Не царское дело - Галина Куликова

— Отдай письма! — каркнула со своего места Ольга Петровна.

— Тихо, — цыкнул на нее Крутов и, наклонившись к мужчине, приказал: — Чапкин, внятно и быстро — что за письма?

— Последние письма Есенина и Маяковского! — рявкнул бородатый Чапкин, сверкая глазами. — Настоящие! Те, которые украли и спрятали от народа!

Крутов откинулся на спинку кресла и невежливо рассмеялся. Потом, обращаясь к Насте, сказал:

— Бред какой-то. Какие еще письма? Кажется, меня увезут в психушку вместе с ними. Ты что-нибудь понимаешь?

Совершенно обалдевшая Настя лишь отрицательно замотала головой.

Крутов ласково, как обычно разговаривают с душевнобольными, обратился к Чапкину:

— Вот эта девушка, Настя, к которой вы упорно приставали, не понимает, о чем идет речь. Откуда у нее могут быть письма Есенина и Маяковского? Она родилась через много десятилетий после их смерти.

— Письма она получила в наследство от своей родственницы. А та прятала их всю жизнь у себя. В письмах сказано, почему на самом деле великие поэты ушли из жизни. Есенин и Маяковский называют там имена тех, кто довел их до последней черты. Только с помощью этих документов можно восстановить историческую справедливость и воздать по заслугам убийцам поэтов.

— Откуда ты знаешь про наследство? — сузив глаза, быстро спросил Крутов.

— Мне рассказал один человек, истинный патриот, который тоже хочет, чтобы правда о гибели великих поэтов стала достоянием всех людей.

— Что за человек, фамилия, где работает?

— Не знаю. Инкогнито. Он сообщил мне эти сведения по секрету, конфиденциально. Сказал, что его жизни угрожает опасность и я не должен никому про него говорить.

И Чапкин, хитро улыбнувшись, приложил указательный палец к губам.

— Психи — однозначно, но не наемные убийцы, — констатировал Александр, когда они с Настей снова пересели в джип. — Значит, отсюда больше опасность не угрожает.

— Почему ты так уверен? От психов всего можно ожидать.

— Поверь опыту, это довольно безвредные фанатики.

— Фанатики тоже могут дров наломать, — упрямилась Настя. — Они могли довести меня до нервного срыва. Или даже до инфаркта. Может, их стоило сдать в полицию?

— Не тот случай. Я их напугал, больше они к тебе не сунутся. Тем более что ты так убедительно им пообещала отдать письма, если их обнаружишь. Кстати, объясни мне, такое в принципе возможно?

— Что письма обнаружатся?

— Да.

— После зарубежной недвижимости, драгоценностей и рукописей с автографами я готова поверить чему угодно. Вдруг в какой-нибудь шкатулке на антресолях обнаружатся перевязанные розовой лентой письма, которые Пчелке передала на хранение какая-нибудь подруга Эрлиха или родственница Полонской? Если завтра ко мне на улице подбегут фанаты Ленина и скажут: у вашей прабабушки хранился подлинник письма съезду, в котором Ильич называет своим преемником Герберта Уэллса — я и этому поверю.

— Короче, теоретически такое возможно?

— Пчелка знала стольких известных, знаменитых, популярных людей, что у нее в руках могли оказаться самые неожиданные вещи и документы.

— Знаешь, я запутался в тех фамилиях, которыми они щеголяли — Эрлих, Агранов, Полонская. Агранов, по-моему, был известным чекистом?

— Я тоже не сильна в этом, но Эрлих, кажется, тот человек, которому Есенин передал написанное кровью прощальное стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья», Вероника Полонская — последняя любовь Маяковского. Мне помнится, Пчелка про нее что-то рассказывала. Слушай, ты точно уверен, что психи больше не явятся?

— Уверен. Во всей этой забавной истории меня волнует только один момент. Кто им рассказал про завещание и с какой целью?

— Цель этих полоумных понятна — обнаружить раритетные документы. Знаешь, есть люди, которые десятилетиями ищут библиотеку Ивана Грозного. А эти решили осчастливить человечество предсмертными письмами поэтов. Ну а вот какую цель преследовал тот, кто им обо мне рассказал, это большой вопрос.

— Это очень важный вопрос. Твой псих дал кое-какие сведения, и хотя это слабенько, но все же. Вот насчет цели — тут следует еще подумать.

— Что мы делаем дальше?

— Я поговорю сейчас кое с кем, а ты позвони сестре, узнай новости. Мои люди пока ничего не обнаружили.

Новостей не было — ни плохих, ни хороших. Роман поехал по делам, Дашка, естественно, ждала дома.

Крутов выключил телефон и с сожалением сказал:

— Нам надо на время разделиться. У тебя в планах что?

— Думала проконтактировать, наконец, с Пчелкиным управляющим. Потом еще хотела встретиться с Данилой Макаровым.

— Да, помню, ты говорила. Может быть, все же найти кого-то посерьезнее, чем практикант?

— Посмотрим, что он мне скажет. А ты куда?

— Попытаюсь с убийством Прудковского разобраться. Либо это случайная жертва, либо он тоже связан с наследством Веры Алексеевны. И потом — нотариусы. Да, вот еще что. Дай-ка мне координаты твоего знакомого ювелира, который под машину попал. Номер мобильного, адрес магазина и так далее. И самое главное. Я приставлю к тебе своего человека. Мешать он не будет, но зато подстрахует.

— Это ты очень хорошо придумал, — с облегчением вздохнула Настя. — Если честно, мне ужасно страшно. Я даже сама хотела тебя попросить, только как-то неудобно…

— На ее жизнь уже столько раз покушались, а ей все неудобно, — покачал головой Крутов. — Ну ты, родственница, даешь!

— А твой телохранитель и на встречу с Макаровым со мной пойдет? — поинтересовалась Настя.

— Ах, вот оно что, — ухмыльнулся Крутов. — Свидание с молодым нотариусом не только деловое, но и романтическое?

— Перестань немедленно! — отмахнулась Настя. — Просто неудобно будет, ведь речь пойдет о вещах довольно деликатных.

— Ничего, мой человек посидит в приемной. И пожалуйста, не пытайся скрыться от него. Дело даже серьезнее, чем мы думали.

— Еще серьезнее? Говори немедленно, что тебе известно?

— Ты и так напугана достаточно…

— Я напугана уже до такой степени, что перестала бояться, — перебила его Настя. — Неведение страшит меня больше, чем стрельба.

— За нами установлена слежка, — коротко ответил Крутов.

— За мной?

— И за мной тоже. Следят очень странно, но это детали.

— Те же, кто хотел расстрелять нас в лесу?

— Настя, ты напрасно думаешь, что я скрываю от тебя какие-то важные факты, — укоризненно сказал Крутов. — Просто я сам многого еще не знаю. Информация поступает ко мне со всех сторон, но я не всегда могу с ходу ее проанализировать. Мне нужно время, чтобы все сопоставить и связать воедино. Как только кусочки мозаики начнут складываться в картинки, я немедленно их тебе продемонстрирую. Ты мне веришь?

Девушка кивнула, слегка удивленная его вдохновенным монологом, который тем не менее произвел на нее должное впечатление.

— Вот и отлично, — облегченно вздохнул Крутов. — А теперь расходимся. Но имей в виду — мы с тобой на связи. Как закончишь свои дела — сообщи, договоримся о дальнейших действиях. Сейчас подъедет машина, и тебя оттранспортируют, куда скажешь. Она будет в твоем распоряжении, сколько нужно.

— Нет, это удивительно! — не удержалась от восклицания Настя. — Ты говорил, что только еще собираешься создавать детективное бюро. Причем где-то на Севере. Зато здесь, в Москве, у тебя уже действует целое спецподразделение. Не мог бы объяснить, что все это значит? Просто безумно любопытно.

— Тут ты попала в точку — это и есть спецподразделение, хотя и бывшее. Большинство из них — мои друзья и сослуживцы, уволенные из армии, но сохранившие полезные навыки. Я для них в данном случае работодатель. Устраивает такая версия?

— Значит, версия? А где же правда?

— Правда, Настенька, в том, что я хочу защитить и тебя, и себя. Но в одиночку сражаться с противником, особенно неизвестным, коварным и жестоким, очень трудно. Вот я и позвал на помощь друзей, благо их у меня хватает. Мы стараемся изо всех сил, и я уверен, победа будет за нами. А ты постарайся быть терпеливой, хорошо? Да, и вот еще что. Тебе нужно быть дома не позже восьми часов — приедут менять замки на входной двери.

Сначала Настя попросила отвезти ее домой.

«Я уже называю Пчелкину квартиру своим домом, — усмехнулась про себя девушка. — Как быстро, оказывается, привыкаешь к переменам к лучшему».

Беседа с управляющим Пчелкиным имуществом, которой Настя так страшилась, прошла на удивление легко и конструктивно. Самое главное, тот оказался русским эмигрантом и по-русски, хотя и с акцентом, говорил достаточно хорошо, чтобы Насте не пришлось использовать свой несовершенный английский. Выразив девушке соболезнования и упомянув, что Вера Алексеевна была прекрасным человеком и образцовым клиентом, он перешел к делу. Настя записала все его рекомендации, они обменялись дополнительными координатами на случай экстренной связи и расстались, договорившись снова созвониться через несколько дней.