Колдовской мир - Андрэ Нортон

Некогда в тюрьме у него была возможность исследовать самого себя. И он углубился в такие отдаленные области души, которые никогда не открывались свету.

Страх он понимал. Но это было преходящее чувство, которое обычно побуждало его к действию. Некогда он поверил, что за вратами Петрониуса станет свободным человеком. Пока это не так. Ингвальд говорил об одержимых злым духом, но что, если человек не владеет собой?

Саймон как бы раздвоился. Он постоянно следил за собой, как за другим человеком. Чужак — люди чувствовали это в нем. Может, это еще одна странность этого мира, такая же, как машины, не соответствующие образу жизни, как загадка Колдера? Саймон чувствовал, что находится на грани какого-то открытия.

Но вот эти мысли были оставлены, когда Саймон увидел ветвь дерева, изогнутого горной бурей, лишенную листьев. Она черной линией выделялась на фоне неба, а то, что свисало с нее в петлях, было еще черней.

Саймон смотрел на три маленьких тела, раскачивающихся на ветру, на разинутые клювы, блестящие бусинки глаз, на изогнутые когти, на которых по прежнему виднелись алые ленты и серебряные кольца.

Три настоящих сокола со свернутыми шеями.

— Почему? — спросил Калуф.

— Должно быть, предупреждение. — Саймон спешился и передал повод Калуфу. — Подождите здесь. Если я не вернусь вскоре, возвращайтесь к Ингвальду и доложите о происшествии. Не ходите за мной, мы не можем зря терять людей.

Солдаты возражали, но Саймон решительно остановил их. Осмотрев кусты, он увидел следы множества людей, сломанные ветви, вырванную, вытоптанную траву, обрывок какой-то ткани. Он двигался ближе к берегу; стал слышен звук прибоя, доносившийся из бухточки.

Саймон дважды бывал на этой тропе и сейчас пытался мысленно представить себе картину местности. К несчастью, долина, выходившая к бухточке, была лишена всякой растительности. Утесы по обе стороны лысые. Придется все же испробовать один из этих утесов, хотя это трудно. Саймон упрямо двинулся вперед.

Как когда-то из склепа Вольта, пробирался он сейчас ползком, цепляясь за любую опору. Вот он подполз на животе к краю обрыва и заглянул в бухточку.

Он ожидал увидеть многое: голую полоску песка без следа чьего-либо присутствия, отряд Карстена, стоящий на якоре корабль. Но увидел совсем другое. Вначале он решил, что это одна из иллюзий Эсткарпа — то, что он видит, произведено его собственным мозгом, рождено каким-то воспоминанием. Но более пристальный взгляд на изогнутый металлический корпус показал, что хоть он и напоминает что-то знакомое, но все же отличается от всего, что он видел раньше, как поддельный сокол отличается от настоящего.

Очевидно, он смотрел на морской корабль, хотя никаких надстроек или мачт не было видно. Непонятно, что движет этим кораблем. Нос и корма резко заострены, весь корабль по форме напоминал торпеду. На плоской поверхности корпуса виднелось отверстие, рядом с ним стояли три человека. На головах у них были птичьи шлемы, но Саймон был уверен, что это не настоящие фальконеры.

Опять вечная загадка этой цивилизации: ведь корабли салкаров парусные, что характерно для немеханической культуры. Этот корабль как будто явился из будущего его собственного мира! Как могут существовать бок о бок два таких различных уровня цивилизации? И здесь Колдер? Чуждое, чуждое… Саймон чувствовал, что еще немного — и он поймет, догадается…

Он на мгновение утратил бдительность. Только прочный шлем, добытый в Карстене, спас его жизнь. Удар оглушил Саймона. Он вдохнул запах влажных перьев, чего-то еще, полуослепший, пытался встать, но получил еще один удар. На этот раз он увидел вражеское крыло. Сокол, но подлинный или мнимый? Этот вопрос он унес в сомкнувшуюся вокруг тьму.

ГЛАВА 2. ПРОДАННЫЕ НА ГОРМ

Тупая боль заполняла голову, сотрясала тело. Вначале Саймон, неохотно возвращавшийся к сознанию, с трудом смог набрать сил, чтобы вынести эту боль. Он понял, что биение не только внутри, но и вне его. То, на чем он лежал, дрожало равномерной ритмичной дрожью. Он заключен в черном сердце тамтама.

Открыв глаза, он не увидел света; попытавшись двинуться, обнаружил, что руки и ноги у него связаны.

Ощущение того, что он закрыт в гробу, стало таким сильным, что Саймон прикусил губу, чтобы не закричать. Он так отчаянно сражался с неизвестным, что лишь спустя какое-то время обнаружил, что он не один.

Справа от него кто-то время от времени слабо стонал. Слева кого-то рвало, и от этого добавлялось зловония в душной атмосфере. Саймон, почувствовав странное спокойствие после этих двух звуков, позвал:

— Кто здесь? И где мы? Кто-нибудь знает?

Стон кончился коротким перерывом дыхания. Но человек слева не мог или не хотел справиться с собой.

— Кто вы? — Слабый шепот донесся справа.

— Я с гор. А вы? Это тюрьма Карстена?

— Лучше бы мы были там, человек с гор. Я бывал в подземельях Карстена. Да и в комнате допросов тоже. Но лучше быть там, чем здесь.

Саймон напряженно вспоминал последние события. Он взобрался на вершину утеса, чтобы заглянуть в бухточку. Там находился странный корабль, потом нападение птицы, которая, вероятно, вовсе не была птицей. Ответ может быть только один — он лежит в том самом корабле, на который смотрел сверху.

— Мы в руках тех, кто скупает людей для Горма? — спросил он.

— Именно так, горный человек. Вас не было с нами, когда дьяволы Ивьяна отдавали нас Колдеру. Значит, вы один из фальконеров, которых захватили позже?

— Фальконеры! Эй, люди крылатых! — Саймон возвысил голос, слыша, как эхо гулко возвращается от невидимых стен. — Сколько вас лежит здесь? Я, один из всадников, спрашиваю вас!

— Нас трое, всадник. Хотя Фальтера бросили сюда без чувств, и мы не знаем, жив ли он.

— Фальтер! Страж южных проходов! Как его захватили — и вас?

— Мы узнали о бухте, куда могут приставать корабли, а вскоре прибыл вестник из Эсткарпа. Он сообщил, что нам могут доставить припасы морем, если есть где высадиться. Поэтому Повелитель Крыльев приказал нам отыскать бухту. Нас сбили соколы. Хотя это не наши соколы. Очнулись мы на берегу, без кольчуг и оружия; нас втащили в корабль, подобного которому нет в мире. Это говорю я, Тандис, который пять лет служил моряком у салкаров. Много портов видел я и столько кораблей, что не пересчитать и за неделю, но такого нигде не было.

— Он рожден колдовством Колдера, — послышался слабый голос справа от Саймона. — Как может человек определить время, если он заключен в бесконечной тьме? Ночь сейчас или день, этот день или тот? Я сидел в тюрьме Карса, потому что дал убежище женщине и ребенку древней расы, когда прозвучал рог. Всех молодых взяли из тюрьмы и привели на остров в дельте. Здесь нас осмотрели.