Попкорн - Бен Элтон

Уэйн на секунду задумался.

— Ну, Брюс, моя дорогая мамаша воспитала меня в христианской вере, и я знаю, что ни в чем не повинных среди нас нет. Даже младенцы рождаются с первородным грехом на душе, доставшимся им по наследству от Адама.

— И поэтому вы убиваете людей? Потому что они грешники? — спросил Брюс с чувством огромного интеллектуального превосходства.

— Сказать по правде, я не знаю, зачем убиваю. Отчасти потому, что это так просто.

— Ну, как бы там ни было, я думаю, по крайней мере, никто не станет спорить с тем, что у Уэйна и Скаут вошло в привычку убивать людей, с которыми они даже не знакомы.

— Так оно и есть, — подтвердил Уэйн.

— Какое же отношение это имеет ко мне? — продолжал Брюс, своей манерой говорить все больше напоминающий школьного учителя. — Уэйн и Скаут ворвались в мой дом и напали на моих друзей, так как, по их мнению, содеянное ими — отчасти моя вина. Они утверждают, что, в некотором роде, мои фильмы «вдохновили» их на преступления. Я, конечно, считаю, что это абсолютно несерьезно…

— Мы никогда не говорили, что вы нас вдохновили, мистер Деламитри. — Скаут отняла ладони от лица. — И не надо нам приписывать того, что мы не говорили…

— Извините, но разве не об этом речь? — ответил Брюс.

— Папочка, не будь таким высокомерным! — закричала Велвет со своей позиции у лампы.

Уэйн обдумал ответ Брюса.

— Нет, Брюс, Скаут права. «Вдохновили» — неподходящее слово. Дело ведь не в том, что мы увидели в твоем фильме какую-нибудь парочку убийц и сказали: «Ты только посмотри! Да это отличная мысль! Вот чем мы с тобой займемся!»

— Значит, мои фильмы вас не вдохновляют? Ну, тогда я ничего не понимаю. Какое же отношение я имею к вашим преступлениям?

Уэйн не мог не почувствовать снисходительность в голосе Брюса.

— Все не так просто, Брюс, — ответил он резко. — Мы не идиоты. Мы не выходим из зала после просмотра «Обыкновенных американцев» и не стреляем в продавца попкорна в вестибюле кинотеатра.

Скаут с детства привили правдолюбие, и просто пропустить это она не могла.

— Ну, вообще-то такое бывало.

— Один раз, — согласился Уэйн. — Один раз — и все. Я смотрел «Обыкновенных американцев», наверное, раз пятьдесят, но только однажды вышел из зала и застрелил продавца попкорна. И фильм тут ни при чем. Все дело было в том, что этот ебаный продавец попкорна отказывался продавать попкорн.

Продюсер в фургоне чуть не родил от ужаса.

— Бога ради! — закричал он в ухо Кирстен. — Скажи ублюдку, чтобы выбирал выражения! Десять тридцать утра, мать вашу!

— Простите, мистер Хадсон, — нервно сказала Кирстен, — вы не могли бы выбирать чуть более мягкие выражения? Нас смотрит широкая аудитория, и бранные слова не для всех приемлемы. Детский канал только что отключился от нас и вернулся к «Улице Сезам».

— Да, Уэйн, — проворчала Скаут. — Выбирай выражения!

— Прости, малыш, и вы простите, добропорядочные американцы, особенно те из вас, кто смотрит нас сегодня вместе с юными гражданами. Но, понимаете, ситуация была уж больно досадная!

— Да, милый, ты прав. — Скаут обратилась к камере так, как будто это была ее подружка. — Мы просто вышли из зала, и я сказала Уэйну, что хочу попкорна, а он ответил: «Конечно, малыш, я для тебя возьму целое ведерко». Но продавец попкорна заявил, что продает попкорн только до сеанса, а после сеанса ничего купить нельзя.

— И он стоял там! — взывал к камере Уэйн. — И у него была куча попкорна, и бумажные ведерки, и лопатка, и колпак, и прочая ерунда, но продавать попкорн он нам не собирался!

— И вы его застрелили? — поинтересовался Брюс.

— Да, сэр. Я застрелил его, потому что в мире и без этого недоноска козлов хватает, так ведь? И если одним козлом станет меньше, никто не расстроится. Извините уж за выражение. — Последнюю фразу он адресовал камере.

В это время в фургоне шел горячий спор о том, стоит ли продолжать прямую трансляцию столь непредсказуемого диалога. Одно дело — насилие и убийство, а другое — нецензурные выражения.

В конце концов было решено, что подвергать цензуре новости нельзя, но самые сильные из словечек Уэйна следует заменять на «бип».

Телевизионщики у дома Брюса и миллионы зрителей по всей стране следили за тем, как Брюс пытается добраться до сути аргумента Уэйна.

— То есть ты застрелил продавца попкорна, потому что он был козлом? А не потому (и это очень важный момент), что ты посмотрел фильм о разрушениях и смерти?

Голос Уэйна прозвучал почти устало:

— Брюс, я уже сказал, что ты воспринимаешь все слишком буквально. Разве кто-то убивает продавца попкорна в «Обыкновенных американцах»?

— Думаю, нет.

— И правильно думаешь, черт подери. В «Обыкновенных американцах» убивают пятьдесят семь человек. Ты это знаешь?

— Я знаю, что там много убитых.

— Уэйн их посчитал, — гордо объявила Скаут.

— Конечно, посчитал, малыш, раз знаю, сколько их. Об этом ведь не пишут в титрах, правда, Брюс? Как в том фильме… забыл название… Он тебе понравился, Скаут, — «Свадьбы и похороны» или что-то в этом роде? Там еще был педик в юбке, которого, на мой взгляд, следовало замочить в самом начале, а лучше — до начала фильма.

— «Четыре свадьбы и одни похороны».

— Точно. Так вот: Брюс не назвал свой фильм «Пятьдесят семь убийств, наркотики и секс», не правда ли?

— Правда, милый.

— И нечего строить из себя дурака перед своими согражданами! Я также проследил за тем, кого именно убивают в твоем фильме, Брюс. Среди жертв есть копы, торговцы наркотиками, беременные девочки-подростки… А эта старушенция, у которой пуля пробила мешок для сбора экскрементов?! Отличная была сцена, Брюс! И как тебе такие штуки в голову приходят? — Решив пояснить свой энтузиазм аудитории, Уэйн обратился к камере: — Ну, там идет пальба, да? А тут старушка — божий одуванчик замешкалась, и пуля вошла ей прямо в мешок для экскрементов, какие бывают у стариков, страдающих недержанием. И знаете, что она на это говорит? Она говорит: «Дерьмо!» И всё, понимаете? Просто «дерьмо»! Ну, разве не отлично придумано? В кинотеатре все буквально дохнут от хохота. И простите еще раз за выражение, но это ведь было в фильме, за который Брюсу дали «Оскар», значит, по-видимому, это искусство.

— Я рад, что тебе понравилось, — деревянным голосом сказал Брюс.

— Мне-то понравилось, но суть в том, что продавца попкорна в твоем фильме не убивали.

Брюса это начинало раздражать.

— Так в чем же все-таки заключается твоя мысль? Я думал, ты хочешь снять с себя часть ответственности за совершенные преступления в связи с оказанным на тебя дурным влиянием. Разве не об этом мы спорим?

— Как звали парня, который звонил в звонок, а у собак слюна текла? Пабло или что-то похожее по звучанию? Я смотрел о нем программу по телевидению.

— Думаю, ты имеешь в виду Павлова.

— Точно! Так вот, Брюс, ты никакой не Павлов, а мы со Скаут — не собаки. Я говорю не о конкретных вещах, а вообще. Я говорю о том, что ты в своих фильмах делаешь убийство клевым и интересным.

Брюс больше не мог тянуть. До сих пор его героическое сражение проходило не так гладко, как он рассчитывал. Он позволил себе сбиться с мысли. Теперь необходимо было вернуть себе лидирующую позицию.

— Нет, Уэйн. Я делаю фильмы клевыми и интересными. Позволь мне объяснить. Ты просто болен. — Он посмотрел прямо в камеру. — Эти двое больны. Они неспособны жить по общепринятым правилам. Их психика ненормальна и расшатана. Но разве это я ее расшатал? Или общество? Нет, и еще раз нет. Просто они больные люди, вот и все. Убийцы и садисты были всегда. Еще задолго до появления кино и телевидения людей насиловали и убивали, и тут…

Брюс был посередине пламенной речи, призванной уничтожить противников гигантской силой интеллекта, когда Уэйн, и это было очень некстати, прервал его:

— У меня к тебе вопрос, Брюс. Мне всегда хотелось знать: когда ты снимаешь свои фильмы, тебя все это не заводит? — Уэйн подмигнул в телекамеру. — Уверен, что заводит, дружище, потому что меня просто плющит и колбасит. Кроме того, я оглядываюсь вокруг в кинотеатре, и парни все в восторге от твоего кино. И руки у всех так и чешутся взять пистолет и оторваться как следует. Конечно, они этого не делают, но я же вижу, как они облизывают губы и как хотят этого.

— Ну и что, Уэйн? Они же этого не делают! — Брюс чувствовал себя не слишком уверенно. Он предпочитал обсуждать Уэйна, а не самого себя. — Это просто выдуманная история!

— Нет там никакой истории, — возразила Скаут. — Помню, как я в первый раз смотрела «Обыкновенных американцев» и Уэйн по моей просьбе предупреждал меня, когда будут показывать кровь, чтобы я могла закрывать глаза на это время. В итоге я просидела с закрытыми глазами почти весь фильм.