Война корон - Кристиан Жак

Град камней посыпался на земляные валы, защищавшие подходы к египетской цитадели. Гиксосы постоянными обстрелами и частыми вылазками не давали покоя ее немногочисленным защитникам. Казалось, их противостояние будет длиться вечно. Знал ли враг, что силы египтян уже на исходе? Что Кусы держатся чудом?

Градоправитель Эмхеб был тяжело ранен. Стрела попала ему в бедро. Как только вражеские пращники угомонились, Яхмес, сын Абаны, поспешил к нему с докладом.

— Гиксосы убивают наших воинов одного за другим, нам необходимо подкрепление.

— Но взять его неоткуда. Все мужское население города и окрестностей и так сражается в наших рядах.

— Тогда всем уцелевшим следует отступить к Фивам, пока не поздно.

— А Кусы отдать врагу? Признать свое поражение?

— Мы не сдаемся, просто отступаем.

— Сдаемся, и ты это отлично знаешь!

Яхмес, сын Абаны, влажным полотном отер пот со лба.

— Сдаемся, знаю. Ты прав, господин. Нам важно удержать Кусы. Отчаянно сражаться нужно здесь, а не в Нубии! К чему захватывать их крепости?

Им присылали с голубями вести о победах Камоса и Яххотеп. Они, конечно, поддерживали боевой дух защитников Кус, но не могли заменить реальной помощи.

— Ты слишком молод и недальновиден, мой друг. Позднее ты поймешь, какую огромную пользу принесет нам в будущем решение царицы укрепить позиции Египта на юге.

— Позднее? Да позднее никого в живых не останется! Защитники Кус изнемогают от усталости, они не могут больше сражаться. Отступай к Фивам, господин, не медли! Я с несколькими смельчаками прикрою твое отступление. Мы задержим гиксосов. Сделаем все, что в наших силах.

Эмхеб с трудом поднялся с ложа.

— Я постарел, и медленнее оправляюсь от ран. Но скоро сам встану на защиту Кус.

— Вряд ли Яххотеп хочет, чтобы нас всех перебили. Лучше укрыться в Фивах, господин!

— Ты не знаешь ее и представить себе не можешь, какой она необыкновенный человек! Встав во главе освободительного войска, она не приняла ни одного неверного решения. Помощь придет к нам в самый нужный момент. Явится с неба! — произнес Эмхеб, взволнованный до слез.

Яхмес, сын Абаны, решил, что градоправитель бредит. Что там ни говори, Кусы сдать придется.

— Что ж, воодушевим наших воинов какой-нибудь сказкой, а то они совсем приуныли. Придумаем вместе весть поправдоподобнее.

Как только они вышли из шатра градоправителя, то оба посмотрели вверх, заслышав хлопанье крыльев: к ним с небес опускался голубь.

— Плутишка! Вот радость-то! — воскликнул Эмхеб. — Скорее, лети к нам!

Лучший из ручных голубей осторожно сел к нему на плечо. К правой лапке был привязан кусочек папируса, туго свернутый, скрепленный царской печатью.

Послание оказалось необычайно кратким: «Держитесь! Мы спешим к вам на помощь».

Гиксосы собрались на военный совет в храме Сета. Правитель Апопи пришел последним. При его появлении военачальники и чиновники застыли в нижайшем поклоне. Ниже всех поклонился Хамуди. Ко всеобщему изумлению, присланное повелителем снадобье мгновенно его исцелило. Вместо того чтобы отравить казначея, Апопи спас ему жизнь — должно быть, действительно дорожил верным слугой.

В темно-коричневом одеянии правитель выглядел особенно грузным и безобразным. Его слишком пристальный взгляд означал одно: смертный приговор приближенному. Все знали это и боялись поднять глаза.

Однако Апопи выслушал доклад распорядителя государственной казны спокойно, ни на кого не глядя.

Богатства Авариса умножались с каждым днем. Не поступила пока что дань из Анатолии, но беда невелика. Флотоводец Яннас во главе мощной армии вот-вот подавит мятеж, последний бунт против несокрушимой власти гиксосов.

— Мы получили послание от правителя Нубии Неджеха. Его доставили нам, как обычно, — Хамуди, естественно, не стал распространяться о секретных способах сообщения с дальними союзниками Апопи. — Он выражает тебе, владыка, нижайшее почтение, благодарит за оказанные ему благодеяния и спешит уверить в том, что Нубия процветает в мире и благоденствии. Все племена ему покорны, урожай обилен, золото, как всегда, исправно поступит в твою казну.

Правитель соизволил милостиво улыбнуться. По-видимому, известие от преданного союзника привело его в хорошее расположение духа. Один из чиновников, ободренный этим, решился задать вопрос, беспокоивший всех присутствующих.

— Владыка, когда же мы, наконец, уничтожим мятежные Кусы? Их существование — позор для непобедимых гиксосов!

Апопи грозно нахмурился:

— Разве тебе, дураку, не ясно, что, если бы не моя доброта, от Кус давно бы не осталось камня на камне? Ничтожные приспешники Яххотеп недолго продержатся. Горстка уцелевших вскоре сбежит в Фивы. Преследуя их, мы доберемся до главного оплота мятежников и сожжем его дотла.

— А вдруг, владыка, царица Яххотеп пришлет им подкрепление? Ты не боишься, что тогда нам с ними не справиться?

В глазах Апопи полыхнула ярость.

— Правителю гиксосов страх незнаком. Яххотеп — всего лишь жалкая умалишенная. Я буду пытать ее и казню в острастку всем, кто вздумает подражать ей.

От соглядатая Апопи, оставшегося не узнанным среди приближенных Яххотеп, не поступало тревожных вестей. Немногочисленные защитники Кус не дождутся от царицы помощи.

— Позволю себе напомнить присутствующим, — подал голос Хамуди, — что Кусы расположены вдали от караванных путей. С торговцев по-прежнему взимает дань Гермополь. Мятежникам не достается ничего. Зачем нам Кусы? Пускай себе гниют!

Правитель поднялся, давая понять, что совет окончен. Он с раздражением кивнул в сторону дерзкого чиновника, посмевшего усомниться в его всемогуществе. Хамуди сразу понял: глупца следует уничтожить. Толстяк, должно быть, недолго продержится в лабиринте. Тем забавнее будет правителю смотреть, как его съедят.

За время пребывания в храме Сета ноги Апопи чудовищно отекли. Он с удовольствием взгромоздился на роскошные носилки, служившие прежде фараонам Среднего царства.

Прибыв во дворец, Апопи уединился в потайных покоях в самом центре дворца, бережно достал волшебную фаянсовую флягу с изображением карты Египта.

Дотронулся указательным пальцем до иероглифов, обозначавших Аварис, Мемфис, Гермополь. Они вспыхнули, излучая красноватое свечение.

Магия действовала. Апопи вздохнул с облегчением.

Прикоснулся к надписи: «Элефантина». Снова вспышка красного света. Затем свет погас и появились странные знаки: широко раскрытый глаз, готовая к броску кобра, коршун, нацеливший на добычу острый клюв, и голова шакала.