Наружное наблюдение - Оллард Бибер

Макс криво улыбнулся.

– Если я приду к вам, господин инспектор, то с предложением, от которого вы не сможете отказаться.

Произнеся эту загадочную для Дауба фразу, Макс встал и направился к двери. Инспектор Дауб уныло смотрел ему вслед.

38

Мамке Эмме Майер очень хотелось поднять доходность своего борделя. Она невольно проецировала свой прошлый торговый опыт на новый бизнес. Что бы она сделала, если бы по-прежнему торговала, например, косметикой? Она бы изменила ассортимент, поиграла бы с ценами, работала бы день и ночь, в конце концов, поменяла бы местоположение торговой точки… В борделе, по сути дела, она занималась той же торговлей. Правда, товар был специфическим – Эмма торговала женским телом. Поменять бордель нереально. Цены – считала Эмма – и так низки по сравнению с конкурентами. Ассортимент? Девушки не самые лучшие, но не хуже, чем у других. Да и где ты их найдешь? Рабочий день и без того ненормированный. Все упиралось в клиентов. Чем их можно привлечь? Что еще такое может явить женское тело, чего бы не знали клиенты?

Пришедшая в очередной раз Шарлотта, выслушав ее жалобы, сказала:

– Надо, моя девонька, менять ассортимент услуг.

Эмма подумала, что ее заведение способно только на одну единственную услугу, и сказала об этом бывшей мамке. Шарлотта пропустила стаканчик вина.

– Не скажи, девонька. Клиент пошел привередливый. Многим подавай услугу "с перчиком". Или, если хочешь, "с изюминкой".

– Это что такое, фрау Якобс?

Шарлотта выпустила струйку дыма.

– Ты слышала, что такое садомазохизм?

– Совсем немного.

– Ну так вот, многие кобели это любят. Особенно, когда надерутся. Есть еще групповой секс. За это готовы платить большие деньги. А если напьются, то и огромные…

– Вы хотите, чтобы я подвергла своих девочек таким мукам?

Шарлотта уже захмелела. Глаза ее затуманились, язык же продолжал работать с прежней прытью.

– А что тут такого? Баба все выдержит. Само собой разумеется, что и девки будут получать больше. Ты не должна их обижать. Но и твои доходы вырастут существенно. – Еще один стаканчик вина исчез во чреве Шарлотты. Она икнула. – Конечно, все должно быть по согласию. Принуждать их ты не имеешь права. Помни, что ты сама когда-то была на их месте.

Эмма смотрела на обвисшие щеки Шарлотты и думала, как быстро та постарела. Бывшая мамка превратилась в старуху. Волосы потеряли всякий блеск и висели клочьями разной длины. Маникюрный лак на ногтях отслаивался, и поэтому ногти выглядели как бок облезлой собаки. Кончики пальцев были желтыми от никотина.

Шарлотта заметила ее оценивающий взгляд.

– Что? Сдала Шарлотта Якобс?

– Не совсем, фрау Якобс, – сказала Эмма. – Вы просто перестали ухаживать за собой.

– А просто некогда, – сказала Шарлотта и налила себе еще стакан.

Эмма поняла, что бывшая мамка просто пьет, что ее предложения рождены не очень трезвым рассудком. Она проводила Шарлотту и подумала, что все же идея бывшей мамки не так уж и плоха. Конечно, надо поговорить с девочками. Все должно опираться на добровольное согласие, основываться на взаимовыгодных условиях. Как в любом бизнесе.

Так Эмма Майер начала подготовку "боевой группы".

39

– Это провал! – темпераментно воскликнула Мартина. Ее лицо сделалось гневным, а рыжая прическа отчаянно подпрыгивала при каждом слове. – Мы не должны были так подставлять бедную девочку. Что теперь с ней будет?

Макс смотрел на нее молча, не смея возразить. Мартина была права. И даже если привлечь силы всей франкфуртской полиции, быстро Милеву Николич не найдешь. А речь идет о днях, может быть, о часах. Все зависит от настроения психопата. Куда он прячет неубитых стриптизерш? Зачем он их держит? Ведь они уже не удовлетворят его неуемное желание доминировать, по меньшей мере, так, чтобы он остался доволен. Он хочет полного и безусловного подчинения. Подчинение простой грубой силе его не устраивает. Но он их почему-то не убивает. Какую выгоду он имеет от этого? Надо было что-то ответить Мартине. Он спросил:

– Что ты предлагаешь?

Она вспылила:

– Какой простой и безответственный вопрос! Я хочу, чтобы что-то предложил, шеф.

Макс встал с диванчика, прикурил сигарету. Медленно заходил по комнате – пять шагов до окна и обратно. У него не было решения, которое очевидным образом вело к успеху. Все, что вертелось в голове, было из серии "пойди туда, не знаю куда." Все это было имитацией бурной деятельности, не обещавшей уверенного успеха. Он взглянул на нетерпеливое лицо Мартины и заходил по комнате быстрее, тупо глядя в пол. Снова сев на диванчик, сказал:

– Давай попробуем порассуждать, Мартина…

Она вызывающе повела плечами.

– Давай.

– Помнишь, я говорил, что кто-то мог нас видеть возле "Диаманта" в компании с Милевой Николич?

– Безусловно, помню.

– Может быть, надо снова пойти в "Диамант"?

Она встряхнула прической.

– И конечно, ты хочешь, чтобы туда пошла я?

– Ты моя помощница. Ты знаешь там бармена.

– Ты что-то путаешь, мой сыщик. Я его знаю ровно столько, сколько его знаешь ты. Я знаю бармена из "Фантазии", который свел нас с барменом из "Диаманта". Но не более того. А тебе просто не хочется туда идти.

Напор Мартины не спадал. И она была права. Ему, правда, не хотелось туда идти. Не потому, что шанс на успех был минимальным. Он считал, что даже при положительном результате потребуется уйма времени для доведения дела до конца. Этого времени не было. Пусть бы Мартина поработала в этом направлении. Это был бы резервный шанс. А он сыщик Вундерлих занялся бы в это время другим. Конечно, более важным. Он, правда, боялся себе признаться, что пока не знает, чем. Макс решил солгать:

– Мартина, у меня есть другой план. Я не могу пойти туда.

Она недоверчиво посмотрела ему в глаза и поняла, что он кривляется, что нет у него никакого плана. Сказала:

– Я знаю, какой у тебя план. Займешься усиленной мыслительной деятельностью? Или будешь ждать пришествия его величества случая?

Он зло ответил:

– И то, и другое, Мартина.

Она быстро собралась и покинула офис. И было совсем непонятно, какое решение она приняла. Он не бросился вдогонку, а бессильно опустился на диванчик. Еще никогда ему не было так худо.

40

Киллер Буб вел машину шефа, на заднем сиденье которой сидела с мешком на голове стриптизерша Ре. Еще одевая мешок на эту белокурую головку, Буб заметил, как прекрасна новая пленница шефа. Он заметил это, несмотря на кровоподтеки, во множестве присутствующие на ее белоснежном лице. Они были и под глазами, и на скулах,