Черная Луна - Дэвид Геммел

Все старинные предания повествовали об ужасах, творимых даротами, об их жестокости и безграничной злобе. И ни в одной легенде о даротах не было ни слова об искусстве либо любви. Неужели возможно, чтобы этих черт была лишена целая раса? Альбрек сомневался в этом — и сомнение порождало в нем крохотную искорку надежды. Быть может, войны все же можно избежать? Быть может, древние легенды попросту преувеличили опасность?

Слуга отжал его мокрые волосы, затем просушил их нагретым заранее полотенцем. Альбрек вышел из ванны и надел белый, до щиколоток халат. Затем он вернулся к себе и сел у огня.

Даже если легенды что-то преувеличили — правда пробивалась сквозь их многословие, словно жгучее пламя сквозь пепел. Олторы — целая раса! — были стерты с лица земли, их города обращены в прах. Никто теперь не знал наверняка, как выглядели олторы, какими они были. Они спасли даротов — ив благодарность дароты уничтожили их. В подобных поступках нелегко отыскать для себя тень надежды.

Из очага выпало горящее полено. Слуга проворно метнулся к нему, ухватил бронзовыми щипцами и вернул в огонь. Альбрек поднял глаза.

— Вызови ко мне главного оружейника, — велел он слуге.

— Слушаюсь, мой господин.

— И принеси из моего кабинета Красную Книгу.

— Сию минуту, мой господин.

Альбрек вздохнул. Все свою жизнь он страстно любил искусство — музыку, живопись, поэзию. Увлекался он также и историей и не знал лучшего времяпрепровождения, чем сидеть целыми днями в своем кабинете. Вместо этого он родился на свет наследником герцогского титула — и всех прилагаемых к этому титулу обязанностей.

Слуга вернулся скоро и принес большую книгу, переплетенную в красную кожу. Альбрек поблагодарил его и, открыв книгу, принялся одну за другой просматривать страницы, заполненные ровным убористым почерком. На каждой странице была проставлена дата, и Альбрек быстро нашел нужную запись. Главный оружейник представил ему оружейного мастера прошлым летом. Этот человек изобрел новую осадную машину, которая, как он заявил, поможет Альбреку выиграть войну.

Альбрек уже давным-давно считал, что рано или поздно — как только люди поймут бессмысленность войны — все враждующие стороны соберутся за столом переговоров, а потому у него не было желания давать деньги на создание новых орудий разрушения. Сейчас он припомнил, что оружейный мастер был рослым, плотного сложения мужчиной, необычайно умным и до тошноты выспренним в речах. Что ж, на выспренность можно и не обращать внимания, а вот недюжинный ум ему сейчас пригодится.

Явился главный оружейник, пыхтя и отдуваясь от быстрого бега. Альбрек поблагодарил его за то, что он пришел так скоро, и осведомился — живет ли по-прежнему в Кордуине тот самый оружейный мастер?

— Да, государь, он все еще здесь. Сейчас он изготавливает новую саблю для мечника Вента.

— Я бы хотел повидаться с этим человеком. Приведи его сегодня вечером в мои покои.

— Слушаюсь, мой государь. Так мы все же будем строить эти новые машины?

Герцог пропустил его вопрос мимо ушей и снова углубился в чтение. Он не видел, как главный оружейник поклонился ему перед уходом, не слышал, как за ним захлопнулась дверь.

Карис предоставили покои на первом этаже дворца. По ее приказу слуги приготовили ароматную горячую ванну, а затем удалились. Вскоре после этого явился Вент — как раз когда Карис раздевалась.

— Можно к тебе присоединиться? — спросил он.

— Почему бы и нет? — отозвалась Карис, опускаясь вводу. Вент хохотнул и проворно скинул сапоги, штаны и рубашку.

— Небом клянусь, Карис, ты по-прежнему самая соблазнительная женщина в моей жизни!

— Сказал бы лучше — красивая, — упрекнула она. С минуту Вент критически разглядывал ее.

— Ну-у… знаешь ли, голубка моя, тебя все же трудно назвать красавицей. Нос у тебя длинноват, а черты лица слишком резкие. К тому же — если по правде — ты чересчур худа. И тем не менее повторяю — в моей постели еще не было лучшей женщины.

— Скромник! — усмехнулась Карис. — Насколько я помню, мы с тобой еще ни разу не оказывались в постели. На крыше фургона — да, на берегу реки — безусловно… где же еще?., ах да, на сеновале. А вот постели не было.

— Голой женщине не пристала такая въедливость, — заметил Вент, погружаясь в воду рядом с ней. — А теперь твоя очередь говорить мне комплименты.

Карис погладила его ладонью по выбритому виску.

— Мне больше нравилось, когда у тебя были длинные волосы. И косички на висках.

— Аристократ, моя дорогая, не должен отставать от моды. Этим он напоминает черни, кто истинные хозяева этого мира.

А теперь притворись, что ты от меня в восторге, и скажи что-нибудь приятное.

— Ты входишь в первую полусотню моих лучших любовников.

Вент от души расхохотался.

— Радость моя, как же мне тебя недоставало! Ты всегда напоминаешь мне, что я — несмотря на все мои таланты — всего лишь простой смертный. И тем не менее не думай меня одурачить. Я в первой десятке.

— Наглец, — сказала Карис, привлекая его к себе.

— Наглость меня только украшает. Ты позволишь мне отправиться с тобой к даротам?

— Конечно. Я и сама собиралась просить тебя об этом.

— Как мило. — Наклонившись, Вент поцеловал ее в губы — вначале легко и нежно, затем с нарастающим пылом. Рука его ласкала обнаженную грудь Карис, затем обвилась вокруг ее талии. Они ласкали друг друга неспешно и основательно, и Карис позволила себе расслабиться. Вент, конечно, был прав — в списке лучших любовников он занимал одно из первых мест. Однако как ни сладостны были эти любовные игры в горячей душистой воде, у Карис не было времени в полной мере насладиться талантами мечника. Она задвигалась быстрее, застонала, задышала часто и резко. Вент стиснул руками ее бедра и сам задвигался чаще. Наконец он удовлетворенно вздохнул, и Карис, втайне радуясь тому, что сумела его обмануть, поцеловала его в щеку и отодвинулась.

— Мне этого не хватало, — с блаженной улыбкой сознался Вент. — Я готовился к поединку и изрядно взвинтил себя, а наши с тобой игры почти что заменяют хорошую драку. Заметь — почти.

— И кто же был твой везучий противник?

— Некто по имени Тарантио. Говорят, что вроде бы мечник.

Карис громко рассмеялась.

— Милый мой Вент! Это ты везучий, а не он. Тарантио прирезал бы тебя, как цыпленка.

Лицо Вента отвердело, искорки смеха, плясавшие в глазах, погасли.

— Не насмехайся надо мной, дорогая. Еще не родился тот человек, который бы лучше меня владел любым клинком.

— Я не смеюсь, Вент, — уже серьезно ответила Карис. — Я видела в бою вас обоих, и ты действительно несравненный фехтовальщик. Но Тарантио… Он не человек, а демон. Ты не видел его боя с Карлином — это было нечто ужасное.