День Черных Звезд - Екатерина Белецкая

– Отдавать энергию – бред, и делать этого мы не будем, – твердо ответил Морис. – Таенн, не возражай. По мне, так она съест и не поморщится. Только потом будет удивляться, почему больше нечего стало брать. Поговорить… ну, что ж, попробуем поговорить. Убить человека никто из нас не способен, – он обвел взглядом присутствующих, хмыкнул и добавил: – Я имею в виду, физически. Морально – это мы запросто.

– Да ну тебя… Значит, ложимся спать, утром – снова обратно и… – начал Леон, но его перебил инженер.

– Давайте утром все-таки попробуем сделать еще одну попытку, – попросил Ри. – Пересчитывать координаты не нужно, правильно? Попробуем еще раз увести станцию, а если не получится…

– А это, конечно, не получится, – вставил Бард.

– А если не получится, попробуем с ней побеседовать, – закончил Ри.

– Давайте сначала все-таки побеседуем, а потом попробуем. Я постою в стороне, и посмотрю, как ты будешь это делать, – язвительно заметил Ит.

– Один раз я уже это делал, – парировал инженер. – Как видишь, жив.

– Ну-ну.

Марию решили подождать у фонда, но в результате потратили время зря. Купили газету, из которой узнали, что сегодня вечером она будет произносить очередную речь в конгрессе. Полдня шатались по городу, бесцельно и бездумно. Город надоел – Ит чем дальше, тем неуютнее себя в нем чувствовал. Остальные, видимо, ощущали то же самое, разве что Скрипач еще проявлял к городу какой-то интерес, но даже он, поддавшись общему настроению компании, стал вести себя потише и выглядел задумчивым.

Погода испортилась, ветер с моря принес облака, затянувшие небо, и вскоре начал накрапывать мелкий дождик.

– Пошли к конгрессу, – предложил Таенн. – Вроде бы там неподалеку были какие-то заведения, в которых можно посидеть. Подождем там. Не мокнуть же.

Следом за ним все направились через дорогие центральные кварталы к главной городской площади. Потом долго сидели в пустом кафе, слушая тихое бормотание радиоприемника и шум набравшего силу дождя.

– А как мы к ней подойдем? – спросил Ри. – Там же, наверное, какая-то охрана?

– Она не боится, – возразил Ит. – В фонде никакой охраны не было. Только какие-то мужчины с бумагами. Можно попробовать постоять на входе… там, кстати, вроде бы народ собирается.

Он встал, подошел к окну и, приложив ко лбу ладонь, стал вглядываться вдаль. Пожилой бармен, до этого стоявший за стойкой, лениво оглядел компанию, и степенно сказал:

– Если вы Марию хотите посмотреть, то идите на лестницу прямо сейчас. Через полчаса набежит много людей, и вы ее не разглядите. Поднимитесь до половины, да стойте там. Выше не ходите, охрана конгресса не пропустит, прогонит.

– Спасибо за совет, – наклонил голову Таенн. – А что, много народу ходит?

– Много, и почти все заходят ко мне, пока ждут. Ну, конечно, те, у кого есть деньги на кофе, – бармен со значением посмотрел на Таенна, и тот полез в карман. Увидев мятые бумажки, бармен улыбнулся. – Да нет, вы не думайте, я в вас не сомневаюсь. Вы не похожи на любителей посидеть в кредит. А Мариа, да… многие ходят, очень многие. Помню, лет шесть назад, когда она была совсем малышкой, она сама частенько заходила ко мне, – усмехнулся он. – И не гнушалась протирать столы и стойку за чашку кофе вместо оплаты. Хорошая она, наша Мариа…

– Она прекрасна, – тихо сказал Ит. Бармен согласно закивал. – И еще она очень добрая. Хочет всем помочь.

– Святая правда. Вы идите, идите, пока не поздно! – поторопил их бармен. – Спасибо, уважаемый… давайте дам сдачу, минуту подождите.

– Не надо сдачи, – улыбнулся Таенн. – Как-нибудь потом сочтемся.

Лестница, о которой говорил бармен, поражала великолепием – она оказалась длинная, из тяжелого, темного гранита, широкая и мощная. Камень мокро поблескивал, на некоторых ступеньках собрались маленькие лужицы, в которых отражалось нахмуренное тяжелое небо. Лестница вела к парадному входу в здание конгресса, украшенному вычурной и помпезной колоннадой, над которой нависал длинный балкон для выступлений. На лестнице сидело уже с десяток человек. Некоторые – просто так, а некоторые прикрывали головы размокшими газетами, стараясь спастись от дождя. Таенн, Леон и Морис сразу же поднялись наверх, до мощеной площадки, а Иту с Ри пришлось задержаться – непонятно почему развеселившийся Скрипач затеял совершенно неуместную тут игру. Он принялся прыгать по ступенькам, а затем и вовсе примерился влезть на гранитный парапет. Кое-как Скрипача усмирили (Ри исподтишка, чтобы Ит не видел, показал ему кулак), и тоже поднялись на площадку.

– Кто будет говорить? – спросил Таенн.

– Я, – вызвался Ри. – Может, она меня помнит?

– Сомневаюсь, – заметил Леон. – Мне почему-то кажется, что она не вспомнит даже Скрипача, а она его видела недавно, относительно встречи с тобой. Через нее слишком много народу проходит, судя по тому, что ты, Ит, рассказал.

– Давайте все же я, – попросил инженер.

– Ладно, говори ты, а мы подстрахуем, – смилостивился Таенн.

…Мариа прибыла с порядочным опозданием. Толпа на лестнице к тому времени образовалась уже преизрядная, и Ри мысленно поблагодарил бармена – если бы не его совет, им бы ни за что не получилось оказаться в первых рядах. Мариа и ее свита поднимались по лестнице медленно – она часто останавливалась, заговаривала то с одним человеком, то с другим. Толпа нетерпеливо шумела, но живого коридора, по которому шла Мариа, не нарушала – эта женщина одним своим присутствием будила в людях почтительность и трепет.

Ри чувствовал непривычное и неприятное волнение. Когда Мариа, наконец, поравнялась с ним, он сделал шаг вперед (кто-то тут же ухватил его за рукав, но он раздраженно вырвал руку), и громко сказал:

– Мариа, вы меня не помните, но я тот человек, который несколько лет назад помог вам. Помните, я дал вам денег? Когда вы рассказали, что хотите работать на радио? Вы меня помните?

Ее взгляд остановился на Ри. Она нахмурилась, подошла ближе.

– Я вас не помню, – ответила она. – А что вы хотите? Денег?

– Верните нам секторальную станцию, – тихо произнес Ри.

– Что?.. – опешила Мариа.

– Мы не можем отсюда уйти, верните…

– Да вы, верно, больны, – Мариа нахмурилась еще больше, но внезапно лицо ее просветлело. – Вот что. Завтра утром зайдите в мой фонд. Скажите, что вас прислала я. Вам дадут денег. Вы поняли?

Ри оторопело кивнул.

И тут из-за его спины вдруг выскочил Скрипач, выскочил настолько неожиданно, что Ри не успел его остановить. В мгновение ока он оказался возле Марии, и, пока все соображали, что же он делает, обнял ее и поцеловал в губы. Опомнившийся Ри схватил его за пояс и потащил обратно а толпу. На лице Марии появилось веселое изумление, она рассмеялась. Подняла вверх руки и громко произнесла – так, чтобы все слышали:

– Очень приятно знать, что столько людей тебя любит! Да еще таких милых!.. Особенно приятно это знать такой простой женщине из народа, как я. Но мое сердце навеки отдано только одному человеку – президенту Ральдо! Президенту Ральдо и… моему народу!..

Толпа одобряюще взревела. Мариа пошла дальше, вверх по лестнице, а толпа, еще немного пошумев, потянулась вниз.

– Что ты делаешь?! – орал на Скрипача Таенн. – Что ты делаешь, подонок?! Ты бы еще под юбку к ней залез при всем честном народе!!! Ты глаза не прячь, на меня смотри!.. Ит, в следующий раз он пойдет на привязи, если вообще куда-то пойдет!!! Ты нам все испортил, гадина!

– Скрипач, что же ты натворил, а? – упрекнул Ит. – Теперь придется делать еще один скачок на год, чтобы она забыла твою выходку! Что ты наделал?!

Скрипач стоял неподвижно и безмятежно улыбался. В глазах его, чайного оттенка, плыло, смешиваясь с отражениями облаков, легкое и светлое, как небо, безумие.

– Бабочка… – прошептал он. Вытянул руку, сделал движение, словно выхватил что-то из воздуха.

– Что – бабочка? – безнадежно спросил Ит.

Скрипач усмехнулся.

– Все, – ответил он, глядя куда-то в пустоту.

– Энергопотери больше нет. Канал разрушен. Вы будете выходить? – голос искина звучал ровно и, пожалуй, даже с какими-то механическими нотками.

– Но мы остались на прежнем месте, – возразил Ри.

– В этот раз да, – подтвердил искин. – Но следующий шаг будет уже расчетным.

– Почему? – с подозрением спросил Таенн.

– Она умерла.

– Что?! – на лице Барда появилось удивление, смешанное с ужасом. – Но почему? Ее что, кто-то убил?

– Нет, – ответил искин. – Она умерла от рака. Я принимаю передачи, об этом говорят по всему миру. Саркома. Она сгорела за десять месяцев.

– Боже мой… – прошептал Ит. – Не может быть…

– Может, – ответил искин. – Я бы настоятельно не рекомендовал вам еще раз высаживаться на планету. В город пришло почти десять миллионов человек, проститься с ней.

– Но как же это… – Ит потеряно переводил взгляд с Барда на Сэфес. – Она же была совсем молодой!