Великая Китайская стена - Джулия Ловелл

Совсем по-другому смотрелась ситуация на северной границе Цзинь, где правящая династия с тревогой оглядывалась на собственное прошлое, на неопределенное, кочевое состояние племен, которым нечего было терять, но которым многого можно было добиться в ходе беспрерывных войн. Однако, к счастью для династии Цзинь, на протяжении большей части двенадцатого столетия территории, сегодня известные как Монголия, существовали в хаосе племенного соперничества. Цзинь удавалось с достаточной легкостью контролировать их при помощи комбинации военных кампаний, укреплений и дипломатических мер. До тринадцатого столетия монголы, народ, поселившийся на реке Онон в северо-восточной Монголии примерно в 800 году, были одной из многих кочевых групп — найманов, кереитов, татар, — населявших северные степи. Они занимались скотоводством или охотой и жили в юртах из войлока на равнинах или из бересты в лесах. Если земли по Онону в 800 году выглядели как сегодня, то монголы нашли там вполне подходящие для жизни условия: щедро орошаемую, покрытую сочными травами и редкими деревьями равнину с хорошей охотой на оленей в гористых районах дальше к северу.

Впервые Цзинь приступила к укреплению своих северных границ со степью примерно в 1140 году, когда монгольского кагана Кабула, прадеда Чингисхана, пригласили в Цзиньскую столицу Чжунду (сегодняшний Пекин), где его роскошно принимали, имея в виду заключить с ним своего рода союз. Расслабленный дорогой дипломатической выпивкой — кислым кобыльим молоком, Кабул в самый разгар церемонии наклонился к цзиньскому императору и дернул того за бороду. Каковы бы ни были намерения Кабула, их крайне негативно восприняли разгневанные чиновники императора, находившиеся в процессе осознания себя приверженными этикету конфуцианскими китайцами и, соответственно, отказавшиеся заключать какое-либо соглашение с бесцеремонным каганом. Они позволили ему беспрепятственно уехать, но вскоре выслали войска для засады. Хоть Кабулу и удалось укрыться в своей степной ставке, с того момента отношения между двумя государствами испортились навсегда. Вскоре после этого Цзинь перенесла свою месть на племянника и наследника Кабула, Амбакая, который, будучи захвачен татарами, племенем, расположенным между Цзинь и монголами, был выдан Цзинь и впоследствии казнен особо жестоким способом: распят на хитроумном приспособлении, известном как «деревянный осел».

В течение следующих шестидесяти лет Цзинь успешно проводила политику «разделяй и властвуй», не позволяя ни одному из племен оставаться сильным достаточно долго, чтобы представлять слишком большую угрозу. После акта вероломства по отношению к их вождю монголы напали на татар. Когда татары отразили нападение монголов и стали в степи самой мощной силой, Цзинь возобновила союз с монголами против татар. Именно в связи с кампанией против татар Цзинь впервые вступила в контакт с Чингисханом, в то время одним из нескольких вождей, соперничавших за лидерство среди монголов, и предложила ему присоединиться к общим усилиям. Родившийся в 1162 году в семье главы клана по имени Есугей, молодой Чингис имел веские личные причины ненавидеть татар. Ведь это после еды, поданной неким татарином, Есугей заболел и умер, оставив жену с шестью детьми. Сочтя сыновей Есугея слишком молодыми, чтобы занять место отца, клан бросил всю семью на произвол судьбы, и она выживала, собирая плоды, коренья и ловя рыбу на берегах Онона. Худшее было еще впереди. Когда тринадцатилетний Чингис в детской ссоре из-за птицы и рыбы с одним из своих братьев убил его, враждебно настроенные члены клана схватили его и обратили в рабство. Сбежав от колодок и отряда преследователей, он вернулся к семье и последующие годы провел, собирая союзников и обзаводясь побратимами. Неудивительно, что Чингис ухватился за приглашение ударить по своим старым врагам, татарам, и лично в 1196 году захватил в плен татарского хана. Цзинь наградила своего нового вассала, Чингиса, даровав ему титул Смотритель Границы. Спустя двадцать лет стало ясно — она приняла крайне опрометчивое историческое решение.

В 1206 году, устранив всех соперников на лидерство среди монголов, Чингис созвал курултай, народное собрание, на Голубом озере в центральной Монголии, где голубизна небес и вод естественным образом сочеталась с яркой зеленью трав; здесь сосредоточились все условия, на которые мог рассчитывать человек в двенадцатом столетии: защита окружающих взгорий, вода, хорошие пастбища и стометровый холм, с которого военачальник мог обозревать свои войска. Он щедро наградил соратников титулами и подарками и провозгласшгсебя «объединителем людей войлочных юрт».

Степной режим Чингисхана сулил династии Цзинь неприятности по двум причинам. Во-первых, он создал новую модель монгольского общества, где власть больше не наследовалась — это неизбежно вело к разрушительному соперничеству между семьями и внутри семей, — а гарантировалась преданностью одному признанному всеми вождю (ему самому). Вместо того чтобы направлять значительные военные силы на уничтожение друг друга, к тому времени объединившиеся степные племена были готовы броситься пугающе сплоченной массой на государства, лежащие за пределами степи. Цзинь с этого времени была вынуждена рассматривать племена, в отношении которых она до недавних пор применяла формулу «разделяй и властвуй», как единую силу. Во-вторых, в новый союз монголов вошли более агрессивные к внешнему миру народы. Чингис понимал — воинственные степные племена утратили в лице друг друга объект грабежа и смогут удержаться под единым началом монголов только в том случае, если он обеспечит их хорошей добычей. Ему придется искать цели для набегов вдали от дома.

Исторический гипноз Чингисхановой империи ужаса был таков, что рациональное зерно разрушительных завоеваний порой скрывается за простым перечислением, куда он ходил, кого, что и как уничтожал: миллионы мусульман, убитые в Центральной Азии, побежденные русские князья, медленно задавленные пиршественным столом победоносных монгольских военачальников, китайские города, полностью вырезанные, за исключением небольшого числа ремесленников и актеров (даже варварам, видимо, иногда требовалось развлечься). Географический диапазон его целей — Китай, Центральная Азия, Персия, Россия — не позволяет выявить общую причину его агрессивности, например такую, как особая расовая ненависть. Его стремление покорять, видимо, лучше всего поддается объяснению как склонность вождя скотоводов-кочевников к грабежу, доведенное до крайности: преданность его людей зависела от щедрых наград, более ценных, чем те, которыми могли стать степные травянистые равнины. Жестокость Чингиса к народам, оказавшимся на пути его военных походов — по преданию, в центральноазиатском оазисном городе Мерве за несколько дней были убиты миллион триста тысяч человек; на каждого монгольского воина пришлось по четыреста убитых, — указывает на заинтересованность в одномоментном удовлетворении потребности в грабеже и полное отсутствие стремления к территориальным приобретениям для себя. Любой завоеватель, намеренный извлекать долгосрочную выгоду из империи, заботится о том, чтобы оставались люди, необходимые для ее производства. Таким образом, завоевания монголов происходили почти случайно. Монголы под водительством Чингисхана изначально представляли собой не более чем феноменально успешную версию степных грабителей, тревоживших Китай и другие оседлые общества, начиная с первого тысячелетия до нашей эры. Разница заключалась в том, что монголы относились к набегам более серьезно, чем их предшественники, неся полное разорение районам, куда направляли своих коней. Разграбив до нитки какой-либо район, они не оставляли себе выбора, кроме как двигаться к следующему — отсюда постепенный захват Китая с 1213 по 1279 год.

Чингису не потребовалось много времени, чтобы разглядеть в качестве объекта для грабежа государство Цзинь, в свою очередь с большой выгодой на протяжении многих лет грабившее сунский Китай. Озабоченный, что удивительно, поисками морального предлога для вторжения, он начал с отслеживания нарушений со стороны Цзинь его военного кодекса чести (всю свою военную карьеру он настойчиво утверждал, будто нападал только в ответ на действия, расцениваемые им как оскорбление или измена клятве в верности). Его стремление воевать исторически объясняется распятием Цзинь его дяди, Амбакая, а прямым поводом явилось решение Чингиса, что оставаться вассалом Цзинь оскорбительно для его достоинства. Когда посол от нового императора Цзинь, взошедшего на трон в 1208 году, прибыл в степную ставку Чингисхана за данью, призванной подтвердить вассальный статус Чингиса, тот заявил — новый император глупец. «Чего ради мне кланяться ему?» Плюнув в южном направлении — где находилась столица Цзинь, — он ускакал прочь. Следующие три года Чингис потратил на подготовку вторжения, а весной 1211 года повел сто тысяч воинов на юго-запад из Гоби на столицу Цзинь, Чжунду.