход забастовки испугал еще больше, поэтому она подослала к бастующим кучку наемных бандитов. Полиция трижды пыталась дубинками разогнать мирную демонстрацию бастующих, в результате чего было ранено восемь человек. Бастующим пришлось разойтись, на фабрике было объявлено чрезвычайное положение.

Ночью снова состоялось заседание Совета, обсудившего создавшееся положение. Кто-то пустил слух, что полиция собирается напасть на помещение, где проходит заседание, и арестовать членов Совета. Сафдара на заседании не было. Он теперь почти не участвовал в работе союза, а на одном из заседаний организации даже заявил, что «жаворонкам» не следует вмешиваться в дела Рабочего союза, что они должны ограничить свою деятельность лишь социальными вопросами.

Еще с вечера он ушел домой, сославшись на болезнь. Однако, как выяснилось позднее, он провел время в баре с Хан Бахадуром.

Поведение Сафдара возмутило его товарищей, они созвали экстренное заседание организации. Сафдар Башир сидел, как преступник, молча, низко опустив голову. Лицо его было серьезно.

Председательствовал Фахим Алла. Салман обвинил Сафдара в том, что он вместе с Хан Бахадуром пытается помешать работе организации. Сафдар Башира от возмущения бросило в краску. Он ведь был председателем организации, ее создателем и потратил на ее нужды шестьдесят тысяч рупий. Он отказался от жизни, полной комфорта, и вел жизнь сподвижника. Предъявлять ему такое обвинение было слишком — это не укладывалось в его голове. Да, он чувствовал себя обойденным, потому что кандидатом на выборах в муниципалитет избрали доктора

Зеди, а не его. Это было несправедливо. А что касается его связи с Хан Бахадуром, так это чистая случайность. Вечером он отправился в бар и встретил там бизнесмена. Тот подошел к нему и пытался завести разговор о предстоящих выборах, но Сафдар перевел разговор на другое.

Салман предложил освободить Сафдар Башира от поста председателя и расследовать подробности его поведения. Председательствующий представил ему возможность оправдаться. Но Сафдар был так зол, что не произнес ни слова и, хлопнув дверью, покинул заседание.

Через час приехал его шофер и передал Али Ахмаду конверт. В нем оказалось заявление об отставке. Сафдар Башир просил освободить его от членства в организации. Али Ахмад не ожидал такого исхода; он зачитал заявление Сафдара, но просил отложить его обсуждение.

Ill

До выборов оставалось всего две недели. Стояло начало мая. Дули песчаные ветры, небо было словно раскаленный купол, листья деревьев сгорали от палящего солнца. Уже за час-два до полудня улицы замирали.

Али Ахмад сидел за столом, готовя очередное выступление. Вошел Салман с раскрасневшимся от жары лицом, мокрый от пота.

— Что нового, Салман? —улыбнулся Али Ахмад.

Юноша положил на стол сумку и, обтирая с лица пот,

радостно воскликнул:

— Великолепная новость! Один из противников покинул поле боя. Абдулхамид снял свою кандидатуру,— пояснил он.— Мне сказал об этом служащий муниципалитета. Сведения абсолютно точные. Сногсшибательная новость, не так ли?! Теперь остался один Хан Бахадур, да и он...

Али Ахмад не выразил никакой радости.

— Почему вы молчите?

— Это не очень приятное известие, дорогой,— неторопливо проговорил профессор.

— Почему?!

— Ему следовало заявить об этом хотя бы две недели назад. Я и сам удивлялся, почему он до сих пор не отвел свою кандидатуру.

— Я вас не понял,— растерянно произнес Салман.

— Ты, вероятно, не подумал, кому на пользу то, что Абдулхамид снимает свою кандидатуру. Если бы он участвовал в выборах, голоса делились бы между ним и Хан Бахадуром. Большая часть поддерживающих их избирателей — люди, готовые кому угодно продать свой голос, которых легко ввести в заблуждение, подкупить. Они не задумываются над тем, к чему это приведет. Сейчас можно выгодно продать свой голос, они так и делают.

Али Ахмад помолчал с минуту, затем спросил:

— Ты не знаешь, куда девался Сафдар Башир?

— Нет. Я только слышал, что он много пьет.

На лице Али Ахмада отразилось сожаление. Казалось, ему было больно слышать об этом.

— Бедняга стал жертвой своей горячности,— печально сказал он и, тряхнув головой, словно отгоняя назойливые мысли, продолжал:—Так вот, дорогой Салман, отказ Абдулхамида баллотироваться на выборах не в наших интересах. Все его голоса получит Хан Бахадур. За нашего кандидата будут голосовать рабочие — это несомненно, но все-таки и среди них нужно усилить работу.

Салман молча слушал профессора.

— Видимо, Хан Бахадур неплохо заплатил Абдулха-миду, не то он вряд ли снял бы свою кандидатуру,— говорил он.— Во всяком случае, теперь позиции Хан Бахадура укрепились.

Предположение Али Ахмада оправдалось. На следующий день на улицах появились огромные транспаранты, извещающие об отказе Абдулхамида баллотироваться и призывающие избирателей отдать свои голоса Хан Бахадуру.

Хан Бахадур еще шире развернул агитационную кампанию: подкупы, пиршества, пожертвования — все было пущено в ход. Через несколько дней Хан Бахадур намеревался провести многотысячный митинг избирателей. Это было первое собрание, на котором он хотел выступить с предвыборной речью. Раньше он как-то не осмеливался на такое.

Приготовления к митингу шли полным ходом: повсюду были развешаны красочно оформленные афиши, распространялись листовки, два джипа разъезжали по городу и объявляли о предстоящем митинге через громкоговорители.

«Жаворонки» решили сорвать этот митинг.

Хан Бахадур потратил колоссальные средства на организацию собрания. Площадь была украшена словно для свадьбы. На легком возвышении, обитом красной тканью, поставили кресло черного дерева.

Организация митинга была поручена Рафаат Али Вал-гиру — невысокому человеку с острой бородкой, который съел собаку на этом деле. Владелец небольшой пошивочной мастерской, Валгир получал основной доход от организации митингов и собраний во время предвыборных кампаний. Раньше у него даже была постоянная группа помощников, состоявшая из тех, кто выкрикивал лозунги, специалистов по аплодисментам, а также молодчиков, хорошо владеющих кулаками и дубинкой. Но в последние годы она распалась.

Рафаат Али Валгир явился за час до начала митинга, обошел площадь и собрал своих людей. Их было около двадцати пяти. Валгир расставил их по разным концам площади, дал последние наставления, кому начинать и по какому знаку. Валгир провел с ними не одну репетицию, но ведь они были новички, поэтому он еще и еще раз напоминал им об их обязанностях.

— Если кто-нибудь перепутает, ни гроша не получит,— предупреждал он своих «специалистов».